Тайна семи циферблатов

Кроме того, им шла очень хорошая карта.

Остальные предположительно должны были танцевать под радио в большом танцевальном зале. Однако на самом деле они собрались кучкой возле двери спальни Джеральда Уэйда, и воздух наполняли негромкие смешки и звонкое тиканье часов.

– Рядком под кровать, – предложил Джимми в ответ на вопрос Билла.

– И как их надо ставить? То есть на какое время? Все на одно, чтобы шума было побольше, или с интервалом?

Последовало оживленное обсуждение. Одна из сложившихся партий настаивала на том, что для того, чтобы разбудить такого выдающегося соню, как Джерри, необходимо соединить силы всех восьми будильников. Другая партия стояла за непрерывный и длительный звон.

В конечном итоге победила последняя точка зрения. Будильники были выставлены так, чтобы звонить один за другим начиная с половины седьмого утра.

– Надеюсь, – сказал добродетельный Билл, – что такая побудка послужит ему уроком.

– Слушайте, слушайте, слушайте, – провозгласила Чулочки.

Они как раз начали расставлять будильники, когда случилась внезапная тревога.

– Тихо, – воскликнул Джимми. – Кто-то поднимается вверх по лестнице.

Среди заговорщиков поднялась паника.

– Всё в порядке, – с облегчением произнес Джимми. – Это всего лишь Понго.

Воспользовавшись временным положением «болвана», мистер Бейтмен поднимался в свою комнату за носовым платком. Остановившись на своем пути, он мгновенно оценил ситуацию и сделал замечание, одновременно простое и практичное:

– Но, ложась в постель, он услышит тиканье.

Заговорщики переглянулись.

– А что я вам говорил? – уважительным тоном проговорил Джимми. – У Понго всегда были мозги!

Мозговитый секретарь проследовал дальше.

– Правильно, – признал Ронни Деврё, склонив голову к плечу. – Все вместе эти будильники тикают оглушительно громко. Даже старина Джерри, каким бы ослом он ни был, не сможет не заметить этого. И сразу обо всем догадается.

– Сомневаюсь я, – произнес в пространство Джимми Тесайгер.

– В чем?

– В том, что он такой осел, как нам кажется.

Ронни укоризненно посмотрел на него.

– Все мы знаем нашего старого доброго Джеральда.

– В самом деле? – продолжил сомневаться Джимми. – Мне часто казалось, что… ну что просто невозможно действительно быть таким ослом, каким часто оказывается старина Джерри.

Все поглядели на него. На лице Ронни появилось серьезное выражение.

– Джимми, – объявил он, – ты обзавелся мозгами.

– Прямо второй Понго, – поощрил его к дальнейшему совершенствованию Билл.

– Что вы, просто это только что пришло мне в голову, – занял оборонительную позицию Джимми.

– Ох! Не стоит всем нам прибегать к столь тонким методам, – воскликнула Чулочки. – Что же нам теперь делать с этими часами?

– Понго как раз возвращается назад. Спросим его, – предложил Джимми.

Выслушав описание ситуации, Понго приложил свой великий мозг к разрешению проблемы и немедленно выдал решение:

– Подождите, пока он отправится спать и уснет. А потом тихо-тихо войдите в его комнату и оставьте часы на полу.

– Малыш Понго снова прав, – проговорил Джимми. – По первому слову ставим часы, a потом спускаемся вниз, отводя тем самым от себя всякие подозрения.

Бридж продолжался – но с некоторыми отличиями. Сэр Освальд теперь играл с собственной супругой и добросовестно указывал ей на все ошибки, которые она допускала при очередной раздаче. Леди Кут принимала укоризны благодушно и с полным отсутствием искренней заинтересованности. Она то и дело повторяла: «Понимаю, дорогой. Очень мило, что ты говоришь мне это». И продолжала делать в точности те же самые ошибки.

Время от времени Джеральд Уэйд говорил Понго:

– Отлично сыграно, партнер, воистину отлично.

Билл Эверсли в компании Ронни Деврё занимался вычислениями.

– Предположим, что он отправится спать в двенадцать… сколько времени потребуется ему, чтобы уснуть? – Он зевнул. – Забавно получается… обычно я отправляюсь баиньки в три часа ночи, но сегодня, просто потому что нам придется задержаться попозже, готов отдать что угодно, чтобы быть хорошим мальчиком и лечь прямо сейчас.

Все согласились с ним в этом отношении.

– Моя дорогая Мария. – В возвысившемся голосе сэра Освальда прозвучало легкое раздражение. – Который раз я тебе говорю: не задумывайся, когда решаешь, прорезать или не прорезать. Ты выдаешь свои планы всем игрокам.

У леди Кут на это имелся хороший ответ – а именно, что сэр Освальд, сидя за «болвана», не имел права комментировать игру партнера. Однако она не стала этого делать, а просто мило улыбнулась, опустила на стол свой пышный бюст и уверенно заглянула в карты Джеральда Уэйда, сидевшего от нее справа. Наличие среди них дамы успокоило ее, она сходила с валета, забрала взятку и положила карты.

– Четыре взятки и роббер, – объявила леди Кут. – Мне очень повезло в том, что я взяла четыре взятки.

– Повезло, – буркнул Джеральд Уэйд, отодвигая кресло и направившись к камину, чтобы присоединиться ко всем остальным. – Повезло ей, говорит она… За этой женщиной нужен глаз да глаз.

Леди Кут тем временем собирала выигранные банкноты и серебро.

– Я знаю, что игрок из меня никудышный, – объявила она с прискорбием в голосе, к которому, несомненно, примешивалась доля удовольствия. – Но мне и в самом деле очень везет в игре.

– Мария, ты никогда не научишься играть в бридж, – заявил сэр Освальд.

– Да, дорогой, – согласилась леди Кут. – Я это знаю. Ты сам мне об этом все время говоришь. И я стараюсь изо всех сил.

– Именно изо всех сил, – молвил вполголоса Джеральд Уэйд. – И никакого обмана. Готова положить тебе голову на плечо, если нет другой возможности заглянуть в твои карты.

– Я знаю, что ты стараешься, – продолжил сэр Освальд. – Просто ты не чувствуешь карту.

– Я знаю это, мой дорогой, – ответила леди Кут. – Ты всегда напоминаешь мне об этом. Кстати, Освальд, ты должен мне еще десять шиллингов.

– В самом деле? – удивился сэр Освальд.

– Да. Семнадцать сотен – это восемь фунтов и десять шиллингов. А ты дал мне только восемь фунтов.

– Боже мой, прости, – извинился сэр Освальд.

Леди Кут печально улыбнулась мужу, получая от него банкноту в десять шиллингов. Мужа своего она очень любила, однако не могла допустить, чтобы он надул ее на десятку.

Сэр Освальд перешел к боковому столику и утешил себя порцией виски с содовой. Все пожелали друг другу спокойной ночи в половине первого.