Тайна 'Тускароры'

– Благодарю вас, сэр, - рявкнула "горилла" и щелкнула каблуками.

Волин провел в гостях у профессора Шекли целый день. Шекли показал свой парк, в котором были собраны представители древесной флоры всех пяти континентов, и небольшой скромно обставленный дом. В доме центральное место занимала библиотека. К ней примыкал рабочий кабинет Шекли. В кабинете они вместе с Томом Брайтоном долго рассматривали огромный красочный макет карты дна Тихого и Индийского океанов. Над картой Шекли работал несколько лет, и теперь колоссальный труд был близок к завершению.

– Разумеется, много неясного остается, увы, много, - задумчиво говорил Шекли, водя пальцем по карте.
– Вы, конечно, правы, коллега. Надо идти на большие глубины. Строить там научные станции, как ваша "Тускарора". Потом научные городки, подводные города. Только тогда мы почувствуем себя настоящими хозяевами океана. А сейчас нас даже и гостями там не назовешь.

– Нужны надежные подводные корабли-лаборатории, способные плавать на любых глубинах, - сказал Волин.
– Корабли, которые можно сажать на любой грунт, на которых можно плавать, "обтекая" рельеф подводных равнин и гор. Корабли, из которых можно в любой момент и в любом месте выйти в скафандре, на подводном вездеходе или в маленькой маневренной подлодке...

– Такие корабли будут созданы не так скоро, кал нам хотелось бы, коллега, - печально усмехнулся Шекли, глядя на Волина поверх очков.
– Сейчас все поставлено на службу космическим полетам. Мы с вами по-прежнему на втором плане... На втором, хотя могли бы дать человечеству сокровища большие, чем некоторые ожидают получить с Луны...

– Вот потому я и предлагаю организовать Международный институт проблем океанического дна, - сказал Волин.
– Давайте пробовать идею его создания одновременно в нескольких передовых государствах. Доказывать, что время наступления на океаническое дно пришло... Нужны только энтузиасты и...

– Деньги, - подсказал Шекли.
– Огромные деньги, которые тоже можно было бы получить, если бы... "передовые государства" побольше доверяли друг другу.

– Совместные работы таких масштабов будут способствовать укреплению взаимного доверия, профессор.

– Может быть, и все-таки я предвижу колоссальные трудности...

– Великих дел без великих препятствий не бывает... Разумеется, такие работы проще было бы начинать в эпоху, когда на земле перестанут существовать политические границы. Однако эта эпоха наступит еще не завтра... Мы населяем одну планету, и наша главная задача - труд. Совместный труд... Человечеству не хватает очень многого. А многое из того, в чем люди испытывают недостаток, совсем рядом. Стоит лишь протянуть руку...

– Знаете, какую я предвижу главную трудность?
– задумчиво заметил Шекли. Границы... Политические границы там, на дне Мирового океана. Коль скоро дно станет доступным, политики обязательно захотят поделить его... Значит, еще один повод для конфликтов и столкновений на суше?

– Поэтому особенно важно развивать детальные исследования и освоение дна как международные мероприятия. Паутина политических границ не должна проникнуть на дно. Пусть океаны остаются международными - собственностью ничейной и всего человечества. А реальные дары дна надо распределять пропорционально вкладу участников первых усилий...

– Вы идеализируете человека, коллега! И забываете о благословенной и проклятой частной инициативе. Как только мы откроем широкий путь на дно морей и океанов, туда хлынет такой поток рыцарей наживы, что его не остановят никакие соглашения и кордоны. Конфликты неминуемы... Они возникнут обязательно, если только...
– Шекли замялся.

– Люди не поумнеют, - подсказал Том Брайтон.

– Нет, на это не надеюсь, - усмехнулся Шекли.
– Люди долго не поумнеют. Я имел в виду другое... однако вернемся к теме нашего разговора. Если рассуждать логично, мы - инициаторы наступления на океаническое дно - находимся ничуть не в худшем положении, чем любая иная группа первооткрывателей. Исследователь почти никогда не думает о том, чем может обернуться его открытие. Печальных примеров много... Более того, если даже ученый и догадывается о возможных последствиях, все равно он продолжает работу. Он не может иначе... Так и мы: мы попытаемся реализовать задуманное, хотя уже сейчас знаем, к чему это может привести... Вы, безусловно, правы, коллега, такие исследования лучше начинать совместно - на международной основе. Это дает кое-какие шансы на будущее...

– Значит, в принципе вы готовы поддержать идею создания международного океанологического центра?
– спросил Волин.

– Да... Хотя кое-что придется предварительно согласовать с правительством и военными... Давайте вернемся к этому вопросу... зимой на Всемирном океанологическом конгрессе... А сейчас - обедать!

После обеда, за кофе, который экономка подала в кабинет, разговор о работах на дне возобновился.

– Наша официальная программа, как вы знаете, пока весьма скромна, говорил Шекли, потягивая маленькими глотками густой душистый напиток.
– В 1962 году начали осваивать глубину в шестьдесят метров. В 1964 году построили подводную лабораторию у Бермудских островов. Глубина пятьдесят восемь метров. Люди работали там одиннадцать дней. Сейчас пытаемся освоить сто восемьдесят метров и рассчитываем выйти на континентальный склон лет через десять. Вы с вашей "Тускаророй" обогнали нас, по моим расчетам, лет на пять. Кстати, "Тускарора"... удалось ли разгадать загадку летней аварии?

– Пока нет...

– Но станция продолжает нормально работать?

– В течение трех месяцев, прошедших с момента ликвидации аварии, работы ведутся непрерывно.

– И без происшествий?

– Пока без особых происшествий.

– Что же все-таки случилось с наблюдателями?
– спросил Том Брайтон. Официальная версия гибели при встрече с гигантским кальмаром меня лично не убедила. Спруты совсем не так агрессивны, как многие считают... И потом, должны были сохраниться следы борьбы, остатки металлических частей скафандра.

– Никаких следов, - покачал головой Волин.
– Ни следов борьбы, ни остатков скафандров, абсолютно ничего... Знаем только, что наблюдатели покинули станцию один за другим и исчезли...

– Нервное расстройство, воздействие глубины...
– предположил Шекли.

– Не исключено и это...

– Океаническое дно преподнесет нам еще не одну такую загадку, - заметил Шекли.
– Мы очень плохо знаем животный мир больших глубин. Среди существ, наделенных природными излучателями и локаторами разного рода, там могут оказаться и такие, которые способны оказывать целенаправленное воздействие на психику... На человеческую психику. Вспомните легенды о сиренах... В каждой легенде есть рациональное зерно. Я отнюдь не утверждаю, - продолжал Шекли, заметив улыбку Волина, - что это обязательно должны быть зеленоволосые красавицы с рыбьими хвостами... Подобными свойствами могут быть наделены даже некоторые виды глубоководных кальмаров, которые таким путем приманивают добычу. Или какие-то другие твари, о существовании которых мы еще и не подозреваем. Ваша "Тускарора" находится у края глубочайшей впадины Мирового океана. Безусловно, в этой впадине имеются свои специфические обитатели... Кстати, Том, показывали нашему гостю фотографию дна, сделанную в августе у края Филиппинского желоба?

– Вы имеете в виду тот загадочный крестообразный след?

– Именно его.

– Вероятно, не показывали. Эти фотографии еще изучаются.

– Откройте левый верхний ящик моего стола, Том. Там лежит копия фотографии. Передайте ее, пожалуйста, коллеге Волину.

Том порылся в столе и протянул Волину большую фотографию. На темной бугристой поверхности дна по диагонали тянулся отчетливый след - линия крупных глубоко вдавленных плоских крестов.

– Ну как?
– спросил Шекли у Волина, который долго и внимательно рассматривал фотографию.

– Странный отпечаток. Не встречал подобного... Хотя впрочем... Нет, то выглядело иначе...

– Поразительно, что эти кресты огромные, - заметил Том.
– Каждый размером около метра. А длина следа более шести метров. Фотография сделана широкоугольным объективом с большим углом зрения и охватила значительную площадь.

– Какая там глубина?
– поинтересовался Волин.

– Три тысячи шестьсот метров. Это у восточного побережья острова Минданао, точнее, в тридцати километрах к востоку от рифа Баганга.