Тавриз туманный

– Когда придет, увидим и узнаем. Назначение его согласовано и с господином Саблиным* и с господином Сазоновым**.

______________ * Саблин - царский представитель в Иране. ** Сазонов - министр иностранных дел царской России.

– А какой пост займет Сардар-Рашид?

– Он останется в должности помощника губернатора и в будущем заменит губернатора, так как он имеет орден "Белого орла".

– Действительно, это исторический вечер!
– подтвердил я, подумав о последовательной аннексионистской политике царского правительства в отношении Ирана.

– Сегодня есть еще новости, - добавила Нина.
– Кроме чинов русского консульства, приглашен персонал всех имеющихся в Тавризе иностранных консульств.

При этих словах сердце мое усиленно забилось. Узнав, что в числе приглашенных имеется и мисс Ганна, я забеспокоился: как встретятся Нина и Ганна, что подумает Нина? Впервые в жизни я отдавался воле случая: будь, что будет!

Когда сообщили о прибытии английского консула со своим штатом, оркестр заиграл торжественный марш. После взаимных представлений и приветствий Нина указала на худощавого, длиннолицего, бритого господина с выступившими на лице, словно синий шнур, жилами.

– Это мистер Томсон, заведующий секретным отделом английского консульства. Он получает от русского консульства по тысяче рублей золотом в месяц за передачу необходимых секретных сведений. Нечего сомневаться, что и он, как наш Сергей Васильевич, продает их не только нам, но и остальным державам!

Я стал внимательно разглядывать мистера Томсона, который крайне любезно беседовал в это время с Сергеем Васильевичем.

Затем явился германский консул со своими служащими и был принят с той же помпой.

Указав на низенького, мало отличавшегося от обезьяны человека, Нина сказала:

– Этот старый немец - барон Розен. Он также один из наших людей, работающих в германском консульстве.

Достойно внимания было то, что и барон присоединился к Сергею Васильевичу и Томсону.

Немного спустя, приехал австрийский консул со своим штатом. И тут оказался продавшийся русскому консулу человек по имени Гет. В составе французского консульства этим делом занимался мусье Жюльберт.

Я сидел в ожидании чинов американского консульства, которые запоздали.

"Как хорошо, если они не будут!" - Не успел я подумать это, как доложили о прибытии американцев.

Самого консула не было, он все еще продолжал болеть. Явились мистер Фриксон с женой и мисс Ганна. При их появлении я, Смирнов, Сардар-Рашид, Ираида, Махру-ханум и Нина прогуливались по залу. Когда нас представляли друг другу, мисс Ганна протянула мне руку, как совершенно незнакомому человеку, но пожала мою руку как-то особенно интимно. Не давая никому знать о нашем знакомстве, Ганна держалась со мной, как с чужим. Я успокоился. Теперь я думал о другом.

– Кто из этих двух, Фриксон или Ганна, царский шпион?
– спросил я у Нины.

– Эта девушка - самое коварное существо в мире. Вот почему, убрав заведующего секретным отделом, на его место назначили ее. Но и Фриксон, и его жена - русские шпионы.

Мужчины составили одну группу, дамы другую. В первой были такие продавшиеся за золото империалистам шпионы, как Сергей Васильевич, барон Розен, Гет, мусье Жюльберт и мистер Томсон, а с другой такие женщины, как мисс Ганна, Махру-ханум и Нина. Все собравшиеся словно ожидали появления какого-то важного лица. После долгих ожиданий оно, наконец, прибыло. То был Шуджауддовле Гаджи-Самед-хан, высокий, плотный, с длинными свисающими усами, человек лет шестидесяти или чуть больше. На его голове красовалась тонкая суконная шапка. Середина головы, начиная ото лба и до затылка, была выбрита.

Взяв его под руку, русский консул представил его присутствующим. Английский консул пожал ему руку. Оказанное Гаджи-Самед-хану внимание не нравилось ни Ираиде, ни ее мужу Сардар-Рашиду, но тем не менее сардар стал усиленно любезничать с Самед-ханом.

Консул пригласил гостей к столу.

Английский консул подал руку жене русского консула, который повел к столу жену английского.

Во главе стола был посажен Гаджи-Самед-хан, рядом с ним сидела Ираида, а дальше Сардар-Рашид, Махру-ханум и Смирнов.

Я сидел по другую сторону стола между мисс Ганной и миссис Сарой. Рядом с мисс Ганной сидел мистер Фриксон, а дальше Нина и главный секретарь австрийского консульства.

Заведующие секретными отделами, словно сговорившись, сидели друг возле друга.

Наполнив бокал, поднялся с места русский консул Беляев.

– Одним из верных сподвижников великой Российской империи в борьбе за независимость и охрану порядка и спокойствия великого Ирана является осчастлививший нас своим присутствием Шуджауддовле. Я поднимаю этот бокал за здоровье нашего лучшего друга Самед-хана!

Раздался звон бокалов.

Никто не мог перевести ответную речь Самед-хана, и консул обратился ко мне.

– Просим оказать любезность перевести речь нашего досточтимого гостя, сказал он.

Я поднялся и стал переводить.

– Я принадлежу к числу тех, кто первым начал борьбу за сближение Ирана с Россией. Если и были случаи нарушения этой дружбы, если и находились недостойные люди, чинившие препятствия на этом пути, я вел с ними упорную борьбу. Начиная с седьмого года, я неустанно работаю над укреплением влияния его величества русского императора в Иране. Мне думается, что я еще обладаю достаточной силой и энергией для продолжения борьбы на этом поприще. Надеюсь, мне опять удастся с успехом выполнить эту почетную миссию. Я благодарю всех присутствующих, поднявших бокалы за мое здоровье, особенно дам.

Русский консул был доволен речью Самед-хана, но английскому консулу она, видимо, не особенно понравилась: хан забыл упомянуть об Англии.

Вторично подняв бокал, консул попросил слово:

– Здесь сидят две дамы. Одна из них - супруга нашего лучшего друга Сардара-Рашида - госпожа Ираида, а другая - супруга полковника Смирнова Махру-ханум. При посредстве этих двух дам европейская культура начала проникать на Восток. Помимо того, брак этих двух особо установил неразрывную дружбу между Петербургом и Тавризом. Я предлагаю выпить за здоровье госпожи Ираиды и Махру-ханум с их супругами.

Снова зазвенели бокалы.

Слово взял Сардар-Рашид. Его речь мало отличалась от речи Самед-хана и состояла из голой лести и подобострастия. Выступил и Смирнов с восторженными похвалами по адресу Востока.

Ужин с тостами продолжался.

– Я пью за представителя местного купечества Абуль-гасан-бека, - сказал консул, когда очередь дошла до меня, и поднял бокал.

После этого слово принадлежало мне.

– Если разрешите, я бы хотел сказать несколько слов, - начал я и, получив разрешение, заговорил, как подлинный тавризский купец.
– То, что собравшиеся здесь господа пили за здоровье безвестного, малозначительного купца, является живым доказательством дружеской политики, проводимой его императорским величеством.