Тайна мертвой планеты

Гнудь оторопело посмотрел на него.

— Кто?

Чекист обернулся.

— Мать твою! Наркомвоенмор!

— Как?

Глаза чекиста сверкнули безумием.

— Бинокль возьми!

Гнудь послушно свернул пальцы трубочками и приложил к глазам.

— Ну? Вышел?

— Вроде нет…

— А конармии? Все на позициях?

— Вроде да…

— Эх! Скоро покрошим казачков в капусту!

Гнудя трясло. Он чувствовал, как съезжает крыша.

«Бинокль» из пальцев действительно приближал вид раз в десять.

Там, конечно, не было ни поезда с наркомом, ни костра с Щорсом и Григорием Ивановичем, ни Чапая с конными сотнями.

Кристалла там, впрочем, тоже не было.

Вместо него горел гигантский красный фонарь, возле которого тусовались грудастые и задастые шлюхи в одних чулках с бантиками на сочных бедрах. Одна из шлюх помахала ему рукой, повернулась, наклонилась, расставив ноги, и повиляла объемистой задницей.

Гнудь мотнул головой.

— Ладно, интеллигенция, — чекист отлип от парапета. — Бегом шагом марш. А то без нас веселье кончится.

Он браво зашагал дальше по лабиринту и вдруг запел в голос:

— А-а ты прасти меня, дарагая Аксиния! Но твая юбка син-няя не удержит байца-а-а-а! Не реви, баба темная! Много нас у Буденного! С нашей Первою Конною мы пойдем до конца!

Гнудь затравленно заозирался.

— Услышат же!

Чекист хохотнул.

— Не дрейфь, интеллигенция. Трусливое ты говно нации. Товарищи! — заорал он. — Командир 2-го полка 6-й кавалерийской дивизии Иван Мозговатый присоединяется к вам!

Он осекся и замер словно налетел на стеклянную стену.

Путь преграждал фантом.

Плавающее в проходе золотистое марево вдруг сложилось в призрачную фигуру обнаженной женщины.

Чекист хмыкнул и почесал ногтем лысый череп.

— Вот кого не ждали, — пробормотал он. — Узнаешь?

Гнудь вгляделся.

— Н-нет.

— Ты что, кино не смотришь?

У женщины были стандартные для кинозвезд сталинского времени белокурые кудряшки, яркие губы и широкие бедра.

— Я не большой спец в актрисах.

— Эх, одно слово педераст. Это ж Валечка. Я лет десять мечтаю ее роскошную жопу на кукан натянуть. Но, говорят, ее наш нарком трахает, а с ним тягаться себе дороже.

Валечка сладко потянулась, подставив лучам солнца полные груди, призывно изогнула бедра и поманила чекиста пальчиком.

— Да, куколка, — бормотнул тот и шагнул вперед.

— Вы ведь понимаете, что это не Валечка, а привидение?

Чекист только отмахнулся, приблизился к ней вплотную и грубо схватил за грудь. Его руки должны были пройти сквозь призрачное тело, но оно вдруг налилось плотью и стало осязаемым. Чекист прижал ее к стене, сдавил горло и впился в губы. Его рука сползла вниз, вклинилась между ляжками и заставила раздвинуть ноги.

— Иди сюда, моя сладкая, — прохрипел он, развернул ее, надавил на поясницу, заставив прогнуться и упереться руками в стену.

Валечка отдавалась молча, без стонов и вздохов. В мертвой тишине. Не было слышно даже влажных шлепков по ягодицам. Гнудь завороженно смотрел на процесс, как в ступоре. До него не сразу дошло, что здесь не так. А когда дошло, волосы на голове встали дыбом.

Парочка исчезала.

С каждой фрикцией чекист с киноактрисой размывались в воздухе, превращаясь в золотистое марево, расплывались слоистой пеленой, пока не пропали совсем.

Марево сгустилось и потянулось к нему дымчатыми щупальцами.

Гнудь в панике попятился к выходу, споткнулся, упал, вскочил на ноги и бросился бежать, не разбирая дороги.

Рассказ 41. Дочи с дядей

Море было бирюзовым, песок белым, пальмы тенистыми.

На соседнем шезлонге лежал анализатор в образе доброго дедушки в гавайской рубахе и вещал о малопонятных вещах.

— … а когда кластер забьется инфой под завязку, надо отодвинуть его на задний ряд, пока все не переварит и в архив не сдаст.

— Угу, — кивнула Эликс, залив в себя сразу половину коктейля.

— Кстати, один из блоков обработки выдал недавно любопытные сведения. Он проанализировал поведение наших оппонентов и нашел кое-что общее. Все охотники за Майн Ридом сексуально озабочены.

— Прямо все?

— Без исключений. Разве что по Третьему капитану нет данных, так как он находится в чужой среде, без самок своего вида. А так… Первый свихнулся на своих первокурсницах. Второй на садо-мазо. Ваш папаша профессор на инцесте. Лупоглазый из сарая на твоей заднице. Трахает нарисованных мультяшек, но задница у них твоя. Даже сбежавшие монстры в первую очередь хотят кому-нибудь присунуть, а уж потом голову оторвать. Про казаков и говорить нечего. Сама чувствуешь.

— Да уж, — Эликс поморщилась. Из реальности донесся казачий гогот. — И что эта всеобщая озабоченность означает?

— Пока не ясно. Но она явно неспроста.

Кто-то снова перевернул ее на живот и одним резким движением вбил в анус толстенную сваю. В сотый раз это прошло почти незаметно.

— Долго они еще будут в меня свои морковки совать?

— Сложно сказать. Средняя продолжительность полового акта десять минут. Но у этих самцов все далеко от средних значений. Плюс многолетнее воздержание. Умножить на их количество. Прибавить вашу ебабельность. Часа три, не меньше. Твою сестричку на полтора-два часа больше.

— Это еще почему?

Гавайский дедушка пожал плечами.

— Она для этого создана. Модифицированные мышцы влагалища, моментальная регенерация сфинктера, язык с десятикратной гибкостью, улучшенные навыки. Только для одного минета триста программ. К тому же она в сознании. А ты в отключке и лежишь бревном. Поэтому к ней очередь, а вокруг тебя только любители бревен. Один из них кстати предпочитает трахать трупы. Так что ты…

Резкие звуки смыли море, пальмы, всю виртуальную локацию «тропики» и выбросили Эликс в реальный мир.

По ушам ударили визг, лязг, грохот, звон и хрипы умирающих. Казаки метались по залу и остервенело рубились с двухметровыми мускулистыми мордоворотами. Мордовороты лезли изо всех щелей, вылезали из стен, из появившейся невесть откуда дымящейся расщелины и даже прыгали с потолка. У них были кривые глаза, кривые ноги и кривые сабли.

Пыхтящий толстяк, который лежал на Эликс и попеременно занимал то зад, то перед, сполз с нее и, не надевая шаровары, бросился в бой.

— Мать твою… что тут… — поперхнулась она, увидав, как красотка в зеленом разинула пасть, внезапно ставшую крокодильей, и откусила голову одному из нападавших.