Тайна Тихого океана

Боевой отряд «Муссон над джунглями» проиграл сражение. Операция провалена. Это было ясно. Даже если «амазонки» поймут, что эскапада их предводительницы потерпела фиаско, и вновь откроют огонь по неуничтожимым русским солдатам, ничего изменить уже не удастся.

Потому что вертолет уже близко.

Потому что нигде не любят не только предателей, но и проигравших…

Когда лишившаяся чувств прекрасная «амазонка» беззвучно опустилась на снег, рядовой Шикин подмигнул Евахнову, присел рядом и вернул ему табельный ствол.

– Вы не ранены, товарищ генерал? Может, в укрытие переберетесь? Сейчас здесь будет жарко.

Генерал уже ничем не напоминал буквоеда из штаба, которым прибыл на объект. Теперь перед Шикиным находился прошедший огонь и воду вояка – в сбившейся набок каске, в мятой, вымаранной снегом и болотной грязью шинели, с горящими азартом глазами, с пистолетом наголо.

– У Авакумского рация, – хриплым шепотом сообщил он Шикину. – Надо вызвать подкрепление…

– Ай, пока войска сюда доберутся… – беспечно возразил боец, осторожно выглядывая из-за остатков ледяного монумента. Прислушался. Стрекотание вертолетного винта становилось все ближе.

– И потом, товарищ генерал, по-моему, уже поздно войска вызывать. По-моему, товарищ генерал, сейчас самое время ноги делать. Под звуки марша.

Мрачно глянув на исковерканную ледяную статую («Ну, этого я вам не прощу – три дня ваял!»), Шикин поднял «амазонковский» микрофон. Подул в него, сказал: «Раз, раз, проверка!»

– Раз, раз, проверка! – прокатилось над топями. Откашлялось. И зычно продолжило: – Гражданки «амазонки»! А ТЕПЕРЬ – ДИСКОТЕКА!!!

Судя по всему, ударница за станковым пулеметом по-русски секла, потому что не успело стихнуть эхо, как вновь заговорил четырехствольный «LKT 350 Risko», направо и налево сея смерть, ураганным скорострельным огнем вжимая обитателей объекта в лед.

– Жалко девок, погибнут ни за что, – вздохнул мичман Мильян, растирая задубевшие на морозе уши. Вот она когда, ушаночка, пригодилась бы…

– Плевать, сами напросились, – равнодушно бросил Кучин. – Эй, салажонок, пригнись-ка.

Все трое наклонили головы, когда косящая все без разбора пулеметная очередь прошла по импровизированному брустверу. Опять полетели щепки, снег, брызги. Потом очередь ушла в край истуканов, и Мильян рискнул выглянуть из укрытия.

Доровских с Сысоевым, замаскированные под кочки, почти уже добрались до концертной огневой площадки и незаметно шебуршились, готовясь к решительному штурму. В отдалении гарцевал на своем снегоходе Кудлатый, в его сторону ползком двигались Шикин и генерал Евахнов. Генерал слишком приметно выделялся на снегу, могут и заметить. Пособить начальнику, что ли…

Вновь пришлось пригнуться – бесконечная очередь возвращалась. Мильян откинулся боком на снег, достал заветную бутылочку «Спрайта» и задумался.

За пазухой у Кучина что-то противно запиликало. Чертыхнувшись («Ну почему всегда все невовремя?!»), старшина выудил откуда-то из недр своего полушубка мобильник, раскрыл и рыкнул в микрофон:

– Ну?.. Ясное дело, Кучин, кто же еще?! Ты, Семенов, совсем рехнулся!

«Спрайта» было жалко. Две недели на можжевельнике настаивал, как никак. Однако и горит этот «Спрайт» будтье-нате – если поджечь и кинуть в нужном направлении, то девчушки окажутся в сказке «Морозко»: «Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная…» Но – жалко. Хотя и горит. Эхе-хе…

– Какая Аргентина? – заорал Кучин. – Я тебя уволю на фиг, Семенов!.. Занят я сейчас! Работаю! После перезвони!

Мильян совсем уже, было, решился пожертвовать «Спрайтом», но тут случилось страшное.

Бьющая вслепую пулеметная очередь прошлась впритык над пеньком позади бруствера, и – в разные стороны полетели осколки пластмассы, куски металла, покореженные микросхемы. Простреленный навылет «винчестер», бешеным разрывным ударом вырванный из корпуса, угодил в одну из лунок. В лунке зашипело, остывая. Полено с дуплом перевернулось, и перепуганные белки рыжими огоньками сиганули наутек кто куда.

Старшина Кучин обернулся на звук, и мобильник выскользнул из вмиг ослабевших пальцев.

– Семенов… – прошептали в пустоту его побелевшие губы.

Трубка на снегу что-то заверещала в ответ. Но Кучин не слышал.

– Семенов… – повторил он так, словно каждый звук отдавался болью в его теле. Словно прощался старшина Кучин.

– Ильюша… – с беспокойством позвал Мильян, наблюдая, как смертельная бледность на лице друга сменяется багровым румянцем. Толстые волосатые пальцы Кучина скрючились в кулаки. В горле родился булькающий зловещий звук.

– Илья, стой! – закричал мичман и судорожно вцепился в рукав осиротевшего друга. Он понял, что сейчас произойдет нечто непоправимое. – Стоять, старшина! Они же не виноваты, у них же приказ! Рокотов, держи его!..

Навалились вдвоем. Но удержать Кучина в этот момент не удалось бы и десятерым мегатонникам. Под шквалом пуль он поднялся в полный рост, стряхнул с себя соратников и посмотрел в сторону неприятеля. Если б взгляд мог убивать, то до самого леса на горизонте не осталось бы ничего живого.

Ладони старшины опустились на осиновое бревно, за которым прятались Мильян и Серебряков. Сомкнулись на нем. И рывком выдернули из зачерствелой грязи. Держа свое оружие наперевес, Кучин одним шагом перемахнул через бугорок и двинулся на врага. По прямой. Размеренно. Неудержимо.

Мильян обессилено уселся на снег, дернул Серебрякова за полу шинели. Отвинтил крышку на бутыли, приложился и молча протянул «Спрайт» молодому бойцу.

И тут неведомый враг, заказавший уничтожение объекта У-18-Б, нанес последний удар, поставил финальную точку в провалившейся операции.

Сделав широкий круг над болотами, вертолет «Ми-8мт» включил форсаж и на низкой траектории ринулся вперед. Надсадно взревели двигатели, винт рвал воздух в клочья. Воительница за пулеметом, поздно сообразив, что их подставили, дернулась развернуть барабанную установку, поняла, что не успеет, и заплакала от бессилия.

На расстоянии в триста метров от цели бортмеханик, он же стрелок, откинул красные предохранители с гашеток и втопил кнопки.

Первая пара ракет – по одной с каждого борта – сорвалась с пилонов, толкаемая струей раскаленных газов из сопел. Рисуя серый клубящийся след, изделия класса «воздух – земля» с ревом оставили вертолет за кормой и устремились к заснеженной плоскости болота.

Попадание – в яблочко: два взрыва слились в один. Концертная площадка с четырьмя «амазонками» была уничтожена в долю секунды. Четырехствольный пулемет и автоматы замолчали навсегда, вместе с ними замолчали навеки и их очаровательные хозяйки. Впрочем, этого никто не заметил – грохот заглушил все звуки в мире. Ударной волной поднятые в воздух обломки динамиков и кровавые ошметки некогда прекрасных тел закружил водоворот яростного огня, разметал по территории объекта.

А за первыми ракетами уже шли вторые, третьи… Экипаж вертолета, отрабатывая заданную приказом схему «точечный прошив», садил реактивными снарядами так, чтобы радиусы взрывов ракет соприкасались друг с другом и между ними не оставалось непотревоженных участков.