Тайна «каменного кольца»

Леня вскинул на плечи вещевой мешок, обнял сестру.

— Яну тоже скажешь, что ушел менять вещи. Береги дедушку!

Дверь за братом закрылась. Таня сморгнула слезы, взглянула на дедушку. Захар Игнатьевич лежал спокойный и строгий.

Поздно вечером вернулся Ян. Молча выслушал рассказ Тани. (О листовках она не сказала ни слова.)

Так же молча Ян вышел во двор рубить хворост, принялся готовить ужин. Таня удивилась и обиделась. Неужели ему неинтересны подробности?

За последнее время мальчик вообще стал странно молчаливым, а после ухода Лени совсем замкнулся. Теперь он не ходил в лес, больше возился во дворе, учил Каро новым трюкам. Маша с любопытством глядела на обучение собаки из окна своей комнаты.

Как-то Ян и Каро ушли на прогулку. Наступил вечер, а их все не было. Таня вышла к калитке, и здесь ее встретила торжествующая Маша.

— Ты все маму ругаешь, — затараторила она. — Даже печенья нашего не берешь. А мама что — просто служащая! Зато Ян теперь в артисты попал. Его все главные немцы знают. И Каро с ним. Вот!

— Что ты такое мелешь? — холодея, опросила Таня.

— И ничуть не мелю. Ян был у коменданта. А я тоже с мамой была и все видела. Знаешь, кто новый комендант? Укротитель тигров, Отто Берген. Мама про Яна все узнала. Струсил твой поляк. Не вернется, не жди!

Таня не верила. Не мог Ян примириться с ненавистным ему Отто! И потом разве Ян, ее друг, ушел бы из дому без всяких объяснений, не сказав ни слова дедушке, который так много сделал для него?

Девочка не ложилась спать. Но Ян так и не пришел. Не вернулся он и на следующий день...

На этот раз Маша не выдумала ЧП, она действительно сказала чистую правду.

В то утро Ян подошел к комендатуре раньше Клавдии Матвеевны. Часовой сурово окликнул его:

— Хальт! Куда с собакой?

Ян по-немецки объяснил, что хочет видеть господина коменданта, что тот знает собаку. Мальчик улыбался.

— Каро, служи!

Пес поднялся на задние лапы. На часового это не произвело впечатления.

— Нихт! Подождешь на дворе. Господин комендант скоро выйдет.

Яна это устраивало. Лучше ждать здесь, чем в помещении. Кто знает, как поведет себя Отто? На дворе, в присутствии посторонних, он, вероятно, будет сдержанней.

Подросток сел поодаль на скамейку, не спуская глаз со входной двери.

Комендатура теперь помещалась в частном особняке, рядом с кино, в самом центре курортного городка. Ян заметил усиленную охрану: солдаты зорко следили за всеми входящими в здание, проверяли их документы.

«Опасаются нового взрыва, — решил Ян. — Пожалуй, не доберешься до Бергена».

Но вот двери распахнулись, часовой вытянулся. На крыльцо вышел комендант вместе с высоким худощавым офицером в пенсне. Отто пополнел, выглядел еще внушительней, чем прежде. Элегантный офицер, сопровождавший коменданта, показался Яну знакомым. Мальчик вгляделся — ну, конечно, бывший ассистент укротителя, господин Краузе!

Отто медленно подошел к ожидавшему его «оппель-капитану». Водитель услужливо открыл дверцу. И тут мальчик шагнул вперед.

— Господин Берген!

Комендант обернулся. Полное лицо налилось краской.

— А-а!..

Берген сделал движение к Яну. Окружающие расступились. Каро в страхе припал к земле. Бывший укротитель взмахнул стеком, который держал в руке. Но, как не раз случалось и раньше в цирке, Краузе перехватил поднятый хлыст.

— Подождите, коллега! Сначала узнаем, что хочет мальчик. Зачем ты пришел? — обратился он к Яну.

— Я... я хотел бы работать, снова стать артистом. Я ведь не мог тогда уехать в Германию. Я... я раскаиваюсь в своем поступке. — Ян заикался, глядя в бесцветные, водянистые глаза «ассистента». Он почему-то всегда боялся этого человека, хотя Краузе не раз защищал его от гнева Бергена.

— Раскаиваешься? — рявкнул Отто. — Грязная польская свинья! Теперь, когда твои покровители, русские, лижут пыль у ног фюрера, ты снова не прочь работать с нами, а?

— Я сказал, подождите! — Краузе не повысил голоса, но Берген сразу умолк. — Пройди в комендатуру, Ян. Мы скоро вернемся. Каро можешь взять с собой. О-о, песик! Ты по-прежнему умница. Будешь танцевать?

Краузе жестом пригласил в машину Отто, сделал знак часовому. Тот посторонился, пропустил мальчика. На пороге Ян обернулся — вслед ему круглыми глазами смотрела Маша, держась за руку Клавдии Матвеевны. Краузе любезно козырнул рыжеволосой модистке. Та почтительно заулыбалась.

...Вскоре на столбе возле читального павильона появилась яркая афиша: «В представлении участвует юный дрессировщик Ян Славич со своим ученым пуделем Каро».

Тане пришлось рассказать дедушке о поступке Яна — все равно он мог бы узнать от Маши. Старик покачал головой, не проронив ни слова. Больше он не вспоминал о мальчике, будто и не было его никогда. Но, ворочаясь ночью без сна, Таня слышала тихий шорох и покашливание деда. Девочка знала: Захар Игнатьевич, как и она, всматривается открытыми глазами в темноту и думает, думает о Яне.

Не спалось и коту Никандрычу. Он сдружился с пуделем, привык греться в его курчавой шерсти. После исчезновения Каро, то ли от тоски, то ли от ночного холода, он не ложился, сидел у порога и сипло мяукал.

Таня поднималась.

— Спи, дурной! Не подавай голоса, а то влетит. Каро скоро вернется.

Однако дни проходили за днями. Ни пудель, ни его хозяин не возвращались.

Однажды на рассвете дверь сарая задрожала от тяжелых ударов.

— Цум тейфель! Открывайте! — требовал раздраженный голос.

Дрожа от холода, девочка вскочила, набросила пальто. Дверь от толчка ногой раскрылась настежь. Никандрыч с воплем умчался во двор. В сарай вошли немецкие солдаты.

— Ти есть гроссфатер, Захарий Крафцов? — спросил огромный ефрейтор.

В лицо дедушки он направил луч карманного фонаря — в сарае было темно.

— Да, это мое имя. — Старик приподнялся на постели, поглаживая худенькую руку Тани.

— Одевать себя! Вставай шнелль! Где есть твой сын, — ефрейтор заглянул в записную книжку, — Борис? Официр русский флот?

— Ничего не знаю о нем. Борис уехал, когда началась война. — Дедушка не спеша одевался.

— Где есть, — ефрейтор опять раскрыл свои записи, — внук, Леня Росинкейн? — запинаясь, назвал он трудно произносимую русскую фамилию.

Захар Игнатьевич покачал головой.

— Не знаю. Ушел менять вещи и не вернулся, пропал.

— Пропаль? — яростно завопил ефрейтор. — Ти пропаль, стари дурак! Разведка узнает, где есть твои. Партизанен, да?

Он размахнулся и наотмашь ударил Кравцова. Тот охнул и сел на кровать.