Тайна нефритового голубя

– К даме не мешало прийти с букетом роз и бутылкой шампанского, – он врезал кулаком по выключателю на стене, погасив свет, и неожиданно набросился на нее, развернул к себе спиной и заломил руки, подняв их так высоко, что Ирина вскрикнула и нагнулась, чтобы не было больно. Ни на секунду не ослабевая хватки, Сергей содрал с нее джинсы и трусы, затем прижал грудью к столу, стоявшему посередине комнаты.

Она не стала сопротивляться, понимая, что это, скорее всего, приведет только к его еще большему озлоблению, и поддалась ему, расставила ноги, прогнулась и выпятила зад.

Сергей, не ожидавший такой реакции, зло схватил ее за волосы и повернул к себе лицом. Ирина нашла силы улыбнуться и томно закрыла глаза. Тогда он отпустил волосы и руки и стал насиловать уже не так яростно.

За окном разбушевалась гроза. Вспышки синих молний, похожие на фотовспышки то и дело освещали комнату, в которой еще позавчера Ирина сама вытворяла с другими все, что хотела.

– Только бы этот шизанутый синяков мне не наставил, – думала она теперь. – Хорошо хоть успокоился. Надо постараться, чтобы побыстрей кончил.

Ирина задышала прерывисто, застонала, то и дело оборачиваясь к нему через плечо, всем своим видом показывая, что все, что он делает, доставляет ей огромное удовольствие. И Сергей тоже задышал учащенно, начал постанывать, движения его участились, он вцепился руками ей в спину, отчего Ирина даже вскрикнула.

Как раз в это время молния в очередной раз осветила все вокруг голубым светом, и почти сразу раскат грома словно взорвался в комнате. Ирина почувствовала, что Сергей вздрогнул, будто испугавшись. Она начала медленно оборачиваться, снова томно прикрыв глаза и постаравшись изобразить на лице настоящее блаженство. Но тут Сергей резко вышел из нее, и Ирина почувствовала, как на ее зад и спину брызнуло что-то теплое.

«Хорошо хоть догадался вовремя вытащить», – успела подумать она, прежде чем услышала хрип, перешедший в рев и после – грохот чего-то упавшего на пол, совпавший с новым оглушительным раскатом грома.

Открыв глаза, Ирина прежде всего увидела Сергея со спущенными штанами, затем блестящую серебром полоску, зажатую в его пальцах, и уже после посмотрела туда, куда смотрел и он, то есть на пол, где на боку, поджав подрагивающие ноги и выпластав, словно для милостыни, руку, лежал Андрей Панкратович. Сверкнула еще одна молния, и Ирина увидела, что рука с шевелящимися, словно перебирающими струны на гитаре пальцами, лежит в черной луже, и даже за долю секунды, пока было совсем светло, ей показалось, что лужа заметно увеличилась.

Она истошно закричала, но Сергей зажал ей рот. Он и не думал убивать старика с повязкой на глазах. Когда пик блаженства вот-вот должен был наступить, он вдруг увидел, что к отбрасываемой им на стену тени, сзади приближается еще одна тень. Свой любимый выкидной нож Петля достал машинально. Он не собирался им резать, хотел лишь напугать наглеца, посмевшего ему помешать. Но Сергей Петляев очень сильно испугался сам, увидев легшую ему на плечо кисть скелета. Он отпрянул, брезгливо отмахнувшись от этой тощей ледяной кисти, лезвие его ножа пришлось точно по венам на запястье старческой руки, и кровь вырвалась из нее, словно из пробитого резинового шланга.

8 июля 1977 года. Девочки

Андрей проснулся, когда солнце светило уже вовсю, а с улицы доносились щебетание птиц и веселый шум малышни из детского сада, соседствующего с двором его дома.

Когда Андрею было лет десять, он познакомился с девочкой из этого сада. Вернее, не то чтобы познакомился, а некоторое время общался с ней, даже не зная ее имени, так же как и она не знала, как зовут его. В сплошном заборе из серых старых досок, разделявших детский сад и его двор, было множество щелей и дырочек, затянутых паутиной. В них Андрей иногда от нечего делать наблюдал за детсадовскими, бросался в них сосновыми шишками или обливал водой из брызгалки. Ребятня всегда веселилась его шуткам и продолжала затеваемую им игру до тех пор, пока строгая воспитательница не обращала на это внимания.

Однажды вечером, когда почти всех детей уже забрали родители, Андрей случайно увидел, как в промежуток между детсадовской беседкой и забором зашла девочка из дошкольной группы. У нее были большие голубые глаза и большой рот, слегка похожий на лягушачий. Девочка задрала платьице, спустила трусики и села писать.

Он смотрел на девочку, не смея шелохнуться, но все равно она почему-то обернулась и увидела его. Даже сейчас, спустя восемь лет, Андрей помнил, как неловко почувствовал себя тогда, но все же не убежал, а так и остался стоять и пялиться на девочку. А она ничуть не смутилась и, сделав свое дело, неторопливо натянула трусики и, гордо вскинув голову, ушла.

На следующий день, в то же время, девочка снова зашла за беседку и, увидев через щель в заборе Андрея, играющего на куче песка в солдатиков, сама обратила на себя внимание, задорно сказав:

– Здравствуй, мальчик!

– Привет, – ответил Андрей, вставая и роняя на песок солдатиков. А девочка, как и накануне, не стесняясь, пописала и ушла, правда, сказав на этот раз:

– До свидания, мальчик!

Так повторялось три дня в подряд. А на четвертый девочка, оказавшись за беседкой, сразу подошла к забору, с другой стороны которого почти к нему вплотную прижался Андрей, и протянула руку в щель между досок. Она взяла тонкими пальчиками за резинку его тренировочных штанов и заодно трусов, оттянула их и с любопытством туда заглянула. Андрей замер. Он закрыл глаза, ожидая, что же девочка будет делать дальше, и вдруг почувствовал, что происходит что-то совсем непонятное. Открыв глаза, он увидел, как девочка злорадненько улыбается, а из ее постепенно разжимающегося кулачка прямо ему в штаны жидкой струйкой сыплется песок. Он стоял не шевелясь, не веря в такое предательство, пока кулачок не разжался полностью, освободившись от последних песчинок, и пока девочка, такая злая и некрасивая, не убежала, показав напоследок длинный розовый язык.

Тогда, восемь лет назад, он впервые испытал на себе, как коварно могут поступать девочки. Сегодняшней ночью – во второй раз. Два события встали рядом и казались одинаково далекими и несправедливыми.

* * *

Как и накануне, Лексия не оказалось дома, и дверь открыла Настя. Увидев Андрея, она ахнула, заулыбалась и засмущалась одновременно. Андрей и сам смутился от ее столь явно не скрываемой радости. Он не знал, что сказать и, пройдя за Настей на кухню, молча смотрел, как она достала из холодильника банку с молоком, наполнила все ту же вчерашнюю кружку и подала ему. Молоко он выпил с удовольствием. Вытер ладонью губы, сказал:

– Спасибо, Настенька.

– Пожалуйста, – ответила она, не зная, куда девать руки. – Еще хочешь?

– Нет, спасибо.

Они помолчали. Андрей с любопытством разглядывал сестру. Он помнил ее совсем маленькой. Как играл с ней, рассказывал сказки, таскал на руках. Помнил, однажды, увидев его на улице, маленькая Настя, вместо того, чтобы как всегда, помчаться навстречу, убежала во двор и где-то там спряталась, а Лексий объяснил потом, что сеструха подралась накануне с одной из подружек, та расцарапала ей лицо, и она очень боится, что теперь Андрей разлюбит ее, ставшую некрасивой.

Шрамик на щеке и сейчас был заметен, но совсем не портил ее. Андрей подумал, что года через три, а может, и раньше, у Насти от женихов отбоя не будет.

– Мне вчера так понравилось, как ты меня поцеловала, – сказал он. Настя в ответ только вздохнула.

– Ты как хочешь, Настюха, но теперь моя очередь тебя целовать…

Она зарделась и закрыла лицо ладошками. Потом опустила руки и, затаив дыхание, стала ждать. Видя, как дрожат ее длинные ресницы, Андрей, положил руки на плечи девочки, наклонился и поцеловал. Губки ее были мягкими, нежными, податливыми. Поцелуй получился добрым и хорошим, что ли.