Тайна моего мужа

А теперь – только посмотрите на него. Коннор Уитби крайне бодр и счастлив. А почему бы и нет, раз уж он вышел сухим из воды. Если полиция так ничего и не предпримет, а на то было похоже, он никогда не заплатит за содеянное.

Когда она приблизилась, Коннор заметил Рейчел и его улыбка мгновенно погасла, как будто кто-то щелкнул выключателем.

«Виновен, – подумала Рейчел. – Виновен. Виновен. Виновен».

* * *

– Это доставил для тебя ночной курьер, – сообщила Люси, пока вернувшаяся домой Тесс выгружала из сумки продукты. – Похоже, от твоего отца. Подумать только, ему удалось отправить что-то с курьером.

Заинтригованная, Тесс присела за кухонный стол рядом с матерью и распаковала небольшой сверток из пузырчатой пленки. Внутри обнаружилась плоская квадратная коробочка.

– Да неужели он прислал тебе что-то ювелирное? – удивилась мать, заглядывая ей через плечо.

– Нет, компас, – объявила Тесс. Это был красивый старомодный компас в деревянном корпусе. – Таким же мог пользоваться капитан Кук.

– Как оригинально, – фыркнула мать.

Достав компас, Тесс заметила маленькую записку на желтой самоклеящейся бумаге, прилепленную ко дну коробочки.

Дорогая Тесс, наверное, это глупый подарок для девочки. Я никогда толком не представлял, что тебе купить. Я попытался придумать, что могло бы помочь, когда чувствуешь себя потерянным. Помню, как сам чувствовал себя потерянным. Это было чертовски ужасно. Но у меня всегда была ты. Надеюсь, ты отыщешь свой путь.

С любовью, папа.

У Тесс в груди что-то воспряло.

– Пожалуй, он довольно симпатичный, – заключила Люси, взяв компас и покрутив его в руках.

Тесс представила, как отец бродит по магазинам и ищет подходящий подарок для своей взрослой дочери. Представила выражение легкого ужаса, мелькающее на его загрубевшем, изборожденном морщинами лице всякий раз, когда кто-нибудь его спрашивает: «Могу ли я вам чем-то помочь?» Большинство продавцов наверняка сочли его грубияном – ворчливый, неприветливый старик, избегающий встречаться с ними взглядом.

«Почему вы с папой расстались?» – частенько спрашивала Тесс маму, а та беззаботно, с легким блеском в глазах отвечала: «Ну, милая, мы просто были слишком разными». Она имела в виду: твой отец отличался. Когда Тесс задала тот же вопрос отцу, он пожал плечами, кашлянул и сказал: «Об этом тебе придется спросить у мамы, солнышко».

А что, если отец тоже страдает социофобией?

До развода ее матери крайне досаждало то, что он не проявлял интереса к светской жизни. «Но мы же никогда никуда не выходим!» – разочарованно восклицала она, когда отец в очередной раз отказывался посетить какое-нибудь мероприятие.

«Тесс немного застенчива, – громким шепотом сообщала ее мать окружающим, прикрывая рот ладонью. – Боюсь, это ей досталось от отца». Тесс слышала в голосе матери веселое пренебрежение и со временем поверила, что застенчивость в любом виде неправильна и даже, по сути, порочна. Ты должна охотно бывать на вечеринках. Должна стремиться всегда быть с людьми.

Неудивительно, что она так стыдилась собственной застенчивости, как будто та была позорным физическим недостатком, который следовало скрывать любой ценой.

– Почему ты просто не выходила куда-нибудь сама? – Она посмотрела на мать.

– Что? – удивилась Люси, подняв взгляд от компаса. – Выходила куда?

– Неважно, – вздохнула Тесс и протянула руку. – Отдай мой компас. Он мне нравится.

* * *

Сесилия припарковала машину перед домом Рейчел Кроули и снова задумалась, зачем она так с собой поступает. Она могла бы завезти заказ Рейчел в школу после Пасхи. Гостям с вечеринки у Марлы никто не обещал доставку до выходных. Такое впечатление, что ее одновременно тянуло искать общества Рейчел и избегать ее любой ценой.

Возможно, Сесилию тянуло увидеться с ней, потому что одна только Рейчел на целом свете обладала правом и авторитетом, чтобы высказаться по поводу ее нынешней дилеммы. Хотя «дилемма» – это слишком мягкое слово. Слишком эгоистичное. Оно подразумевало, что чувства Сесилии имеют какое-то значение.

Она подхватила с пассажирского места полиэтиленовый пакет с посудой и открыла дверцу машины. Возможно, настоящей причиной, по которой она явилась сюда, было понимание, что у Рейчел есть все основания ее ненавидеть, а она не могла вынести даже мысли о том, что ее кто-то ненавидит.

«Я ребенок, – подумала она, постучавшись. – Ребенок средних лет, перед самым климаксом».

Дверь открылась неожиданно быстро, не дав ей времени приготовить подходящее выражение лица.

– О, – произнесла Рейчел и заметно поникла. – Сесилия.

– Простите, – отозвалась Сесилия, мысленно добавив: «Мне очень, очень жаль». – Вы кого-то ждете?

– Не то чтобы, – опомнившись, заверила ее Рейчел. – Как ваши дела? О, мой «Таппервер»! Как это замечательно. Спасибо вам огромное. Не хотите зайти? Где ваши девочки?

– У моей матери. Она чувствовала себя виноватой из-за того, что пропустила сегодня их парад пасхальных шляп, поэтому пригласила девочек на чай. Неважно. Это не имеет значения! Я не стану заходить, я просто…

– Уверены? Я только что поставила чайник.

Сесилия чувствовала себя чересчур слабой, чтобы спорить. Она сделает все, чего бы ни захотела Рейчел. Ее ноги так дрожали, что она едва не падала. Если бы Рейчел закричала: «Сознавайся!», она бы созналась. Она едва ли не мечтала об этом.

Переступая порог, она чувствовала, как сжимается горло, будто перед лицом физической опасности. Дом изрядно напоминал ее собственный, как и многие другие на северном побережье.

– Проходите на кухню, – пригласила Рейчел. – У меня там включен обогреватель. По вечерам уже становится прохладно.

– У нас был такой же линолеум! – заметила Сесилия, проследовав за ней на кухню.

– Уверена, в те давние времена он был последним писком моды, – отозвалась Рейчел, раскладывая по чашкам чайные пакетики. – Как видите, я не из любителей обновлять обстановку. Мне попросту неинтересны все эти плитки и ковры, краски и защитные панели. Ну вот, держите. Молока? Сахара? Добавляйте сами.

– Это Джейни, верно? – спросила Сесилия. – И Роб?

Она остановилась перед холодильником. Имя Джейни она произнесла с облегчением. Постоянные мысли о Джейни попросту подавляли Сесилию. Казалось, не произнеси она этого имени сейчас, оно бы внезапно сорвалось у нее с языка без всякого повода.

Карточка на холодильнике Рейчел была небрежно прижата магнитом с рекламой некоего «Пита, круглосуточного слесаря». Небольшая, выцветшая, чуть перекошенная фотография Джейни и ее младшего брата, стоящих перед решеткой барбекю с жестянками колы в руках. Оба подростка растерянно обернулись, приоткрыв рот, как будто фотограф застал их врасплох. Снимок вышел не особенно удачным, но каким-то образом из-за самой его повседневности смерть Джейни казалась тем более невозможной.