Татаро-монголы в Азии и Европе

А Чингис-хан? В. В. Бартольд полагал, что «Чингис-хан в эти годы еще не знал этой слабости (государства хорезмшаха. — И. П.) и, как показывают его приготовления к войне, был очень высокого мнения о военном могуществе хорезмшаха» [481] . Но это невероятно. Принимая во внимание тесные связи Чингис-хана со среднеазиатскими крупными купцами, торговавшими с Монголией и Китаем [482] , а также что в его ставке находились перебежчики из Средней Азии — феодалы [483] , хорошо осведомленные о внутреннем состоянии державы хорезмшаха, нельзя представить себе, чтобы Чингис-хан от этих лиц не мог получить необходимой для него информации за год-два до начала войны [484] . Напротив, из сообщений источников видно, что Чингис-хан настолько ясно представлял себе положение дел в державе хорезмшаха, что знал о разногласиях и глухой вражде феодальных клик хорезмшаха Мухаммеда и его матери Теркен-хатун и, как увидим ниже, сумел потом использовать эту вражду в своих целях.

481

Там же, стр. 467.

482

Помимо Махмуда Ялавача, 'Али-ходжи Бухари и Йусуфа Отрари. Хасан-ходжи и других, источники называют еще поставленных Чингис-ханом во главе отправленного им каравана, и, следовательно, преданных хану мусульманских купцов 'Омар-ходжу Отрари, Джамаля Мараги, Фахр ад-Дина Дизакийи Бухари, Амин ад-днна Хереви (из Герата) и ряд других.

483

Данишменд-хаджиб. Вазир в Отраре Бадр ад-Дин 'Амид, ненавидевший хорезмшаха за казнь отца, был агентом Чингис-хана, по-видимому, еще до начала войны.

484

В. В. Бартольд относит это посольство к 1218 г. Но оно могло быть, и в конце 1217 г. (тотчас после возвращения хорезмшаха из неудачного похода на Багдад).

2. Отрарский инцидент. После возвращения послов Чингис-хан отправил в Среднюю Азию торговый караван [485] , который, как сказано выше, был ограблен и истреблен целиком (только одному человеку удалось бежать и осведомить Чингис-хана) правителем Отрара Гайир-ханом Иналчуком (Йанал-ханом) [486] то ли с согласия хорезмшаха [487] , то ли самовольно [488] . Наиболее подробное описание этого события мы находим у современника — Нисави: «Инал-хан, который был сыном дяди султана [489] и был там (в Отраре) наибом (наместником) султана, имел 20 тыс. всадников, человек с низкой душой, позарился на богатства тех людей (каравана). И он написал султану лживое письмо о том, что эти люди, прибывшие в Отрар, хоть и прибыли в обличье купцов, но они не купцы: они разузнают обстоятельства, которые к их занятию не относятся, и когда видят кого-нибудь из простонародья ('авамм), запугивают его и говорят: «Вы тут сидите беззаботно, а вскоре случится, что к вам придет такое бедствие, что никакая тварь не сможет тому сопротивляться». Такого рода напраслину он (Ианал-хан) взвел на тех несчастных, так что султан повелел, что их следует остерегаться и об истинных обстоятельствах их допросить. Получив это разрешение, [Йанал-хан] всех их схватил. И после того о них не было вестей и следы их исчезли. И богатствами их он завладел» [490] .

485

В. В. Бартольд полагает, что караван был отправлен Чингис-ханом одновременно с посольством. Нам представляется невероятным, чтобы Чингис-хан решился послать караван до возвращения послов, сообщивших о согласии хорезмшаха на мир.

486

Гайир-хан — тюркский вариант арабского слова Кадир-хан («Могущественный хан»).

487

Ибн ал-Асир, Ал-Камиль фй-т-тарих, т. XII, стр. 237; СМИЗО, т. I, стр. 6; Джувейни, Тарих-и джахангушаи, т. I, стр. 60–61.

488

Согласно Нисави, султан разрешил только допросить людей каравана.

489

Со стороны матери Теркен-хатун.

490

Нисави, Сират ас-султан…, араб. текст, стр. 34, франц. пер., стр. 59; перс. версия, стр. 50–51. Об обвинении людей каравана в шпионаже упоминает также Джузджани, стр. 337.

Джувейни и Рашид ад-Дин не упоминают об обвинении Гайир-ханом купцов в шпионаже, а объясняют его действия обидой на непочтительность к нему одного из купцов (индийца — хинду) и стремлением завладеть товарами купцов. Эти авторы передают тенденциозную точку зрения придворной историографии чингисидов. Правда, и Нисави объясняет поступок Гайир-хана жадностью и хотя и говорит об обвинении последним купцов в шпионаже и в сеянии паники среди населения, но считает это обвинение ложным. Но и это мнение, на наш взгляд, тенденциозно: Нисави был секретарем последнего хорезмшаха Джалал ад-Дина (1221–1231) и вместе со своим патроном крайне враждебно относился к Теркен-хатун [491] . И он старался взвалить всю вину на группировку Теркен-хатун и одного из ее руководителей, ее племянника Гайир-хана.

491

Нисави, говоря о Теркен-хатун, прибавляет: «Да проклянет ее бог» («Сират ас-султан», араб. текст, стр. 38, франц. пер., стр. 66; перс. версия, стр. 57).

На наш взгляд, обвинения Гайир-хана против людей каравана, прибывшего в Отрар из Монголии, были небезосновательны. Как видно из рассказа Нисави, Гайир-хан обвинил людей каравана в запугивании жителей «грядущим бедствием», т. е. нашествием монголов. Известно, что распространение массовой паники, дабы убить всякую волю к сопротивлению, было одним из приемов Чингис-хана перед началом войны. Автор труда о персидской просодии Мухаммед ибн Кайс Рази в предисловии сообщает, что еще задолго до объявления Чингис-ханом войны хорезмшаху Мухаммеду по городам Средней Азии поползли темные слухи о готовящемся страшном нашествии татар (монголов), и множество людей, охваченных паникой, бежало на запад. Так поступил и сам Рази, бежавший в Фарс [492] . Без сомнения, эти слухи сеялись тайными агентами Чингис-хана в Средней Азии, которые, как видно из источников, вербовались больше всего из среды купцов. Сопоставляя приведенные выше сообщения Нисави и Рази, можно заключить, что прибывшие в Отрар купцы, распространяя панические слухи, выполняли задание Чингис-хана.

492

Muhammed ibn Qais ar-Razi, Kitab al-mu'jam…, ed. E. G. Browne, Leiden — London, 1910,— GMS, XI, стр. 3 (перс, текст).

А обвинение купцов, прибывших в Отрар, в шпионаже также, видимо, не было ложным. Кто такие эти купцы? В. В. Бартольд считает, основываясь на сообщении Джувейни, что все они были среднеазиатскими купцами-мусульманами, возвратившимися из поездки в Монголию. В. В. Бартольд не обратил внимания на одну важную деталь в рассказе Джувейни. Этот историк пишет: «Ко времени возвращения их [493] он (Чингис-хан) повелел своим сыновьям, нойонам и эмирам [494] , дабы каждый из своих племен (аквам) нарядил двух-трех человек и дал бы им средства — балыш золотой [495] или серебряный, дабы они вместе с тем сборищем [купцов] отправились в страну султана, торговали бы и приобрели бы редкие и ценные вещи. Повинуясь приказу, исполнили его, и каждый отправил одного-двух человек из племени (каум) своего» [496] .

493

T. е. прибывшего в Монголию каравана среднеазиатских купцов во главе с Ахмедом Ходженди.

494

Т. е. своим вассалам — военачальникам, бывшим в то же время главами монгольских племен или их колен.

495

Золотой балыш = 300 динарам. См. В. В. Бартольд, Туркестан…, стр. 541, прим. 2.

496

Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 60.

Таким образом, отправленный в Отрар караван состоял не из одних среднеазиатских купцов; к ним по приказу Чингис-хана были присоединены зависимые люди начальников улусов и племен, т. е. монголы и тюрки, иначе говоря, воины-кочевники [497] . Хотя им и было дано задание — купить и привезти ценные вещи, но, вероятно, эти люди, не бывшие купцами, получили и другое задание, о котором тенденциозный рассказ Джувейни не упоминает; этим заданием скорее всего могла быть военная разведка.

497

Там же, стр. 59. Правда, Джувейни к этому рассказу прибавляет: «Собралось 450 мусульман». Эта фраза и ввела в заблуждение В. В. Бартольда. Но эта фраза явно противоречит тому, что сказано у Джувейни выше: зависимые люди монгольских царевичей и нойонов не могли быть все мусульманами, как не могли быть и все купцами. Джувейни, писавший 40 лет спустя, не мог иметь точных сведений о составе каравана. В повествовании Джувейни обращает на себя внимание еще одна несуразность, не замеченная В. В. Бартольдом. Во главе каравана, прибывшего в Монголию, стояли купцы Ахмед Ходженди, сын эмира Хусейна (?) и Ахмед Балчич, а когда тот же караван (вместе с людьми, собранными из владений вассалов Чингис-хана) отправился в обратный путь и прибыл в Отрар, то во главе его оказались уже другие купцы: 'Омар-ходжа Отрари, Джамаль Мараги, Фахр ад-Дин, Дизаки Бухари (из Дизака близ Бухары) и Амин ад-Дин Херевй (из Герата). Об Ахмеде Ходженди и его сотоварищах упоминаний больше нет ни у Джувейни, ни у Нисави.

Итак, обвинения Гайир-хана могли быть вполне обоснованными. Иначе трудно было бы понять, почему Гайир-хан именно по отношению к этому каравану проявил жадность и решился на такой необычный в мусульманских странах [498] поступок, как избиение многолюдного каравана. Почему тот же Гайир-хан не обнаруживал таким же образом своей жадности по отношению к караванам, прибывавшим и прежде в Отрар, важный узел торговых путей? Объяснение этому надо искать именно в необычном составе и необычном поведении людей этого каравана.

498

Караваны всегда пользовались покровительством властей и оберегались в мусульманских странах, не только потому что транзитная и внешняя торговля обогащала города и правительства (от таможенных пошлин), но и потому что часть феодалов была связана с караванной внешней торговлей; часть доходов от феодальной ренты передавалась в виде вкладов крупным купеческим компаниям, а те возвращали феодалам долю их прибыли товарами. О примерах такого участия феодалов в караванной торговле см. в переписке Рашид ад-Дина «Мукатабат-и Рашиди», изд. перс. текста проф. Мухаммеда Шафи', Лахор, 1364–1945, стр. 183–193, 238, 282–289 (письма № 34, 36, 47). См. также: И. П. Петрушевский, Феодальное хозяйство Рашид ад-Дина, — «Вопросы истории», 1951, № 4, стр. 102.

Кто был инициатором войны?

Нисави сообщает, что, когда к хорезмшаху Мухаммеду снова прибыли послы Чингис-хана (вероятно, во второй половине 1218 г.) с требованием выдачи Гайир-хана и с обещанием в этом случае сохранить мир, хорезмшах испугался: «Сильный страх поселился в сердце и внутренностях его» [499] . Но почему же тогда он не удовлетворил требование Чингис-хана? Нисави говорит, что «султан не мог отослать к нему (Чингис-хану) Йанал-хана (Гайир-хана)» [500] . Оказывается, Гайир-хан был его двоюродным братом по матери, и выдача его крайне оскорбила бы «великих эмиров» его войска, его родственников. Но и без того арестовать и выдать Гайир-хана было совсем не просто: у него имелось 20-тысячное войско, сильная крепость и он, конечно, не дал бы себя взять без яростного сопротивления, без мятежа, который поддержали бы многие другие вассалы хорезмшаха. Таким образом, у хорезмшаха не было иного выхода, кроме отказа. Кроме того, но словам Нисави, хорезмшах подумал, что если он даст благоприятный ответ Чингис-хану, то это только усилит его требовательность; поэтому хорезмшах, взяв себя в руки, приказал убить неповинных послов, иначе говоря, счел войну неизбежной. Из этого рассказа видно, что Мухаммед не е легким сердцем решился на войну, но был вынужден обстоятельствами.

499

Нисави, Сират ас-султан…, араб. текст, стр. 34; франц. пер. стр. 60; перс. версия, стр. 52.

500

Там же.

Судя по рассказу Нисави, у хорезмшаха не было никакого плана ведения войны. Нисави считает, что хорезмшах допустил три главных ошибки: 1) хотя он велел окружить Самарканд стеной длиною в 12 фарсангов [501] и для этой цели велел собрать досрочно поземельный налог (харадж) за 615 г. х. (с 30 марта 1218 г. по 18 марта 1219 г. н. э.), но ко времени прихода татар ничего еще не было сделано; 2) он велел собрать со всего государства подати (русум) за 616 г. х. (с 19 марта 1219 г. по 7 марта 1220 г. н. э.), также досрочно еще в 614 г. х. (с 10 апреля 1217 г. по 29 марта 1218 г. н. э.); эти средства дали возможность собрать и вооружить огромное войско (феодальное ополчение), и «со всех сторон государства знамена султанские двигались к границам»; если бы хорезмшах подождал, пока это ополчение соберется, то это было бы невиданно многочисленное войско; между тем хорезмшах без сражения отступил за Джейхун (Аму-Дарью), когда спешившие к нему войска находились в пути; 3) услышав о выступлении в поход Чингис-хана, хорезмшах и те военные силы, какие у него были, распылил и рассредоточил гарнизонами по городам Мавераннахра [502] . И это, по словам Нисави, «была огромная ошибка, ибо если бы он со всем своим войском, прежде чем рассеял его, встретился с татарами, то он, подобно соколу, схватывающему воробья, захватил бы их и корень существования их (татар) вырвал бы с лица земли» [503] . Иначе говоря, по мнению Нисави, хорезмшах должен был собрать свои феодальные ополчения в один большой кулак и дать монголам генеральное сражение, которое благодаря численному превосходству военных сил хорезмшаха было бы им выиграно. Подобный же совет дал хорезмшаху имам Шихаб ад-Дин Хиваки [504] .

501

Т. е. около 78–80 км. Такая стена должна была защитить не только город, но и его сельскую округу.

502

Нисави, Сират ас-султан…, араб. текст, стр. 35–37; франц. пер., стр. 61–63; перс. версия, стр. 53–54. Там же приведен список городов, в которых были размещены гарнизоны, их численность и имена их начальников.

503

Там же.

504

Ибн ал-Асир, Ал-Камиль фи-т-тарих, стр. 237; СМИЗО, т. I, стр. 6.

Как убедительно объясняют Д'Оссон и В. В. Бартольд [505] , хорезмшах отверг этот план наступательной войны, потому что не доверял своим вассалам и военачальникам. Он опасался не только того, что они на другой же день после возможной победы повернут оружие против него и его династии, но и прямой измены и перехода на сторону врага отдельных феодалов. Последнее опасение, как увидим, в ходе войны вполне подтвердилось. Недоверие хорезмшаха к своим вассалам еще усилилось из-за провокационного акта Чингис-хана. По наущению заместителя (наиба) вазира тюркских областей (билад ат-турк) [506] Бадр ад-Дина Амида, перешедшего открыто к Чингис-хану и стремившегося отомстить хорезмшаху Мухаммеду за казнь своего отца, Чингис-хан велел составить фальшивые письма, будто бы написанные к нему эмирами — родичами Теркен-хатун, в которых они от имени своих родов и племен ('ашаи'р ва каба'иль) и зависимых людей предлагали свои услуги и обещали выполнить все, что он пожелает. Затем эти фальшивки при посредстве одного из приближенных (вероятно, из тюрков-мусульман) Чингис-хана, тайного шпиона, выдававшего себя за перебежчика, были доставлены хорезмшаху. Последний поверил фальшивкам и принял решение рассредоточить свои военные силы под предлогом укрепления обороны городов и областей [507] .

505

С. D'Ohsson, Histoire des Mongols, t. I, стр. 242; В. В. Бартольд, Туркестан…, стр. 472–474.

506

Это были степи тюркских кочевых племен, в источниках именовавшиеся тогда Туркестаном; точнее, имелись в виду степи между Диком и низовьями Сыр-Дарьи.

507

Нисави, Сират ас-султан…, араб. текст, стр. 37–38, франц. пер. 63–65; перс. версия, стр. 55–56. Нисави говорит, что измена Амида имела место после взятия Отрара монголами, но, видимо, это произошло еще раньше, как думает и В. В. Бартольд («Туркестан…», стр. 474), судя по тому, что, по словам Нисави, именно эти фальшивки побудили хорезмшаха рассредоточить свои военные силы. А это решение было принято им в начале войны.

Чингис-хан предпринял и другой провокационный акт, дабы разъединить силы хорезмшаха. По рассказу Нисави, в последних месяцах 616 г. х. (декабрь 1219 г. — февраль 1220 г.) Чингис-хан послал своего приближенного Данишманд-хаджиба (среднеазиатского перебежчика) в Хорезм сообщить Теркен-хатун, что он воюет с ее сыном, а не с ней, с предложением заключить мирный договор и с обещанием в этом случае оставить ей Хорезм и Хорасан. Теркен-хатун, конечно, не поверила этому обещанию. Вскоре пришла весть о бегстве хорезмшаха за Аму-Дарью [508] ; она, также охваченная паникой, бросив Хорезм на произвол судьбы, вместе с гаремом и малолетними детьми хорезмшаха и с сокровищами казны бежала в Мазандаран [509] .

508

Это произошло в апреле (по Джувейни) или в мае (по Джузджани) 1220 г.

509

Нисави, Сират ас-султан…, араб. текст, стр. 38, франц. пер., стр. 65; перс. версия, стр. 56–57.