Тайна аптекаря и его кота

— Не станут! — юный Хидарай-тмаа скривил губы. — Я Училище прогуляю, и о том от господина смотрителя принесут записку лишь к вечеру.

— Могут быть неприятности? — господин слегка изобразил голосом заинтересованность.

— Не могут, а будут, — подтвердил графёныш. — Высекут меня. Но, право, это такие пустяки по сравнению…

Пустяки, значит? Небось, поимел бы он дело с дядюшкой Химараем, взял бы свои слова назад. А вообще занятно. Не думал я, что у высокородных так же заведено, как и у простых людей.

— Воля ваша, — согласился господин. — В любом случае, после того, как вы совершите требуемое, мне будет гораздо проще сделать всё остальное. Узнав, где, я вскорости пойму — и кто, и зачем, и как поступить.

— Так я, значит, завтра с утра и отправлюсь! — весело сообщил Баалару.

— Да. Приходите сюда в девятом часу. Получите монету, переоденетесь в простонародное платье… И вот ещё что…

Господин дёрнул шнурок, и по дому заливисто раскатился звон колокольчика.

Я сунул затычку в дырку, выскочил из-за ковра и стрелой метнулся в кабинет. Поклонился у порога, встал ровно. Мол, вызывали, господин мой?

— Вот, блистательный Баалару Хидарай-тмаа, это мой слуга, звать его Гилар. Будет завтра вас сопровождать в вашей лечебной прогулке. Парень он ушлый, город знает как свои пять пальцев, если что — поможет, подскажет.

Ого! Такого поворота я и не ждал. Едва удержался, чтобы рот не распахнуть.

— Ступай пока, Гилар, — велел господин. — Потом всё объясню.

Поклонился я молча и помчался в спальню — ковёр меня уж заждался!

— Нет, Баалару, я, конечно, не стану посвящать лакея в такие дела, — наставительным голосом говорил господин. — Ему достаточно будет знать то, что лечу я вас от малоизвестного, но опасного душевно-телесного недуга, и что лечение требует прогулок по тем местам, где движения эфирных токов гармонирует с колебанием флюидов вашей тонкой сферы. Мальчишка он необразованный, слов таких не поймёт, но и не надо — главное, чтобы проникся почтением к премудростям лекарской науки. Порошок постарайтесь сыпать так, чтобы он не заметил, ну а если заметит, отвечайте, что сейчас это модно в светском обществе. Что и господа, и дамы сейчас за большие деньги покупают заморские ароматические соли, и сыплют их, где ни приведись оказаться. Он и поверит, жизнь светскую откуда ему знать? Зато по бытовой части можете смело на него положиться, здравым смыслом Гилар отнюдь не обделён.

Ну, спасибо! И откуда же господин про меня такое успел понять? Что он вообще обо мне знает, кроме жалостливой истории купецкого сына да здешнего моего лакейского служения? Впрочем, я тут же сообразил: это ведь он графёнышу говорит, чтоб подбодрить того, успокоить: мол, есть надёжное плечо, на которое при случае и опереться можно.

Понять бы ещё, зачем ему на самом деле отправлять меня вместе с графёнышем. Неужели только чтобы от шпаны городской защитить? Или ещё какая-то хитрая задумка у него имеется?

Но это, почтенные братья, узнал я уже много позднее, а в тот день, едва лишь проводил я нашего юного посетителя, позвал меня господин.

Стоял он у окна, спиной ко мне, держал на руках кота, и показалось мне, что тяготит его эта ноша. Хотя с чего бы? Кот, конечно, крупный, увесистый, но и господин Алаглани — не дряхлый старец. В плечах широк, лишнего жира в нём незаметно, а воинскую выучку не скроешь — в каждом движении знающему глазу она заметна.

— В общем, так, Гилар, — заговорил он глухо. — Завтра пойдёшь с его сиятельством, высокородным господином Баалару Хидарай-тмаа, прогуляетесь по восточным кварталам, где-то между продовольственными складами и вторым погостом. — Он добавил про переодевание, про тонкие флюиды, а затем вдруг спросил: — Тебе, наверное, странным кажется это задание?

Мне, Гилару, коего вы, почтенные братья, знаете, оно действительно казалось странным. Но и Гилара-купецкого сына тоже оно должно было удивить. А вот скажи я, что всё путём, ничего, мол, удивительного — вот тут уж аптекарь наш почуял бы странное. Поэтому я честно признался:

— Да, господин мой. Как-то дивно оно…

— Что же тебе дивно? — сухо поинтересовался господин.

— А то дивно, что блистательный граф на сию лечебную прогулку должен идти одетый как мальчишка из чёрного народа, что не пойдут с ним слуги вооружённые. Сами ж знаете, плохие там места, гиблые. Всякая дрянь селится, и торговцы дурью, и скупщики краденого, и бродяги, что в розыске, укрывища там у них. Я так вас понял, что воздух в тех местах для блистательного графа дюже целительный, хотя и странно это, там же склады, воняет оттуда гадостно. Ну так не всё ли равно этому целительному воздуху, кого целить — графа или оборванца?

Господин Алаглани повернулся ко мне.

— Логично рассуждаешь. Но ошибка в исходной посылке неизбежно ведёт к финальной ошибке, даже при правильности всех промежуточных силлогизмов. Ты понимаешь, о чём я?

— Нет, господин мой, — улыбнулся я. — Вы незнакомыми словами говорить изволите. Мне бы попроще как.

— Если попроще — ты кое-чего не взял в расчёт, потому что о том не знал. Болезнь юного графа — тайна даже для его родителей. Они знают, что он ко мне ходил, но думают, что из-за прыщей. На самом же деле болезнь у него душевная, и очень деликатного свойства. Потому он и хочет лечиться тайно. Мне это, прямо скажу, не нравится — хотя бы уже потому, что знай его родители о болезни, они заплатили бы мне гораздо больше, чем заплатят за прыщи. Но я лекарь, я лечу того, кто ко мне приходит, и не ставлю ему условий. Боюсь, если бы я потребовал от мальчика всё рассказать родителям, то он просто ушёл бы от меня, и в итоге не получил никакого лечения.

Складно заливает. Не знай я правды — даже и поверил бы. Понятное дело — коли у тебя жучки в мозгах завелись, то как об этом родным маме с папой рассказать? Куда как проще чужому дядьке-лекарю, который тебе никто и который должен всё это в тайне хранить. Ради этого можно и Училище прогулять, даже зная, каким это тебе боком выйдет.

— Понял, господин мой, — кивнул я. — Стыдно ему признаться, что тараканы в голове завелись. А тараканы, наверное, кусачие, раз уж он к вам лечиться прибежал.

— Верно, — усмехнулся он. — Кусачие. Разумеется, подробностей тебе знать не нужно. И когда вы с ним пойдёте, ты тоже его ни о чём таком не расспрашивай. Твоя задача — чтобы он не попал в беду. Чтобы шпана его не обидела, чтобы не угодил в какое-то совсем ненужное место.

— Так если шпана, что я сделаю? — изобразил я смущение. — Их же много, и они с ножами могут быть, с кастетами. Помните, как меня тогда били… ну, когда вы меня спасли? Да если б я умел драться, разве валялся бы так в канаве?

— Ну, всё-таки за время твоих скитаний чему-то же ты научился, — невозмутимо возразил господин. — Мне кажется, у тебя есть чутьё на опасность. Вот главная твоя задача — чтобы до встречи с нежелательными людьми дело и не дошло.

Тут я вспомнил кое-какие подробности своего горестного купецкого существования.

— А вдруг меня кто опознает? — озабоченно спросил я и передёрнул плечами. — Вдруг я ещё в розыске?

— Глупости не говори! — отмахнулся господин. — Да кому ты нужен! Ты год бродил по дорогам Державы, и кто тебя схватил? Таких, как ты, десятки тысяч, только и дело стражникам, что приметы ваши запоминать. Вот Алаю нашему — тому действительно за ворота соваться не стоит. Там-то дело иное, большая политика… Ты ведь историю Алая знаешь?

— Ага, — сказал я. — Только знаете, что я скажу. Алаю нашему лучше в доме не появляться, когда юный господин Баалару приходить будет. Потому что вдруг он Алая узнает? Тот ведь тоже в Благородном Училище был, а оно же в городе одно такое. И на вид они одного возраста. Может, вместе и учились?

— Что, поделился с тобой Алай своими бедами? — хмыкнул господин. — Но выводы делаешь вполне здравые. Умён, значит! Вот потому-то я тебе и поручаю такое задание. В общем, постарайся, чтобы вы оба ни во что не вляпались. Завтра, как придёт Баалару, подберёшь ему одежду подходящую, и ступайте. Ну а если чего случится — сразу сюда беги. Только гляди, если вдруг в стражу заберут, ни про него, ни про себя ничего не говори. Соври что-нибудь правдоподобное. Даже если за воришек мелких примут — не беда. Высекут и отпустят. Ну а если не отпустят, то я вас вытащу, и это говорю тебе твёрдо. Усвоил?