Тайна Солнечной принцессы-1

Я видела лес, небольшую тропу, уходящую куда-то ввысь, и одинокого путника, поднимающегося по этой самой тропе. Это был не мой дэйв, но я очень удивилась, поняв, что это жрец, один из служителей Матери всех драконов.

Когда он поднялся на гору, то перед ним, в низовье, распростерлась большая цветущая долина. Почему-то она показалась мне знакомой. Я даже вздрогнула, насколько это было знакомо. Как будто сама там не раз бывала. Внизу холмов шло строительство. Люди, маги, полукровки, немногие дэйвы, все строили город, и я с ужасом начала осознавать, что это был за город.

Мужчина спустился, очень осторожно, словно таился от кого-то. Я увидела, что он не стал приближаться к людям, обошел строительство стороной, но также заметила, что ему навстречу шла дэйва. И я снова вздрогнула, потому что узнала ее.

— Мама… — слезы сами полились по щекам. Я не видела ее так давно, двенадцать лет. Казалось, деду удалось вытравить ее из моей памяти, стереть образ, но нет, она была именно такой, красивой и сильной. Моя мама. Сейчас, в воспоминании, я могла любоваться ею, слышать ее голос, смотреть и смотреть, запоминая.

Когда она подошла, жрец передал ей что-то, большой сверток. Мама приняла без слов, только кивнула жрецу, прижала сверток к груди и пошла назад, а я сожалела лишь о том, что так и не услышала ее голос, не полный страха, как в кошмарах, а тот мягкий и теплый тембр, которым она пела мне песни перед сном. Я помню, что очень любила мамин голос, но он, увы, в памяти не сохранился.

Воспоминание померкло, или это я сама его прервала, не знаю. Но мне было так плохо сейчас, и в то же время так хорошо. Увидеть ее снова, как живую, настоящую, такую реальную, как валуны или деревья в иллюзии мастера Крейма. Казалось, я бы могла ее коснуться, почувствовать тепло тела, но знала, что если в иллюзиях все не только кажется, но и ощущается реальным, то в воспоминаниях моя рука прошла бы сквозь нее, рассыпалась зыбкой дымкой. Это просто ветер, преломление света, это нереально. А мне так хотелось почувствовать что-то реальное, настоящее. Я просто не могла оставаться одна. Поэтому схватила халат и пошла к Тее, чувствовала, что сегодня просто не выдержу одиночества, даже если ночью придет тень, это будет всего лишь тень, такая же нереальная дымка.

— Ты не спишь?

Подруга была уже в кровати, но еще не спала. Читала при магическом свете.

— Нет.

— Можно я переночую у тебя?

— Конечно, — улыбнулась подруга и откинула одеяло. Я с благодарностью полезла к ней.

— Что с тобой?

— Не знаю. Мне просто плохо. Очень плохо.

— Если ты поделишься, станет легче.

— Нет, не могу.

— Ну ладно, — не стала настаивать Тей, просто обняла меня покрепче.

Мы с ней часто так лежали, делились теплом друг с другом. Мастер Прайн, наш учитель по психологии разумных существ, часто говорил, что объятия успокаивают и даже нормализуют давление. Не знаю, что и как они нормализовали, но я успокоилась и даже задремала. И снилась мне мама, но не в кошмаре, а в хорошем, теплом детском сне. Мы с ней что-то готовили на кухне, а няня Олена жаловалась, что мы отбираем ее «хлеб». А еще мне почему-то Самира приснилась. Она стояла в дверях и явно тоже хотела к нам присоединиться, но почему-то поджала губы и ушла, а я не позвала. Вообще-то даже не заметила ее сначала, а когда увидела, та уже уходила.

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, раз, два…

Какие-то звуки ворвались в мой чудесный сон и разбудили меня. Я повернулась к Тей и похолодела. Она сидела на постели с открытыми, жуткими глазами и считала:

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, раз, два…

Все громче и громче, пока не закричала.

Я схватила ее за руки, пыталась растормошить, а она все кричала, и кричала, и кричала. Да так, что переполошила стоящую у дверей охрану. Те ворвались в покои, в поисках неведомого врага, а Тей вдруг перевела совершенно отсутствующий взгляд на меня и четко проговорила: «Одине аденару верисае», а после упала на кровать и закрыла глаза, словно и не было ничего, словно я не видела этого приступа безумия. Меня реально трясло, потому что я уже слышала, как видящая из Особого отдела считала также. Только Эва ничего не говорила жутким голосом на жутком незнакомом языке, а Тей сказала.

— Эвена, позовите Эвена, — попросила я, стуча зубами от ужаса. Охранники поняли, что произошло что-то из ряда вон, и поспешили исполнить просьбу. Заодно вызвали и мастера Крейма и повелителя. Но Эвен все же пришел первым, вытащил меня из кровати, растормошил Тею и задал закономерный вопрос:

— Какого демона здесь происходит?

Я не смогла ничего ответить. Я смотрела на взъерошенную, совершенно нормальную подругу, словно это не она сейчас из себя видящую изображала и говорила на непонятном языке. Оба смотрели на меня, я на Тей, охранники тактично вышли.

— Я бы выпила, — прошептала я. — И много.

— Детям не наливаю, — встревожено проговорил Эвен.

— У меня чуть ступор сердца не случился, мне можно.

— Но не случился же, — заметил дэйв.

А дальше появился Инар, и мне пришлось в подробностях пересказывать то, что творилось с Тей, но мне еще не так худо было, как ей. Мало того, что она ничего не понимала и смотрела на всех, как на умалишенных, так еще мастер Крейм настоял сию секунду и немедленно отправиться в его лабораторию для тестов. И Инар, его желание поддержал, а Эвен вызвался сопроводить. Так мы с повелителем как-то неожиданно остались наедине. Я все еще дрожала, сидя с ногами в кресле и никак не могла согреться. Когда с близким случается что-то необъяснимое, и ты ничем не можешь помочь, становится очень невесело.

— Испугалась? — спросил Инар, укрыв меня пледом.

— Я не знаю, что с Тей, но это было очень жутко. Словно это была не она, или она в каком-то трансе.

— Уверен, Крейм разберется.

— Она сказала что-то…

— «Одине аденару верисае» — повторил он слова Тей.

— Ты знаешь, что это значит?

— Это забытый язык драконов. Если не ошибаюсь, то дословно это переводится, как «воссоединение» или «единство», «Спасение в единстве». Я не знаток древнедраконьего.

— Да, я знаю, — задумчиво ответила я. «Спасение в единстве», что это может значить? Не понимаю. И этот счет…

Внезапно он взял меня за руку, провел пальцем, по ободу кольца, а я замерла и уставилась на большую, затянутую в перчатку руку.

— Тебе идет.

— Спасибо, — смутилась я.

— Почему ты сегодня здесь?

— Не хотела быть одна.

— Могла бы позвать меня.

На этот раз я не стала прятать взгляд и посмотрела прямо в глаза.

— Ты бы не пришел, а твою тень… я видеть не хотела.

Он так посмотрел на меня, с такой мукой, словно я его ударила.

— Я бы хотел…

Он вздрогнул, когда я наклонилась к нему, к самому лицу.

— Когда-нибудь я устану ждать и надеяться. Когда-нибудь мне захочется настоящего тепла, отпустишь тогда?

— Если попросишь.

— А если я еще чуть-чуть наклонюсь и коснусь твоих губ, что будет тогда?

А ведь я могла поцеловать его сама, сделать это, разрушить его самоконтроль. Интересно, устоит или нет? А каковы его губы на вкус? Сколько раз они мне снились? Сколько раз я представляла наш поцелуй? Уверена, он был бы прекрасен, если бы он только позволил. Если бы…

Но в реальности он отстранился, бросил осуждающе-печальный взгляд на меня и превратился в холодного и недоступного повелителя.

— Жаль, — хмыкнула я и облизала губы. В этот момент его глаза так вспыхнули, что на губах, против воли, расплылась довольная улыбка. — А может, и нет. Кто знает, может в жизни все будет не так, как в мечтах. Вдруг разочаруюсь.

Он быстро расколол мою провокацию. Думала, не ответит, но к собственному удивлению, ошиблась. Инар тоже умел играть и делал это с тем же мастерством, как и все остальное. На этот раз он наклонился ко мне, почти обнял, коснулся одной рукой волос, вторая осталась лежать на спинке кресла, смотрел глаза в глаза, его полыхали, а в моих, уверена, отражался его огонь, смешанный с моим. Он прервал контакт, голова склонилась к шее, словно он хотел ее поцеловать, но я почувствовала только обжигающе-волнующее дыхание, и шепот: