Тайна распущенного шарфа

– То есть слова должны соответствовать действиям?

– Слова, микромимика, действия – все должно соответствовать.

В глазах Матвея светилось довольство.

– И как долго длится тестовый период?

– Все зависит от человека.

– Уверен, мой будет коротким!

– Почему?

– Я как открытая книга: рассказываю тебе все самое сокровенное!

Анна грустно улыбнулась: самоуверенный Матвей не поинтересовался, что бывает, когда манипулятор тестовый период не проходит.

– Время покажет.

На его губах вновь появилась ухмылка. Анне стало по-матерински жаль его.

– Я никогда не начинаю первой, Матвей. А манипулятор должен знать: если он делает это, то же самое может получить в ответ.

Официант принес заказ и, быстро расставив на столе чашки и тарелки, удалился.

– Ты думала о нас?

– Думала. Думала всю ночь, – ответила она его словами.

– И что решила?

– Что ты от меня хочешь, Матвей? – она всматривалась в его лицо.

– Хочу, чтобы все было как раньше, – в каждой букве угадывалась уверенность.

– Могу я задать тебе еще два вопроса?

– Задавай, – он всем видом демонстрировал открытость.

– Эти вопросы никак не связаны со мной. Они в целом о тебе. Озвучь мне три первые мысли, которые придут в голову.

Он кивком показал, что понял.

– Что ты хочешь, Матвей?

– Стабильность, карьера, семья, – без запинки выдал он.

Анна внимательно смотрела.

– Что ты любишь, Матвей?

– Деньги, путешествия… – он на секунду замолчал. На лице появилась мальчишеская улыбка. – Кока-колу.

Он ответил первое, что пришло в голову. Собственно, этого она и хотела.

– Деньги, путешествия, кока-кола? – переспросила Анна. Собеседник уверенно кивнул.

– Это какой-то тест, – наконец понял Матвей. Уголки ее губ поползли вверх.

– И что ты по нему узнала?

– Все, что важно для меня, – с легкой улыбкой ответила она.

– Так что ты решила? – его нетерпение вырвалось наружу.

Судя по всему, результаты теста для него менее важны, чем результат вчерашней встречи. Она театрально вздохнула и потянулась за салфеткой. Взяла в руки мягкую бумагу и стала медленно рвать ее на тонкие полоски.

– Понимаешь, Матвей…

Он наблюдал за движениями ее пальцев. Анна наблюдала за ним.

– Я рву салфетку. Что это может значить?

– Значит, что ты волнуешься, – без колебаний сообщил он.

– Да, это так, – ее пальцы терзали салфетку. Матвей следил за движениями как загипнотизированный. – Я много думала. Понимаешь, вокруг меня есть варианты попроще…

– Не сомневаюсь! – вырвалось у собеседника.

– Но у тебя есть одно качество, которое мне нравится.

Он поднял взгляд, и их глаза встретились.

– Какое? – Матвею не терпелось получить похвалу.

– Ты заставляешь меня думать и развиваться. Поэтому меня к тебе тянет.

– Меня тоже тянет, – признался он.

Анна продолжала рвать салфетку.

– Я дам тебе шанс.

На лице Матвея читалось удовлетворение.

– Почему? – задал он странный вопрос.

Наивный игрок надеялся получить признание в чувствах.

– Потому что могу себе это позволить. Но если ты вернулся поиграть, ты знаешь, что будет.

Анна отбросила салфетку и откинулась на спинку дивана. Они по-прежнему смотрели друг на друга.

– Знаешь, как говорят? Кто не рискует, тот не пьет шампанского, – сказал Матвей.

Анна изумленно смотрела на него. Откуда в нем это? Если ты вернулся поиграть, зачем говорить об этом прямо? Самоуверенность? Или глупость? Самоуверенность, превращающаяся в наглую глупость. Ей почему-то опять стало по-матерински жаль его.

– Из-за какого чувства ты попросил о встрече вчера? Матвей удивился вопросу:

– Понял, что потерял тебя. Все вдруг показалось пустым и бессмысленным. Я не хочу жить без тебя.

– Назови чувство, – уточнила Анна.

– Боль, – обозначил он.

Она кивнула, подтверждая, что приняла ответ.

– В моем случае тебе шампанского не попить. И два раунда это подтвердили. Лучше не трать время на игру со мной. Будет еще больнее, – мягко посоветовала она.

– Как я это узнаю, если не попробую?

В его глазах огонь игрока, в ее – сочувствие. Матвей посмотрел на часы и поднял руку, подзывая официанта. Она бросила взгляд на свои: семь вечера. Значит, ужин назначен на семь-восемь.

– Поеду домой. Меня знобит.

– Я тебя отвезу, – сообщила она тоном, не терпящим возражений.

На лице игрока мелькнуло негодование.

– Не хочу тебя утруждать, – попытался выкрутиться он.

– Ты плохо себя чувствуешь. Мне в радость позаботиться о тебе. Если бы мы поменялись местами…

Матвей смиренно вздохнул.

* * *

Матвей открыл водительскую дверь. Дотошное следование этикету. Мужчины редко ведут себя так. Анна завела мотор. Дорогу к его дому она планировала растягивать как можно дольше. Пассажирская дверь открылась, Матвей уселся на сиденье. Анна наблюдала за ним. Признаки раздражения отсутствовали. Покорность. Он смирился с неизбежностью происходящего – с дорогой домой, после которой ему придется вернуться в центр города. Видимо, ко всему привыкаешь. Анна же находилась в приподнятом настроении. Ее веселила наглая глупость. «Неужели тебя невозможно вылечить? Неужели ты никогда не успокоишься?» Матвей театрально вздохнул.

– Второй раз с тобой начинаю и опять болею, – изрек он. – Что это? Знак?

Автомобиль выехал на проезжую часть.

– Что-то не припомню, чтобы ты болел, – отвлеченно прокомментировала она.

– А нога!

– А, точно. У тебя колено болело, – вспомнила Анна.

– Стопа! – в каждой букве читалось негодование.

Она взглянула на него: лицо Матвея выражало крайнее возмущение. Он даже развернулся корпусом в ее сторону. Оставалось только упереть руки в бока, но он поднял их вверх: