Тайна распущенного шарфа

– Когда ты хочешь встретиться? – она нервно сглотнула.

– Я позвоню. У меня пациентка в кабинете с открытым декольте, – в его тоне сквозило извинение – скорее перед пациенткой. – Увидел имя на экране и выбежал без объяснений.

Ее пронзило чувство. Падение? Нет. Удар? Нет. Она ощутила гладкую поверхность стекла понимания.

– Идите, Матвей Анатольевич, – отпустила она его. – Врачебный долг превыше всего.

– Аня, я очень рад, что ты позвонила. И я перезвоню, – прошептал он голосом, полным эмоций.

Она смотрела на телефон с тем же двойственным чувством. С одной стороны, желание поверить, с другой – полное неверие. Почему с Игорем все понятно? Почему с Матвеем наоборот? Почему она позвонила?

* * *

Анна отодвинула тарелку. Фирменные котлеты Галы – сама она называла их «Пожарские». Но то, как готовила их она, не имело отношения к ресторанному варианту. Особый рецепт подруги давал необыкновенный вкус, имевший несколько секретов: рубленое мясо со сливками в панировке из крупных сухарей со сладким привкусом миндаля. Гала не признавалась, но Анна была уверена: миндаль точно есть.

– И что, прямо так ему и сказала?

Рассказчица кивнула, наслаждаясь послевкусием.

– В этом ты, конечно, права. Его действительно слишком много.

По лицу Анны скользнула мимолетная улыбка: Гала по каким-то известным только ей критериям легко определяла, кого много, а кого мало. Стаса, она считала, слишком много. Матвея – нормально. Игоря, как оказалось, тоже много. Скорее всего, критерий Галы – частота встреч с подругой.

– Совесть не мучает?

– Нет. Она у меня словно заморожена. – Анна посмотрела смущенно: – Но это не главное, что я успела начудить.

Она поведала о звонке Матвею. Подруга слушала, затаив дыхание. Все-таки Матвей Гале явно небезразличен.

– Молодец, что позвонила, – одобрила та.

– Отчего же? – иронично поинтересовалась участница событий.

– Я все время думаю, наблюдая за его страницей, что он страдает, но боится тебе позвонить.

Анна хмыкнула.

– Вот здесь, Гала, и начинается все самое интересное.

Хозяйка налила ей кофе и поставила на стол пепельницу: на террасе Галы курение разрешено.

– Я ехала к тебе и всю дорогу думала. Почему вдруг проснулось раздражение к Игорю? И почему я позвонила Матвею?

В глазах подруги застыл немой вопрос.

– Я не заходила в его профайл три недели. А сегодня зашла. С этого все и началось.

Гала выпустила дым. Анна продолжила:

– Это манипуляция.

В синих глазах читалось недоверие.

– Социальные сети – прекрасный инструмент для манипуляции. Я никогда не задумывалась об этом.

– А почему ты сразу этого не поняла? – поинтересовалась слушательница.

– Потому что столкнулась с такой формой впервые. Включились эмоции. Вспомни его послания последних трех недель.

– Работа. Сериал «Друзья». Грусть. Сегодня «Нью-Йорк», – Гала на секунду замолчала. – Город, явно связывающий вас.

– И знаешь, как я это поняла?

Подруга направила на нее вопросительный взгляд.

– По его словам – «Поверить не могу, что ты мне позвонила!».

– Он три недели тебя ведет, а ты позвонила только сегодня?

Анна кивнула.

– Он, скорее, должен быть взволнован, но не обрадован. А его первая реакция, как оказалось, радость. В конце он вообще признался открытым текстом. Правда, я думаю, что он не рад. Он в восторге, – расстроенно вздохнула она.

Собеседница молчала, что говорило о согласии.

– А я за его страницей слежу, поэтому в мою голову засела программа о страдании.

– Если он так безмерно страдает, чего не позвонил, не написал? Почему никак не отреагировал на главу из книги? – вопрошала воздух Анна.

– Но он сказал, что хочет встретиться, – все-таки попыталась сопротивляться Гала.

– Да, сказал, – аналитик холодно улыбнулась. – Но на вопрос «Когда?» ответил следующее, – она сделала паузу. – Цитирую дословно: «Я по-зво-ню».

– Это ненормально. Если есть чувства, он должен назначить время. Причем сегодня.

– Правильно. А то вдруг я передумаю?

– Но он говорит, что у него чувства.

Анна рассмеялась:

– Гала, в том-то и дело, что он не говорит. На вопрос «Тема встречи?» его ответ – «Или ты ведешь меня к прокурору, или я веду тебя в ЗАГС». Это же фраза из какого-то фильма…

– Из «Кавказской пленницы», – напомнила подруга.

– А дальше что он сделал? Такая морковочка, крючок, как ты любишь говорить. «Мне нужно поговорить о нас. Я многое понял за это время. Аня, ты же знаешь: все, что между нами произошло, намного больше и никогда не забудется», – Анна мастерски скопировала тон Матвея. – О чем это? Ни о чем. Но на эмоциях ты этого не замечаешь. Ты жаждешь услышать, ты ищешь и додумываешь. Твоя программа «Он так страдает», искусно запущенная им с помощью постов в социальных сетях, заставляет слышать то, чего он не говорит.

– Хорошо, что ты хотя бы меня не винишь, – собеседница громко вздохнула.

– Да я сама виновата. Нужно было не звонить на эмоциях, а подождать часок, когда отпустит. Импульсивность – признак воздействия. Вот что я еще поняла.

– Что будешь делать, когда он позвонит?

– Он не позвонит.

У Галы расширились глаза.

– Сегодня так точно. Думаю, что вообще не позвонит, – Анна посмотрела вдаль, выпуская сигаретный дым. – И вообще странно, что я зашла на его страницу. Думаю, он еще технику гипноза применил. Я спала и проснулась с этой мыслью.

Гала отмахнулась, демонстрируя полное неверие в действие гипноза на расстоянии.

– Уверена, что позвонит, – возразила «мисс Марпл». – Возьмет три дня на подготовку, выждет и объявится.

– Нет. Он хочет сатисфакции. Надеется, что я буду обрывать телефон. Зато я поняла, почему сегодня он использовал более тяжелую артиллерию. Не просто отдаленную демонстрацию того, как он много работает, а целенаправленную атаку.

Слушательница ждала продолжения.

– Хотел проверить, отслеживаю ли я его страницу. И вторая причина – мой вчерашний пост.