Татуировщик из Освенцима

Лес защищает его от фашистских патрулей. Углубляясь в заросли, он слышит звуки канонады и винтовочный огонь. Он не знает, идти ему навстречу или бежать в противоположную сторону. Во время короткого затишья он слышит журчание речки. Чтобы дойти до нее, ему надо приблизиться к зоне перестрелки, но у него всегда был хороший внутренний компас, и это направление кажется правильным. Если на той стороне речки русские или даже американцы, он с радостью сдастся им. По мере того как дневной свет меркнет и наступает вечер, Лале замечает в отдалении вспышки орудийного огня и пушки. Все-таки ему хочется дойти до воды в надежде, что там будет мост и дорога. Когда он добирается туда, то видит довольно широкую реку. Он всматривается в противоположный берег, прислушиваясь к орудийным залпам. Должно быть, это русские. Я иду к вам. Лале погружается в воду, а та оказывается ледяной. Он медленно плывет через реку, стараясь грести бесшумно и не обнаружить себя. На миг остановившись, он поднимает голову и прислушивается. Орудийные залпы приблизились.

— Черт! — бормочет он.

Лале замирает, предоставив течению вынести себя прямо под перекрестный огонь. Когда ему наконец удается благополучно миновать опасное место, он изо всех сил устремляется к дальнему берегу. Там он вылезает из воды и укрывается под деревьями. Дрожа от холода, он засыпает.

Глава 27

Лале просыпается, почувствовав на лице солнечные лучи. Одежда на нем частично высохла. Ему слышен шум реки, бегущей под ним. Он ползет на животе через кусты, укрывшие его ночью, и добирается до дороги. По дороге идут русские солдаты. Несколько минут он наблюдает, опасаясь стрельбы. Но солдаты в благодушном настроении. Он решает попробовать попасть домой по ускоренному плану.

Лале поднимает руки вверх и выходит на дорогу, напугав группу солдат. Они немедленно берут оружие на изготовку.

— Я словак. Три года просидел в концлагере.

Солдаты переглядываются.

— Отвяжись, — говорит один, и они продолжают шагать, а другой, проходя мимо, толкает Лале.

Он стоит еще несколько минут, пока солдаты проходят мимо, не обращая на него внимания. Смирившись с их безразличием, он идет дальше. Изредка ловит на себе взгляды. Вероятно, русские идут сражаться с немцами, и он решает двигаться в противоположном направлении.

В конце концов рядом с ним останавливается джип. Офицер с заднего сиденья пристально смотрит на Лале:

— Кто ты такой, черт побери?!

— Я словак. Три года пробыл в Освенциме. — Лале поднимает рукав и показывает выбитый номер.

— Никогда о таком не слышал.

Лале проглатывает комок. Как кто-то может не знать о таком жутком месте?

— Это в Польше. Вот все, что я могу вам сказать.

— Ты прекрасно говоришь по-русски. Другие языки знаешь?

— Чешский, немецкий, французский, венгерский и польский.

Офицер рассматривает его более внимательно:

— И куда же ты держишь путь?

— Домой, в Словакию.

— Нет. У меня есть для тебя работа. Залезай.

Лале хочется убежать, но у него нет шансов, поэтому он садится на пассажирское место.

— Поезжай обратно в штаб! — командует офицер шоферу.

Развернувшись, джип едет обратно, подпрыгивая на ухабах и выбоинах. Через несколько километров они въезжают в деревушку, а затем сворачивают по грунтовой дороге к большому загородному дому, стоящему на вершине холма над красивой долиной. Останавливаются на полукруглой подъездной дорожке, где припаркованы несколько дорогих с виду автомобилей. По сторонам внушительной входной двери стоят двое часовых. Шофер вылезает из машины и открывает дверь для офицера.

— Пойдем со мной, — говорит офицер.

Лале поспешно входит за ним в холл особняка. И останавливается, пораженный окружающей роскошью. Величественная лестница, произведения искусства — картины и гобелены на каждой стене, изысканная мебель, какой он никогда не видел раньше. Лале попал в мир, непостижимый для его понимания. После всего, что он перенес, это почти мучительно.

Офицер направляется к комнате рядом с главным холлом, сделав знак Лале идти за ним. Они входят в большой, роскошно обставленный зал. В центре стоит письменный стол из красного дерева, за ним сидит мужчина. Судя по его форме и знакам отличия, Лале предстал перед очень высоким русским чином. Когда они входят, мужчина поднимает глаза:

— Кто у нас тут?

— Он утверждает, что три года был узником нацистов, — говорит офицер. — Догадываюсь, что он еврей, но, думаю, это не важно. А важно то, что он говорит как по-русски, так и по-немецки.

— И?..

— Я подумал, он может нам пригодиться. Знаете, для связей с местными жителями.

Высокий чин откидывается назад, словно обдумывая эти слова.

— Тогда приставьте его к работе. Найдите кого-нибудь для охраны и застрелите его при попытке к бегству. — Пока Лале выводят из комнаты, начальник добавляет: — И пусть он вымоется и переоденется.

— Слушаюсь. Полагаю, он нам пригодится.

Лале идет за офицером. Не знаю, чего они от меня хотят, но, если за этим стоит ванна и чистая одежда… Они проходят через холл и поднимаются наверх, на площадку второго этажа. Лале отмечает, что есть еще два этажа. Потом они входят в спальню, русский подходит к шкафу и открывает его. Женская одежда. Не говоря ни слова, он выходит из комнаты и входит в соседнюю. На этот раз в шкафу обнаруживается мужская одежда.

— Подбери себе что-нибудь подходящее. Где-то здесь должна быть ванная. — Он указывает рукой. — Приведи себя в порядок. Я скоро вернусь.

И он закрывает за собой дверь. Лале оглядывает комнату. Большая кровать с балдахином, застланная тяжелым покрывалом, с горой подушек всевозможных форм и размеров, комод, как ему кажется, из черного дерева, маленький столик, дополненный лампой Тиффани, и кресло для отдыха, украшенное изысканной вышивкой. Как бы он хотел, чтобы здесь оказалась Гита! Но он отгоняет от себя эту мысль. Ему нельзя думать о ней. Пока нельзя.

Лале рассматривает костюмы и рубашки в шкафу — как повседневные, так и официальные, и все аксессуары, необходимые для возрождения прежнего Лале. Он выбирает костюм и подносит его к зеркалу, восхищаясь его видом. Лале бросает костюм на кровать. Вскоре к нему присоединяется белая рубашка. В ящике он выбирает мягкие трусы, носки и гладкий коричневый кожаный ремень. В другом шкафу он находит начищенную пару ботинок, подходящих к костюму. Он засовывает в них босые ступни. Идеально.

Дверь ведет в ванную комнату. На фоне белой плитки, покрывающей стены и пол, сверкают позолоченные краны и ручки. Вечерний свет, проходя сквозь большое окно с витражными стеклами, приобретает бледно-желтые и зеленоватые оттенки. Лале входит и долго стоит неподвижно, наслаждаясь предвкушением. Потом наполняет водой глубокую ванну, опускается в нее и блаженствует, пока вода не остывает. Он добавляет еще горячей воды, не торопясь вылезать. Первая ванна за три года. В конце концов он вылезает и вытирается мягким полотенцем, которое нашел на вешалке. Вернувшись в спальню, Лале медленно одевается, наслаждаясь прикосновением гладкого хлопка и полотна, теплой шерсти. Ничто не царапает, не раздражает его исхудавшее тело. Одежда ему впору. Владелец этой одежды явно не был толстяком.

Какое-то время Лале сидит на кровати, дожидаясь возвращения охранника. Потом решает обследовать комнату. Отодвигает тяжелые шторы и видит французские двери на балкон. Он с восторгом открывает их и выходит наружу. Ух ты! Где это я? Перед ним простирается ухоженный сад, лужайка уходит к лесу. Хорошо видна полукруглая подъездная дорожка. Прибывают несколько автомобилей, из них высаживаются русские военные.

Дверь в его комнату открывается. Он оборачивается и видит своего охранника и другого военного. Лале остается на балконе. Мужчины подходят к нему и смотрят по сторонам.