Таймлесс. Изумрудная книга

— Пол потребовал у нас раз двадцать, а то и больше, чтобы мы его уничтожили.

— Не так уж и глупо с его стороны!

— А вот и нет! — я покачала головой. — Гидеон считает, что это может стать нашей тайной победой.

— Круто, — сказал Рафаэль. — Можно так, шутки ради, выставить его на Ebay и поглядеть, до какой суммы доторгуются покупатели. Порошок бессмертия, принимать один раз. Минимальная ставка — один фунт.

— Но я не знаю ни одного человека, кроме графа, кому хотелось бы стать бессмертным, — с горечью сказала я. — Это, наверное, так ужасно, продолжать жить, когда все вокруг рано или поздно умирают. Мне вот не хочется это испытать! Я, наверное, сброшусь со скалы, чтобы только не оставаться на Земле совсем одной! — я подавила ещё один вздох, который уже подступал, как только я рисовала себе в голове эту картину. — Может, бессмертие — это какая-то мутация генов? Ведь у нас в семье не один путешественник во времени, а целых двое.

— Что-то в этом есть, — сказала Лесли. — Тобой завершается круг, в прямом смысле этого слова.

Некоторое время мы молча глядели на противоположную стену. Там кисточкой было выведено какое-то выражение на латыни.

— А что тут, собственно, написано? — спросила, наконец, Лесли. — Не забыть наполнить холодильник?

— Нет, — отозвался Рафаэль. — Это цитата Леонарда да Винчи, которую де Виллеры у него украли и выставили в качестве своего семейного девиза.

— О, тогда в переводе это наверняка значит что-то вроде Мы вовсе не заносчивые ханжи, мы действительно лучше всех. Или вот что: Мы всё знаем и мы всегда правы!

Я захихикала.

— Прикрепи свою карету к звезде, — сказал Рафаэль. — Вот что это значит, — он откашлялся. — Может, давайте я принесу ручки и бумагу? Чтобы нам было удобнее рассуждать, — он смущённо улыбнулся. — Только не обижайтесь, наверное, это звучит не очень по-дружески, но ваша таинственная игра — это такая прелесть.

Лесли выпрямилась. Её лицо медленно расплывалось в улыбке, а веснушки на носу пустились в пляс.

— Я чувствую то же, что и ты, — сказала она. — То есть, я знаю, что никакая это не игра, и речь идёт о жизни и смерти, но у меня никогда не было таких захватывающих приключений, как за последние две недели, — она поглядела на меня виновато. — Мне правда жаль, Гвенни, но это так круто, когда твоя подруга — путешественница во времени, мне кажется, это намного круче, чем путешествовать во времени самой.

Я не могла не рассмеяться в ответ.

— Тут уж ты права на все сто. Мне бы тоже было гораздо интереснее, если бы мы поменялись ролями.

Как только Рафаэль вернулся и передал нам листы бумаги, карандаши и ручки разных цветов, Лесли тут же принялась чертить квадратики и стрелки.

— Самая большая головоломка — кто же связан с графом в наши дни, — она погрызла кончик карандаша. — Есть у меня одно подозрение, ну да ладно. В сущности, помощником графа может оказаться каждый, ведь так? И министр здравоохранения, и странный доктор, и приветливый мистер Джордж, и мистер Уитмен, и Фальк…. И этот рыжий простофиля… как там его?

— Марли, — сказала я. — Но мне кажется, он тут ни причём.

— Не забывай, что он потомок Ракоци. А значит, он из тех, кому доверяли меньше всего.

— Это правда, — сказал Рафаэль. — В тихом омуте черти водятся. Надо учитывать даже самых безобидных на вид хранителей.

— Этот подсобник графа, назовём его Мистер Икс, возможно, является убийцей дедушки Гвендолин, — Лесли что-то старательно вычерчивала. — И, возможно, он должен был также убить Гвенни после того, как граф получит свой эликсир, — она посмотрела на меня полным любви взглядом. — И пусть я знаю, что ты бессмертна, спокойствия мне это ни капельки не прибавляет.

— Бессмертна, но не неуязвима, — сказал Гидеон. Мы одновременно вздрогнули и испуганно уставились на него. Он незаметно зашёл в квартиру и стоял, прислонившись к двери и скрестив на груди руки. Он всё ещё был одет в свой костюм восемнадцатого века, и моё сердце, как всегда при виде Гидеона, на секунду замерло.

— Как дела у Шарлотты? — спросила я, надеясь, что тон мой был таким безразличным, как я задумывала.

Гидеон устало пожал плечами.

— Думаю, завтра ей придётся выпить парочку таблеток аспирина, — он подошёл поближе. — Чем это вы тут занимаетесь?

— Строим планы, — Лесли от напряжения высунула кончик языка, карандаш снова забегал по бумаге.

— Мы также не должны забывать о магии ворона, — сказала она, скорее себе самой, чем нам.

— Гид, а ты как думаешь, кто может быть этим тайным помощником графа? — Рафаэль возбуждённо покусывал ногти. — Я подозреваю дядю Фалька. С самого детства он казался мне каким-то совершенно неприятным типом.

— Ай, перестань, — Гидеон подошёл ко мне и поцеловал меня в макушку, затем он свалился на один из потрёпанных кожаных стульев, задрал руки и убрал волосы с лица. — У меня никак из головы не выходят слова Люси о том, что бессмертие графа закончится с рождением Гвенни.

Лесли оторвалась от своих схем и согласно кивнула.

— Но бойтесь двенадцати звёзд хоровод, отныне судьбы не изменим мы ход, — и я снова с раздражением заметила, что от этих строк по всему телу у меня побежали мурашки. — Вмиг юность исчезнет, дуб древний сражён, начнётся закат предвечных времён!

— Ты что, знаешь их все наизусть? — спросил Рафаэль.

— Не все. Но некоторые из этих стихов очень выразительные, — немного смутившись, ответила Лесли. Затем она повернулась к Гидеону. — Я трактую это вот как: граф глотает этот порошок в прошлом и становится бессмертным, но только до тех пор, пока не взойдёт двенадцатая звезда, то есть, пока не родится Гвендолин. С момента её рождения бессмертию графа приходит конец. Дуб, который сражён — это граф, снова ставший смертным. То есть, он должен убить Гвендолин, чтобы остановить этот процесс. Но сначала она должна помочь ему заполучить этот эликсир. Но если он не получит этот эликсир никогда, то ему никогда не стать бессмертным. Я понятно выражаюсь?

— Да, вполне, — сказала я и подумала о Поле и его сравнении с подземными рельсами в наших головах.

Гидеон медленно покачал головой.

— А если мы всё размышляем с одной и той же погрешностью? — растягивая слова, спросил он. — Что, если порошок уже давно у графа?

У меня чуть не вырвался удивлённый возглас, но я вовремя сдержалась.

— Этого не может быть, потому что Круг крови в первом хронографе ещё не завершён, а второй хронограф спрятан в надёжном месте, — нетерпеливо сказала Лесли.

— Да, — медленно сказал Гидеон. — Сейчас, в этот конкретный момент. Но никто не может гарантировать, что так оно будет всегда, — поймав наши непонимающие взгляды, он вздохнул. — Подумайте сами — может так случиться, что граф в своём восемнадцатом веке каким-то образом раздобыл этот эликсир, принял его и стал бессмертным.

Мы втроём уставились на Гидеона. Сама не понимая, что происходит, я почувствовала, что покрываюсь гусиной кожей.

— Это означает, что граф вполне может быть жив сейчас, — продолжал Гидеон, глядя мне прямо в глаза. — Что он крутится где-то тут, рядом с нами, и ждёт, когда мы принесём ему в восемнадцатый век его долгожданный эликсир. И когда ему представится возможность тебя убить.

На несколько секунд в комнате повисла тишина. Затем Лесли сказала:

— Не ручаюсь, что я поняла тебя на сто процентов, но даже если вы вдруг решите изменить своё мнение и отдать графу этот эликсир… у него всё равно возникает кое-какая маленькая проблемка, — тут Лесли довольно рассмеялась, — он не может убить Гвенни.

Рафаэль запустил карандаш, словно волчок, и тот, кружась, докатился до другого конца стола.

— Но зачем вам передумывать, вы ведь в курсе настоящих планов графа?