Тайна распущенного шарфа

Анна улыбнулась.

– Боишься?

– Да.

– Не бойся. Я рядом, – он нежно провел пальцем по щеке, наклонился и поцеловал.

Анна застегивала наколенники – он надевал свои коньки.

Перед глазами возникла картина из медитации, которую она увидела семь лет назад.

Она стоит на берегу океана, четко осознавая, что она в США. Чувствует дуновение теплого ветра, белый песок, в котором вязнут ноги, объятия мужчины и то, как в животе бьется сердце ребенка. Она оборачивается и видит его – высокого красивого брюнета, похожего на Чмерковского. Спокойствие и тишина. Полная гармония. В этот момент слышится детский голос:

– Мама!

Она поворачивает голову и видит маленькую курчавую девочку, бегущую по песку.

Эта картина появлялась в ее медитации на протяжении семи лет. И не исчезла даже в ночь перед свадьбой со Стасом. Тогда казалось, что судьба определена. Но жизнь распорядилась иначе. Только сейчас Анна вспомнила о том видении.

В голове звучали слова из фильма:

«Каждая жизнь одинаково важна. И всему есть своя причина. Что, если каждый из нас есть часть сложного плана, который, возможно, мы когда-нибудь сумеем разгадать. И настанет день, когда мы выполним то, что предназначено нам судьбой».

Егор подал ей руку. Анна ощутила теплое прикосновение его ладони. С этим прикосновением пришло осознание: Егор – ее Вознаграждение. Он стал Вознаграждением за выбор, который она делала на протяжении жизни, разрушая в себе тьму.

Иллюзии выбора не существует. Мы делаем выбор каждый день, и он либо приближает нас к нашему чуду, либо отдаляет от него. Тьма не отступит полностью, она продолжит попытки одолеть. Ее оружие – страхи, заставляющие бежать, как Анну в тот день. Но у нас есть право выбора.

Слеза скатилась по щеке. Егор посмотрел в глаза:

– Никому так и не хватило мужества научить тебя кататься на коньках.

* * *

Пробуждение сопровождалось ощущением облака и теплого света. Анна проснулась не потому, что надо, а оттого, что ей легко. Открыла глаза. Лучи солнца летели, словно белые крылья. Егора нет. Шума воды в ванной тоже не слышно.

– Егор! – громко позвала она.

В ответ тишина. Протянула руку за телефоном и набрала номер. Он ответил мелодией за дверью кабинета. Забыл телефон, значит, где-то рядом. Кровать в спальне Егора словно облако, в ней не спишь, а летишь – до этого Анна еще не знала такого комфортного сна. Провела рукой по его половине: тепло. «Матрас с подогревом!» – поняла она. Егор включил подогрев, поэтому она не почувствовала его ухода. Переползла на его половину, желая разобраться. На тумбочке лежал пульт. Анна изучала названия кнопок.

– Ничего себе, – бормотала она. – Даже уровень мягкости меняет! И охлаждение!

Технологии рождают магию. Она потянулась на кровати.

Счастье. Она наполнена этим чувством до кончиков пальцев. Счастье, к которому нет вопросов. Анна физически ощущала энергию этого чувства – белую, с легким золотым свечением.

Еще раз потянулась. Скинула одеяло и направилась в ванную. Утром эта комната казалась другой. Анна видела ее два раза – вечером. А по утрам она наполнялась солнечным светом из панорамного окна. Светло-серый мрамор превращался в белый.

В огромной, по ее меркам, ванной справа от входа стояли свечи, которые она успела запомнить. Вдоль правой стены – длинная тумба с мраморной столешницей на два умывальника, над которой висело зеркало. В конце комнаты – душевая кабина. А слева, напротив умывальника, возле окна, на пьедестале стояла ванна.

Анна открыла кран. Ванна с видом на Манхэттен станет лучшим продолжением утра. Еще бы морскую соль. Она нашлась мгновенно: в красивом ведерке, стоящем рядом с ванной.

Американская вода существенно отличается от нашей. Она другая. Прозрачно-голубая. Анна погрузилась в теплую воду, приправленную солью, белой пеной и счастьем.

Оказывается, анализ – защитный механизм, сигнал о том, что человек вызывает недоверие. Она осознала это, разглядывая самую знаменитую улицу мира из окна тридцать первого этажа. И к собственному удивлению, поняла, что анализировать сегодня нечего. Впервые она не испытывала желания разложить произошедшее на молекулы. Вместо этого вспоминала, как они катались на коньках. Одни, в сердце огромного города, которому она доверилась. Нет, она доверилась Егору. Вспомнила, как дважды чуть не упала и как Егор ее подхватил. И еще фото в телефоне. Нужно обязательно выставить в сеть: она сфотографировала их коньки рядом. Егор смог научить ее кататься, несмотря на все возражения, останавливавшие других. Их они остановили, Егора – нет. Пятнадцать лет она мечтала о том, что ее мужчина сделает это. Егор сделал. «Раньше катался очень хорошо. И знаю, что сразу вспомню», – всплыли в памяти его слова. Он ответил так, как не отвечал никто.

Как же это было красиво! Словно кадр из фильма. Они вдвоем на льду на фоне небоскребов Нью-Йорка.

«Да ты олимпийская чемпионка!» – воскликнул он, когда Анна ползла по катку. Она рассмеялась.

Дверь открылась.

– Нашел тебя по смеху, – прозвучал голос Егора. – Доброе утро! Ванна?

– Доброе. Ты не против?

– Очень даже за. Думал, успею до того, как проснешься.

– Где ты был?

– Ходил за булочками на завтрак.

Егор присел рядом и опустил руки в горячую воду. Посмотрел на Анну долгим взглядом.

– У тебя… – прошептал он, – особенный голос.

Она приподнялась и поцеловала его.

– Можно к тебе?

– Нужно.

– Пару минут. – Он вышел из комнаты.

Неужели счастье может быть настолько полным? Таким гармоничным, светлым, теплым, нежным, красивым… Счастье, к которому нет вопросов. У Анны не было к нему вопросов. Впрочем, как и к Егору. Ни подозрения, ни сомнения, ни недоверия. Только спокойствие. Это и есть счастье. А все остальное – нечто иное.

Она любовалась видом из окна. Может ли жизнь измениться так быстро? Может. Она способна трансформироваться за несколько недель и даже часов. Судьба человека часто не такая, какой кажется. Еще вчера Анна ничего не знала о своей судьбе.

Дверь открылась. На пороге появился Егор, держащий в одной руке бокалы и шампанское, а в другой – большое блюдо с сэндвичами, клубникой и виноградом. Между ними стоял коричневый бумажный пакет – один из тех, в которые заворачивают выпечку.

– Еще утро! – возмутилась Анна.

– Не начинай. У нас конфетно-букетный период, а мы, вместо того чтобы пить и лежать в кровати, всю ночь бегали по лесу, – сделал трагическую паузу, сгущая краски. – Трезвые.

Анна рассмеялась. Он откупоривал бутылку.

Пробка хлопнула. Егор налил шампанское и поставил бокалы на мраморный ободок ванны. Сбросил одежду и погрузился в воду напротив Анны.

– Может, все-таки не пить утром? – засомневалась она.

– Девушка, если вы столь строгих правил… – он ударил в ладоши и произнес по-английски «ночь» и «свечи».

В ту же секунду из стены выехала перегородка, медленно закрывшая панорамное окно, и загорелись свечи. Электронные свечи! В комнате наступил вечер. Егор безапелляционно подал бокал.