Тайгастрой

Часа через два она была на месте.

Улалушинский завод огнеупоров показался ей, по сравнению с Тайгастроем, просто длинным сараем... Она даже не поверила сначала, что это и есть одна из серьезных баз строительства.

Найдя группком, Анна Петровна очень скоро узнала все, что требовалось, и даже побеседовала с рабочими на «пятиминутке». Следовало организовать группу из двадцати восьми человек. Рабочие просили передать завкому Тайгастроя, чтобы сюда прислали поскорее учителя.

— Мы создадим ему условия! — сказал председатель группкома Дородных, средних лет рабочий, сибиряк, с хорошими, ясными глазами. — Вы не смотрите, товарищ учительница, что у нас здесь бедновато. Конечно, — это не Тайгаград! — он улыбнулся. — В общем, не плохо будет. У нас люди хорошие. Очень хорошие у нас люди. Работают здорово! Нет ни одного, кто бы не выполнял нормы. А большинство ежедневно дает по сто сорок — сто шестьдесят процентов. И место у нас для души красивое.

Дородных посмотрел вокруг ясными своими глазами.

В самом деле, место было замечательное. Завод огнеупоров стоял на берегу Тагайки. Сразу за рекой поднимались горы, они шли складками, параллельно одна другой. Река как бы омывала подножье их. И всюду были цветы. Ближайшая гора синела от цветов, словно выкрашенная глазурью. И солнце плескалось в воде, рассыпая пригоршнями золотые и зеркальные блики.

— Так и передайте, — еще раз сказал Дородных. — Будет наш учитель жить вон в том особнячке, — Дородных показал на легкий домик, стоявший в стороне. — И лошадь ему прикрепить можно. Не хуже вашей! Понадобится, — в любую минуту поедет в ваш Тайгаград или куда захочет. Охота у нас тоже завидная. Зверя кругом, сколько хочешь. — Потом он неожиданно наклонился к Анне Петровне и, снизив голос, сказал: — А вы не остались бы у нас? Уж больно вас на площадке рабочие хвалят. Мы вам все-все сделаем... И скучать не будете. Есть у нас хороший гармонист. И кино раз в неделю показываем. И директор у нас молодой. Инженер.

Это приглашение так растрогало Анну Петровну, что она вдруг смешалась.

— Спасибо вам!.. Нельзя мне, оттуда не отпустят меня... И я не одна...

Расстались очень тепло, и с этим теплом, рожденным оттого, что Анна Петровна заново, на себе самой, почувствовала, как дорожат у нас каждым человеком, как ждут его в любом уголке, особенно в таежном, ехала она домой всю дорогу.

— Дмитрий! — сказала Анна Петровна Шаху после возвращения. — Была я сегодня на Улалушинском заводе. Какие там люди!

Она рассказала о поездке тем восторженным голосом, который он впервые услышал у нее только на площадке.

— Так что ты, Дмитрий, смотри... Я стала теперь нужна всем! И на Улалушинском заводе смогу жить в особнячке. Одна! И директор там — молодой инженер...

— А я разве старый?

Они смеялись весело, от души.

ГЛАВА VIII

1

Приближение срока выдачи ванадистого чугуна вызывало у профессора Бунчужного особое состояние, анализировать которое он не хотел.

Уже седьмой день сушилась печь горячими газами; она плохо прогревалась: профессор решил продержать ее на сушке подольше. Заканчивались подготовительные работы к загрузке печи. На восьмой день прибыл на рудную эстакаду первый поезд с титано-магнетитами. Наполнились бункера. К экспериментальной домне поднесли на носилках высушенные дрова и отборный кокс. Все было готово к задувке, но профессор отложил на вечер, а вечером объявил, что задувка откладывается на утро.

Федор Федорович следил за температурой печи, как следит врач за температурой тяжко больного человека. В тот первый день подготовки печи к задувке Бунчужный, Надя и мастер Городулин, прибывший из Донбасса, не уходили из цеха до утра.

— Как печь? — спросил Гребенников.

— Охлаждена нормально.

Голос Бунчужного звучит глухо, напряженно.

— Итак, начнем!.. Надежда Степановна! Велите загрузить печь дровами.

Надежда командует.

Печь сначала загружают дровами, затем древесным углем, стружкой, коксом. Все совершается молча: каждый как бы чувствует, что в этот момент лишнее слово может только вызвать раздражение. Полили мазутом. Загрузка велась через фурменные отверстия, вручную, лопатами и вилами.

Гребенников всматривается в лицо Бунчужного. Щеки Федора Федоровича покрыты щетинкой, точно инеем, под глазами синева.

— Отосплюсь потом! — улыбается Бунчужный. — Вот и Надежда Степановна и мастер Городулин не спят вторые сутки... Я рад, что там все в порядке, — профессор показывает в сторону первой печи-гиганта.

Они обходят печь.

«Хоть бы все благополучно обошлось...» — думает Гребенников.

— Не надо ли вам чего-нибудь, Федор Федорович?

— Спасибо. Ничего не надо.

Бунчужный садится возле сифона с сельтерской водой, пьет, хотя пить вовсе не хочется. Гребенников уходит.

Вскоре становится известно, что задувка откладывается на десять часов утра.

«Старик тянет...» — думает Надя. Ей очень жаль Федора Федоровича: он сразу как-то осунулся за последние дни, и она тревожится о его здоровье.

— А вы обратили внимание, — говорит Надя профессору, — что ни одна смена не торопится уйти домой? Каждая хочет, чтобы выдачу ванадистого чугуна связали с ее именем.

Бунчужный оглядывается. Возле экспериментальной печи людно.

— Что такое? Кто это?

— Рабочие других цехов. Все интересуются. Все расспрашивают.

Профессор пожимает плечами. Он идет в газовую. На контрольно-измерительных приборах температура куполов кауперов: 600—1 100—750.

К горну приходит Николай. Он только что вернулся из командировки.

— Как хорошо, что ты приехал! — обрадованно встречает Николая Надя.

— Ну, что у вас? Как печи?

— «Гигант» задули вчера. Волощук даст чугун сегодня. На мартене у Шаха также все в порядке. Сталь будет тридцатого. А мы должны дать первого мая...

— Дадите?

Надя медлит с ответом.

— Пока ведем подготовку... Сложно все это, Коля... Очень сложное дело...

Она хочет рассказать о беспокойстве профессора за экспериментальную печь, но ей тяжело об этом говорить даже с Николаем.

— Как тебе съездилось, Коля?

— Первого мая у нас будут гости. Приедут из крайкома, возможно, и из Москвы. Экспериментальная печь не подведет? — спрашивает Николай. — Ванадистый чугун получим?

Надя задумывается.

— Так напряжены все мы... Задувка задерживается. Профессор решил выдержать еще печь после просушки, боится за нее... Проверяем охладительную систему...

— Понятно!

— Но в крайнем случае... гости увидят чугун домны-гиганта! Увидят мартеновскую сталь. Разве это не праздник? Разве этого мало? А с экспериментальной подождите, товарищи! Не спрашивайте под горячую руку...

День кончается. Зажжены лампионы. По рельсам бегут вагоны-весы. Скип ловко опрокидывает кокс на конус домны.

— Ну, пора! — Всем напряжением воли профессор сбрасывает с себя усталость. — Позвоните Гребенникову и Журбе, сейчас будем задувать! — говорит он Жене Столяровой.