Тайна тевтонского замка

Он не договорил и первым спустился в усыпальницу. Следом за ним последовали Готтлиб с Машей и Александр. Брат Август шёл замыкающим и остановился у входа, скрестив руки на груди.

— Идёмте сюда, смотрите!

Брат Тео провёл всех мимо лежащих на полу надгробий к мозаичному окну и указал на стрельчатый свод. Действительно, среди кирпичей, подвергшихся разрушению временем, отчётливо просматривалась часть фрески, изображающая точно такое же сплетение выпуклых линий, как на подвеске.

— А возле того окна тоже есть кусочек, но совсем маленький. — Брат Тео торжествующе обернулся к экскурсантам. — Что с вами?! — неожиданно воскликнул он, обращаясь к Маше. — Вам плохо?

* * *

Как только все начали спускаться в усыпальницу, Маша почувствовала нарастающую тревогу в душе и физический дискомфорт. Неожиданно стало трудно идти, словно на плечи навалился груз. Хорошо, что Готтлиб вёл её за руку, иначе она бы не сделала дальше ни шагу. Откуда-то пришло необъяснимое желание лечь на холодный каменный пол, прижавшись к нему лицом и грудью, раскинуть руки и замереть, застыть в вечности. Только сначала снять со своей шеи эту неимоверную тяжесть. Подвеска! Маша сбросила нахлынувшее наваждение и поняла, что заграждающая печать с силой тянет её вниз, словно чья-то невидимая мощная рука ухватилась за неё. Толстая цепь больно впилась в кожу, угрожая разорваться, и женщина невольно схватилась за неё, пытаясь приподнять. Ей удалось лишь чуть сдвинуть цепь, как вдруг воздействие изменилось. Все как раз подошли к окну, чтобы взглянуть на узор, и Маша с облегчением вздохнула, почувствовав, что подвеска больше не тянет. Это продлилось лишь пару секунд, как снова невидимая сила дёрнула цепь и потащила заграждающую печать назад. Подвеска врезалась Маше в шею и передавила сонную артерию. Женщина хотела закричать, но лишь захрипела, вцепившись свободной рукой в горло, и в этот момент своим возгласом на неё обратил внимание брат Тео.

— Маша! Тебе плохо? — испуганно воскликнул Александр, глядя в выпученные от ужаса глаза женщины.

А Готтлиб, не раздумывая, подхватил её на руки и побежал прочь из усыпальницы мимо застывшего от удивления брата Августа. Как только он пересёк границу часовни, всё прекратилось. Подвеска безвольно повисла на цепочке, Маша сделала несколько судорожных вздохов и закашлялась. Готтлиб осторожно усадил её на грубо сколоченную деревянную лавку, стоящую неподалёку, и спросил с тревогой в голосе:

— Тебе нехорошо?

— Это подвеска, — прошептала Маша. — Она чуть не задушила меня.

— Может, тебе показалось? — недоверчиво спросил Готтлиб. — От испуга.

— Ничего не показалось! Ты что, не понимаешь? Подвеску словно тянуло куда-то. Это может означать одно — дверь к тайнику находится в усыпальнице.

— Что случилось? — к ним спешили Александр и брат Тео.

— Всё в порядке. Голова закружилась от усталости, — пояснила Маша. — Всё-таки второй день в дороге. Надо хорошенько выспаться.

— Пожалуй, сегодняшнюю экскурсию пора заканчивать, — решительно заявил Александр. — Вот, держи, приятель! — Он протянул мелкую банкноту брату Тео. — Прими извинения за клоуна.

— Благодарю! — Купюра быстро исчезла под складками плаща рыцаря. — Жаль, что ваша спутница устала. Сегодня моя очередь проводить ночные экскурсии по замку. Я бы с удовольствием рассказал вам истории о местных привидениях.

— Разве ночью музей открыт? — удивился Александр.

— Только под заказ ночных экскурсий.

— Как-нибудь в другой раз, — проговорила Маша, поднимаясь с лавки.

Она взяла Готтлиба под руку, и они направились к выходу. Александр деликатно отстал от молодожёнов, чтобы иметь возможность наблюдать издалека, попутно делая фотографии видов на память. Зато рыцари следовали за ними по пятам к своему обычному месту встречи гостей крепости. Они негромко переговаривались по-немецки, уверенные, что Готтлиб с Машей всё равно ничего не поймут, даже если услышат их.

— Эта русская — такая милашка, — говорил брат Тео. — Славная девушка. Я бы приударил за ней, если бы не эти двое. То и дело буравят меня хмурыми взглядами.

— Обычная сучка с двумя кобелями, — фыркнул брат Август. — Наверняка беременная. Интересно, от кого из них. Готов держать пари…

Брат Август не успел договорить. Готтлиб резко повернулся, сделал к нему пару быстрых шагов и со всего маху врезал кулаком в открытое забрало шлема. Брат Август от неожиданности покачнулся, но устоял, а Готтлиб, не давая ему прийти в себя, ударил его ещё раз.

— Ты — негодяй! — воскликнул он по-немецки. — Мерзавец!

— Да ты обалдел совсем! — взревел от злости и боли брат Август. Тонкая струйка крови над губой придавала ему зверский вид. — Сейчас я тебя проучу!

Он выхватил меч из ножен и бросился на Готтлиба. Тот, недолго думая, подскочил к растерявшемуся брату Тео, схватил его оружие и успел отбить первую атаку.

— Эй, что вы делаете? Остановитесь немедленно! — брат Тео тщетно взывал к мужчинам, замершим напротив друг друга в боевой стойке.

— Готтлиб! — крикнула Маша. — Что с тобой?

— Отстаиваю честь своей жены! — ответил он и парировал выпад противника. — Маша! Это не рыцарь, а подлый негодяй, нацепивший на себя форму крестоносца!

Готтлиб пошёл в атаку, и брат Август вынужден был отступить под натиском его ударов. Мечи со звоном скрещивались, а мужчины не спускали друг с друга яростных взглядов. Привлечённая сценой битвы, вокруг собиралась публика с камерами и смартфонами, слышались восхищённые и подбадривающие возгласы на разных языках.

— Что произошло? Почему Кирилл бьётся?

К Маше подбежал запыхавшийся Александр. Он прекрасно слышал, что она крикнула «Готтлиб», но решил пока не заострять на этом внимания.

— Не знаю! — Женщина была в отчаянии. — Говорит, что отстаивает мою честь.

— А ещё попранную честь ордена! — воскликнул Готтлиб. — Этот самозванец гнусно бранился в храме Святой Девы!

— Тебе-то что за дело! — воскликнул брат Август, обрушивая на плечо Готтлиба меч. Толпа взволнованно ахнула, но мужчина увернулся в последний момент ловким движением, ударил противника ногой в голень, и тот взревел от боли.

— Стоять! Немедленно опустить мечи! — вдруг раздался громкий властный голос.

Маша обернулась — к месту сражения спешил ещё один мужчина в рыцарской одежде, только перо на шлеме и серебристая окантовка креста указывала на его более высокое положение.

— Командор! — воскликнул брат Тео, бросаясь к нему навстречу. — Август сам виноват. Он вёл себя недостойно.

В это время оба противника продолжали бой, несмотря на появление нового действующего лица.

— Приказываю остановиться! — снова властно крикнул командор, и брат Август нехотя подчинился, опустив меч к земле.