Тайна донжуана

Она не спала остаток ночи. Сидела на кровати и смотрела в темноту. И никак не могла понять, как такое могло случиться… с ней случиться. Она же никого не обижала, никому не сделала ничего плохого. Она только ждала. Принца своего ждала. Любовь ждала.

Что она сделала не так? Была слишком красива? Слишком открыта людям? Слишком доверчива? За что они так с ней?

Было больно и горько, и… мерзко… Хотелось вывернуть себя на изнанку и прополоскать. Чтобы как-то жить дальше. Первый порыв: не жить вовсе, она преодолела. Его слова о родителях, о долге перед ними, помогли ей сделать это. Но как жить с этим грузом в душе она не представляла. Единственное, что Катя знала твердо: родители не должны ничего знать, иначе они до конца своих дней будут винить себя за то, что оставили ее одну.

К утру Катя собрала вещи и уехала первым автобусом в Москву.

До возвращения родителей оставалось еще несколько дней. И она многое успела сделать за это время. Оказалось, что не такая уж она беспомощная! Первым делом нашла частную клинику и сходила к врачу. Затем пробежалась по магазинам и сменила гардероб. Купила в оптике новые очки самого непрезентабельного вида.

Родители приехали без предупреждения, и она их не встречала. Войдя в квартиру, они не узнали дочь. Перед ними была совсем другая девушка: юбка ниже колен, блузка с глухим воротом, волосы заплетены в косички и уложены на затылке.

– Катенька, что с тобой? – запричитала мать, а отец был вполне доволен.

– А что с ней? наконец за ум взялась, оделась прилично.

– Нет, я не понимаю… Так неожиданно…

– Мам, не волнуйся. Все нормально. Это мода такая среди молодежи. Я в институте увидела. «Бабушкин сундучок» называется…

Все пять студенческих лет Катя пребывала в таком виде. Училась она не просто хорошо, а серьезно: не для отличных оценок, а для глубокого овладения знаниями, для того, чтобы стать профессионалом в своем деле. С сокурсниками отношения были ровные, «товарищеские», но друзей и подруг среди них не было. Сказывалось еще и то, что группа была из иногородних. Они жили в общежитии, сдружились, сроднились даже, а она была среди них как инопланетянка. Но человек не может быть один по природе своей. Появилась и у нее подруга, но не из студентов. Нина работала продавщицей в отделе готового платья. Если со спины смотреть – очень стройная, приятная девушка. А спереди… Грубый шрам портил некогда миловидное лицо. Знакомство произошло случайно, и ни та, ни другая не предполагали, что выльется оно в дружбу. Катя покупала блузку и не была уверена в своем выборе. Нина предложила померить еще раз дома, посоветоваться, а потом решить. Обменялись телефонами. Катя блузку возвращать не стала, но все же позвонила, известила об этом. А через какое-то время позвонила Нина, сообщила о новом посуплении. Встретились, потом еще и еще… Видно шрамы их сблизили – у Катерины ведь тоже был грубый рубец, только в душе.

Нина все видела, но не расспрашивала. Зато рассказала о себе: еще три года назад была она красивая и беззаботная… А потом авария… шрам… отвращение к себе. Спряталась ото всех, замкнулась, ни с кем не общалась. Дышать свежим воздухом выходила поздно вечером, вместе с собачниками, а если приходилось выходить днем, шла по самым малолюдным улицам. Кто знает, как сложилась бы ее жизнь, не встреть она ту женщину. Она подошла к Нине сама.

– Давно наблюдаю за тобой…я в доме напротив живу, - пояснила она, - ты от людей не прячься, от самой себя не убегай. Открыто живи, как раньше … Что на виду лежит, того не замечают, а вот то, что прячешь, сразу видно…

Задумалась она над этими словами и решила попробовать. Достала прежние одежки, на работу устроилась, да не куда-нибудь, а в магазин, где всегда на людях. И ничего… Никого вид ее не отпугивал… всегда покупателей много – приветливостью, добрым отношением брала …

Дружба с Ниной открыла для Кати другую сторону жизни. Раньше, до того…она видела жизнь через розовые очки, видела только «правильную жизнь», счастливую и благополучную. Потом, после того…Потом она и не жила вовсе – «отбывала» жизнь, потому. что так надо… потому, что родители… Оказалось, что жить можно и не беззаботно, но и не нянча свою беду. Можно эту беду преодолеть, спрятать на дне души, если не получается выбросить совсем, и просто жить, радоваться тому, что живешь, радовать других… Жаль, что их пути разошлись: Катя уехала на стажировку, а когда вернулась Нины уже не было – вышла замуж и отбыла с мужем-погрничником в дальний горнизон. Изредка они перезваниваются, сообщают друг другу основные жизненные вехи…

Елена Александровна иногда задумывалась, подозревала неладное, но сама же и отметала эти подозрения – кто их поймет, молодых… раз говорит, что мода такая, значит, так и есть… Так было спокойнее. А Валерий Сергеевич и не задумывался. Обута, одета, учится – о чем думать?

Получив красный диплом, Катерина стажировалась в течение года в Германии, а потом ее рекомендовали в престижный банк Ллойд Моррис.

И здесь вполне налаженная жизнь дала осечку. Начальник отдела, в котором трудилась Пушкарева, неожиданно ушел на пенсию – здоровье подкачало. Увидев нового начальника, который еще принимал дела и должен был вступить в должность со следующего дня, Катя спешно подписала у старого начальника заявление об уходе. У нее был такой вид, что он не посмел задержать ее на положенные две недели.

Катеринино бегство было вызвано тем, что нового начальника звали Денис. И это не было совпадением…

Найти новую работу оказалось непросто. У нее не было рекомендаций, она не могла объяснить причину ухода с прежней должности, да и не берут на серьезную работу с улицы. Отчаявшись найти работу по специальности, по своим способностям, Катя решила пойти куда угодно, хоть секретаршей. Тут ей и подвернулось объявление, о собеседовании в компании Зималетто…

Урядов, принесший Жданову на просмотр дела претенденток, особо отметил резюме Пушкаревой: знание языков, стажировка в Германии, красный диплом экономического факультета…

Андрей подписал приказ о ее принятии, не глядя. Пошутил только:

– А ей самой секретарь не нужен?

Так началась их совместная работа.

========== Глава 6. ==========

Глава 6.

Так началась их совместная работа. Жданов и мечтать не мог о таком помощнике, потому что не видел и не предполагал, что такие работники бывают! Именно помощником была для него Катя, хотя вначале числилась она секретарем.

Уже через месяц все бумаги были в идеальном порядке: просмотрены, проанализированы, разложены по папочкам и готовы в любой момент предстать взору президента. Бывало, он только подумает, а она уже несет нужный документ.

– Кать, а как Вам это удается?

– Что именно, Андрей Павлович?

– Вы как будто раньше меня знаете, что мне понадобится.

– В этом нет ничего необычного. Я же составляю Вам расписание на день. Копия находится у меня на столе. Естественно, если в 12 часов у Вас совещание по итогам продаж, то в 11 часов Вам понадобится отчет по продажам, чтобы успеть просмотреть его…

– Да… всего то… А я думал, Вы умеете читать мои мысли…

Катерина опустила глаза и подумала: « Лишь бы ты не сумел это сделать».

В присутствии Жданова ее охватывало непонятное волнение, особенно, если он случайно прикасался к ней: подавал руку при выходе из машины (на все переговоры, на подписание контрактов он брал ее с собой – мало ли какие вопросы возникнут, а кто ответит без Кати?), приобнимал за плечи, пропуская в дверь впереди себя…

В такие моменты по ее телу разливалось тепло, а душа блаженствовала. Она как-то не обращала внимания на его внешность, хотя признавала неоспоримую красоту лица и стройность спортивной фигуры. Больше всего ей нравились его руки: одновременно мягкие и жесткие, теплые и отдающие ледяным холодом…

Жесткие и холодные они были для других – когда ругался с Милко, когда осаждал не в меру заискивающего Урядова, и даже… она боялась произнести это вслух … даже с Кирой, когда та демонстрировала ИХ любовь, его губы привычно улыбались, а глаза были холодные, и руки, отстраняющие невесту на пристойное расстояние, казались жесткими.

А с ней… Даже когда он злился на нее, даже когда кричал, в глазах не было ожесточения… А потом он приходил в каморку, брал ее за руку и извинялся за свою несдержанность… а руки были мягкие и теплые… И она готова была выслушать еще тысячу обвинений, чтобы почувствовать потом тепло его рук…