Тайна осенней звезды

Иван стоит прямо за моей спиной. Сейчас он дотронется до моих плеч, я повернусь...

Кто сказал, что целоваться на втором свидании неприлично?!

Я закрыла глаза и крепче стиснула пальцы, стараясь успокоиться. Майка, тебе двадцать пять! Двадцать пять! Приди в себя, ты же не сопливая девчонка! Ну! Перестань трястись!

– Он обнимет меня тогда, когда кончится песня, – произнесла я про себя.

Отзвучали последние переборы струн, голос растворился в холодной темноте. Я открыла глаза.

Вот сейчас. Ну?!

Руки Ивана дотронулись до моих плеч. Прикосновение было очень легким и совсем не походило на объятие.

Боится? Стесняется? А может, я ему не нравлюсь?

Я подняла руки к плечам. Но вместо теплых мужских ладоней, мои пальцы коснулись холодной ткани.

Ветровка. Джентльмен беспокоится, как бы дама не простудилась.

Я повернулась. Иван стоял в нескольких шагах от меня. Наступившая темнота спрятала его лицо.

– Пора возвращаться, – сказал он негромко. – Ты замерзла.

И побежал вниз по лестнице в каюту.

Я изо всех сил прикусила губу. Меня душили слезы обиды и разочарования.

Пол под ногами содрогнулся. Вновь ожило и заработало невидимое сердце корабля. «Ледяная звезда» плавно качнулась, сделала поворот, двинулась к невидимому берегу.

Так закончилось мое второе свидание с капитаном Дердекеном.

Берег приближался неотвратимо, как расставание.

Я смотрела на длинную темную полосу, расцвеченную вечерними огнями, и с трудом сдерживала слезы.

За все это время мы с Иваном не сказали друг другу ни слова.

Маленький Джокер сновал по палубе между нами, разряжая обстановку рассказом анекдотов, я натянуто улыбалась. Иван стоял у руля и, по-моему, ни разу не взглянул в мою сторону.

Ясно. Я его совершенно не привлекаю. Как женщина.

Тогда какого черта он потащил меня на эту прогулку? Из дружеской заботы? Чтобы я подышала свежим воздухом?

Черт бы тебя побрал, Иван Дердекен!

Джокер нацепил на голову длинную вязаную шапочку, напоминавшую шутовской колпак. С ее конца свисал мохнатый бубон, похожий на колокольчик. Сходство с шутовской атрибутикой стало, таким образом, еще сильнее.

Мы подошли к причалу. Яхта мягко задела правым бортом доски пристани, качнулась и остановилась.

– Приехали, – сказал Иван.

Я сбросила с себя ветровку, взялась руками за край свитера.

– Не надо!

Иван оставил руль и подошел ко мне.

– Не надо, – повторил он. – Вечером холодно.

– А как же...

– Я заберу свитер, когда довезу тебя до дома, – нетерпеливо перебил Иван. – Хорошо?

– Хорошо, – прошептала я. По большому счету мне было уже все равно. Бал окончен, гаснут свечи...

Иван принес из каюты мою джинсовую куртку. Перекинул ее через руку, спросил:

– Готова?

– Готова! – ответила я покорно.

– Тогда высаживаемся.

Я хотела переступить с борта на деревянный трап, но тут вспомнила о том, что не попрощалась с Джокером. Обернулась, громко позвала:

– Давид Самсонович!

Назвать его «Джокером» у меня не поворачивался язык.

Голова карлика высунулась из машинного отделения. На голове вызывающе торчал вязаный колпак.

– До свидания! – сказала я все так же громко. – Спасибо за прогулку.

– Удачи вам, милая барышня, – ответил Джокер. – Заходите пореже.

– Джо! – резко одернул Иван.

Голова карлика мгновенно провалилась в люк.

– Прости его, – извинился Иван. – Джокера иногда заносит.

– Ничего его не заносит, – ответила я. И добавила себе под нос:

– Просто он тебя ревнует.

– Что? – не понял Иван. – Прости, не расслышал.

– Ничего, – ответила я и побежала по деревянному трапу.

Иван последовал за мной. Мы молча шли по длинному, ярко освещенному причалу. Я смотрела себе под ноги и не обращала внимания на происходящее до тех пора, пока мой взгляд не наткнулся на чьи-то кроссовки. Кроссовки были до ужаса знакомые.

Я подняла голову. Перед нами стоял Лешка.

Боже мой! Никогда в жизни не видела его таким!

Лешка был растрепанным, помятым и взвинченным. На его лице цвели нервные красные пятна, рыжие волосы вызывающе торчали во все стороны. Что касается одежды...

М-да...

Похоже, что он хватал первое, что попадется под руку. Брюки от вечернего «выходного костюма» причудливо сочетались с кроссовками и теплой байковой фуфайкой.

Я затормозила, вопросительно глядя на моего бывшего приятеля. Остановился и Иван.

– Почему вы не предупредили, что выходите в море? – спросил Лешка. Его голос дрожал от бешенства.

Я высокомерно задрала брови.

– А почему я должна тебя предупреждать?

Лешка подарил мне бешеный взгляд.

– Да не о тебе речь!

Он кивнул подбородком на Ивана, стоявшего чуть позади меня:

– Я тебя спрашиваю! Почему не предупредили администрацию, что судно выходит в море?! Ты, что, правил не знаешь? Почему рацию отключили?! А если бы штормовое предупреждение?!

Лешка не договорил и закашлялся. Справился с приступом кашля и продолжал все так же свирепо:

– Профессионал хренов! Ладно, на себя тебе плевать. А эту дуру зачем с собой потащил? Если бы с ней что-то случилось...

Лешка подавился негодованием. Я затряслась от злости. Мало того, что мой бывший друг осмелился назвать меня дурой! Он вел себя так, словно я была его собственностью! Его вещью, которую без спроса забрал малознакомый человек!

– Знаешь, что... – начала я зловеще.

– Молчи, глупая! – перебил Лешка. – Ты ничего не понимаешь! Этот павлин распустил хвост и потащил тебя в море, никого не поставив в известность! Даже рацию не удосужился включить! Ты представляешь, что могло произойти? А все почему? Потому что ему захотелось повыпендриваться перед дамой! Что ты молчишь?!

Я вздрогнула от яростного окрика. Открыла рот, но вовремя поняла, что обращаются не ко мне. Лешка смотрел на Ивана, стоявшего чуть позади, и в глазах его плескалась безбрежная ненависть.

– Что ты молчишь?!

Я похолодела. Сейчас произойдет что-то ужасное, непоправимое. Иван не тот человек, с которым можно разговаривать подобным тоном. Сейчас он оторвет Лешке голову. И виновата в этом буду только я. Потому что хотела стравить двух мужчин. Хотела, чтобы Лешка меня приревновал. Дура, кретинка, тупица, идиотка!