Таймырский Эрмитаж

Допустим, что нет ни нашей Вселенной, ни прочих остальных. Ну ничегошеньки нет. Есть абсолютное Ничто. Ведь нет ничего проще, чем представить себе это Ничто. Раз Вселенная со своими сестричками – прочими вселенными – в один прекрасный момент зародилась, то началось-то всё с чего? А с Ничего. Но так ли пусто было это Ничто? Давайте поразмышляем логически. Раз Ничто оказалось способным породить Всё, то это Ничто не могло не быть беременным. И что же могло быть в его чреве, да так, чтобы это нечто было, а ухватить его было бы никак нельзя? Прямо как в русской народной сказке “Иди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что”. Этому требованию отвечает только математика. Идеальная, эфемерная, внутренне непротиворечивая и с железной логикой, а посему поддающаяся разумению. Кстати, стоит ли удивляться, что такую сказку сочинил народ лобачевских, остроградских, колмогоровых и боголюбовых [32] ?

Итак, есть Ничто, и в нём Математика. Можно ли из этого создать Всё? Ну, раз есть кому задать такой вопрос, то ответ должен быть только положительный – можно. Оденем же спецовку, засучим рукава, и за работу! Пора создать вселенную, а то вроде как жить негде. С чего начать? А с того, с чего начинаются многие разделы математики – с аксиом или постулатов. Поищем подходящие в воображаемом толстом томе под названием “Математика”. Вот, вроде подходящие. Постулируем квантованное пространство-время, затем принцип относительности по Эйнштейну. Далее не пропустим Гейзенберга и постулируем его квантовомеханическое соотношение неопределённостей. Ну и, наконец, постулируем прасилу, которая может иметь несколько ипостасей – электромагнитную, слабую, сильную и гравитационную. Всё проверим на непротиворечивость. Так, всё согласуется. Застегнуть ремни, включить флуктуацию, поехали!

Мы при этом, разумеется, никуда не поедем. Дело в том, что мы уже едем в нашей Вселенной и в какую-либо новую нам никак не перебраться. Для любого стороннего наблюдателя наша Вселенная иллюзорна и эфемерна, но для нас – её элементов – она реальная и очень даже осязаемая. Ну а подобранные нами аксиомы сами автоматически начали работать, и с роковой неизбежностью родилась новая вселенная как развитие своих основополагающих аксиом. Как из пяти постулатов Евклида развилась геометрия, которую не во всякую книжку можно втиснуть, так и из нескольких постулатов миростроения безостановочно рождаются и развиваются новые вселенные. Всё очень просто.

А это что такое?! Что-то только что построенная вселенная становится совсем не такой, какой была наша в младенческом возрасте… В чём дело? Неужели мы какой постулат пропустили? Ну точно! Надо же добавить в наше блюдо аксиом особо пикантную пряность – скалярное поле, открытое Алексеем Старобинским [33] . Без него не может быть инфляции – первичного гигантского расширения пространства, какое пришлось пережить нашему миру в самые первые мгновения своего бытия. А без неё – без инфляции – полноценной вселенной не получить. Так, делаем вторую попытку старта. Запускаем флуктуацию, теперь остерегись, кто там на пути!

Ай-яй-яй! Стало теплее, но ещё всё-таки не то. Какая-то безжизненная вселенная получилась. Что же делать? Нужно добавить ещё чего-нибудь. А чего именно? Пока неясно. Ну что же, будем пробовать, пока не получится. Ещё пяток-другой скалярных полей, и всё должно получиться. Было бы, конечно, здорово придумать одно такое скалярное поле, из которого автоматом получаются все прочие скалярные поля. А чтобы его придумать, придётся попотеть. Ну нам, людям, потеть не привыкать. Сделаем!

* * *

Как функционирует наука? Как удаётся простым смертным постигать тайны природы, которые упрятаны очень глубоко. Нет ли в этом чуда? Нет, чуда никакого нет, а всё происходит в согласии с народной мудростью “Терпение и труд всё перетрут”. Наука родилась не вчера, а в незапамятные времена. Она постоянно накапливала знания о мире, и каждое новое поколение жрецов науки начинало свой труд не на пустом месте, а твёрдо стояло “на плечах гигантов”, как образно выразился сэр Исаак Ньютон. Рождались и отвергались гипотезы, строились теоретические модели и проверялись практикой. Большинство гипотез и теорий оказывалось после такой проверки в мусорной корзине. Но такая печальная участь выпадала не всем догадкам.

Интересно, а как воспринял бы представление о возможности раскрутить Вселенную во всём её роскошном великолепии из одного-двух простейших уравнений Лаплас [34] , автор концепции детерминизма? Он, считавший, что всё в мире предопределено, или, выражаясь высоким слогом науки, детерминировано, наверняка воскликнул бы: “А я же говорил! Всё многообразие мира скрыто в этих мировых уравнениях, и никакой свободы воли нет”. Как часто нам приходится убеждаться, что на одном здравом смысле и опыте далеко не уедешь. Помимо них нужны познания абстрактных предметов, которые порой никоим образом со здравым смыслом не согласуются. Лаплас был большой учёный, для своего времени едва ли не Эйнштейн. И он, уверовав в силу науки той поры, мужественно провозгласил свой знаменитый детерминизм, который противоречил всему опыту человечества. Сильные мира сего по собственному произволу казнили и миловали, не обращая никакого внимания на законы Ньютона. Да что там сильные мира! Самый последний холоп мог сорвать зло на подвернувшемся жуке или равнодушно-великодушно пройти мимо него, проявляя ничем не ограниченную свободу воли. Прошли века, и лапласовский детерминизм, при всём уважении к его создателю, был навсегда уложен в кунсткамеру курьёзов науки и стал любимым наглядным пособием для философов, мучающихся над вечной проблемой соотношения случайности и закономерности.

В случае с Лапласом здравый смысл и опыт вкупе с современной наукой одержали верх. Ничто в этом мире не предопределено, и в любой момент какая-нибудь квантовая флуктуация может подстроить малую или даже фатальную гадость. Распадётся где-нибудь вблизи поджелудочной железы ядро некстати проглоченного вместе с карским шашлыком атома нестабильного изотопа, вылетит из него нейтронный снаряд и прошьёт целую череду её клеток. И вот вам результат – какая-нибудь клетка переродится в раковую, и пошёл процесс… И вот, что обидно. Распад-то того нестабильного ядра мог бы произойти и позднее, после того, как его атом естественным путём вышел бы вон. Все нестабильные ядра распадаются спонтанно, и предугадать, когда именно конкретное ядро распадётся, не дано никому. Распадись оно уже в канализации, всё было бы иначе…

Лаплас, наверное, сильно бы удивился, если бы попал на семинар современных теоретиков, где ему бы со всем почтением к его былым заслугам объяснили, что такие простые мировые уравнения, объясняющие всё, содержат в себе и принципиально случайные эффекты. Более того, основа всей материи, которую можно пощупать, состоящая из атомов, очень похожих на те, о которых говорил ещё Демокрит [35] , чётких и однозначных предписаний вроде законов Ньютона совершенно не признаёт. В мире атомов их поведение определяется Его Величеством Случаем. Каждая частичка микромира, прежде чем отправиться в путь, словно бросает кости, чтобы определиться, а куда же ей податься? Каково же было бы изумление Лапласа, услышь он, что частицы в микромире двигаться-то двигаются, но без чёткой траектории?

Да, трудно представить Лапласа среди современников. Но ещё труднее было бы, наверное, самому Лапласу представить, что его детерминизм не так уж и вздорен. Вот сидит Лаплас на семинаре где-нибудь в Стэнфорде и слышит шепоток с соседнего стула: “Квантовые неопределённости – это ещё что! Настоящая крутизна в том, что частицы движутся по воле жребия только в нашей Вселенной. Но есть ещё и Сверхвселенная, представляющая собой совокупность бесчисленного множества параллельных вселенных. Так вот, в Сверхвселенной частицы движутся сразу во всех возможных направлениях, не оставляя Случаю ни малейшего шанса. Но при этом они размножаются и расселяются по параллельным вселенным. Ты был прав, старик. Всё в этом мире предопределено, только мир этот не наша Вселенная, а Сверхвселенная, в которой наша утлая обитель всего лишь ничтожная капля в океане других капель, которые со страшной силой размножаются. Да, кстати, это не Эверетт ли из какой другой вселенной нашептал тебе про детерминизм?”.

* * *

Вселенные, вселенные, не счесть их числа. Все они уютно угнездились в Ничто и друг другу не мешают. В какой-то части их живут свои Олеги Ивановичи со своими Шариками и Кузями и тоже размышляют о мироздании. Есть в каждой такой вселенной и свой Хью Эверетт, первым сформулировавший тезис о непрерывном порождении всё новых и новых вселенных при каждом акте выбора между несколькими возможностями. Если может какой-нибудь атом испустить или не испустить фотон и-таки его испустит, то в тот же миг вселенная раздвоится. Возникнет её точная копия, в которой такой же атом-двойник фотон не испустит, и уже две вселенные бок о бок, но при этом не замечая друг друга, пойдут себе дальше своими путями, делясь при каждом, пусть даже самом ничтожном, событии в мире составляющих их частиц. Если может Олег Иванович выбирать, идти ли ему на рыбалку или посмотреть передачу на “Дискавери”, и выберет рыбалку, то в идентичной вселенной другой Олег Иванович может засесть у телевизора. И сколько же своих копий успел наплодить Олег Иванович в своей жизни?