Тайна важнее жизни

– К вашему сведению, господин Вентайл, – невозмутимо парировал Роман Леонидович, – у нас тоже имеются службы и подразделения по борьбе с мировым терроризмом.

– Но Айсана Хаши-Ула обвиняется в убийстве как минимум одного из наших сотрудников…

Теперь уже паузу сделал Чепуров, и Вентайл должен был признать, что ждет его ответа с замиранием сердца. Роман Леонидович молчал меньше минуты.

– Понимаю, – негромко произнес он, мысленно анализируя для себя, как выскользнуть из того щекотливого положения, в которое намеренно пытался поставить его сейчас Вентайл. – И я могу твердо гарантировать вам, что, как только мы завершим собственное расследование в этом деле, девушка будет возвращена в ваши руки. И дальше… Дальше вы можете делать с ней все, что захотите. На ваше усмотрение и согласно с вашим законодательством.

– Завершите расследование? – переспросил Вентайл. – Расследование чего? Я что-то прослушал, господин Чепуров? Разве речь шла не о научных исследованиях?

– Совершенно верно, – с ходу подхватил тему разговора Роман Леонидович. – Именно о них. А прослушали вы немного. Я сказал, что Хаши-Ула тесно связана с этой историей. Вы ведь и сами не станете этого отрицать?

– Не знаю, – уклончиво бросил Вентайл. – Причины, побудившие ее жестоко расправиться с Анри Фери, до сих пор не установлены. Здесь могли иметь место и личные мотивы…

– Вот в этом мы и разберемся, – подвел черту Роман Леонидович. – Если что-то прояснится, господин Вентайл, я вновь лично свяжусь с вами. Вы не против?

– Буду только рад этому.

– Вот и замечательно. Приятно было с вами пообщаться.

Чепуров повесил трубку, не дожидаясь очередной реплики со стороны собеседника. Он не сомневался, что «Моссад» вынужден будет принять их условия. Потому и разговаривал с Гордоном Вентайлом с некоторой долей превосходства. Со времен Иосифа Виссарионовича, канувших в Лету, мало что изменилось. Россия все еще оставалась для Израиля ахиллесовой пятой. Чепуров знал об этом лучше, чем кто бы то ни было.

Положив трубку на телефонный аппарат, Роман Леонидович с улыбкой потянулся, забросил руки за голову и слегка примял на затылке свою огненно-рыжую шевелюру. Свою непосредственную задачу он выполнил, что позволяло ему быть довольным собой. Дело оставалось за малым – доложить о результатах переговоров с «Моссадом» «наверх».

Чепуров бросил взгляд на часы, затем на зашторенные окна кабинета. Несмотря на то, что за весь день практически не покидал пределов этого помещения, он чувствовал себя уставшим и разбитым. Хотелось поскорее оказаться дома.

Глава 9

… – Если верить отчету Полевой школы Голанских высот, а у нас нет никаких оснований сомневаться в нем, выходит, что состояние тел и обломки найденной поблизости медной посуды принадлежали примитивному племени, которое было не в состоянии не только воздвигнуть эти каменные кольца, но даже понять их астрономические функции. Отсюда возникает резонный вопрос, господа, – с некоторой долей пафоса произнесла экскурсовод, невысокая женщина средних лет, обводя взглядом немногочисленную группу туристов, состоящую из девяти человек. – Если обитавшие в этой области местные племена не строили колец, то кто же это сделал? Так вот, с какой бы долей мистицизма это ни звучало, именно в Библии есть убедительные свидетельства того, что архитекторами и инженерами монумента были древние великаны. Или, как их еще называли, рефаимы…

Группа туристов во главе с гидом стояла с внешней стороны самого большого крайнего кольца Рефаимов, и Мещереков, поравнявшись с ними всего на несколько секунд, не стал задерживаться в этом месте. Во-первых, профессора в первую очередь интересовал курган, расположенный в центре колец, а во-вторых, он знал, что ничего нового из уст местного гида о предмете своих исследований он не услышит. По всему было видно, что сейчас женщина рассказывала туристам о том, как в девяносто шестом году под грунтом вблизи дольмена были обнаружены два тела, на удивление хорошо сохранившиеся.

Мещереков знал эту историю. Знал о том, что в девяносто шестом кафедра геологических исследований при Тель-Авивском университете провела сонарную аэрофотосъемку, чтобы как можно глубже заглянуть под поверхность грунта. Кроме тех двух тел, на которых, надо отметить, даже одежда не слишком пострадала от времени, на глубине приблизительно двух-трех футов были обнаружены стены и нечто, отдаленно напоминающее странные строения. Вести более детальные раскопки по каким-то причинам не стали, и израильские ученые сосредоточили все свое внимание на извлеченных из-под земли телах. И, как совершенно верно заметила сейчас женщина-гид, исследования в этом направлении не привели ни к чему, кроме как к уже высказанному предположению о существовании библейских великанов. Олег нисколько не удивился бы, если бы гид сейчас автоматически перешла в своем повествовании на цитаты из Священного Писания, дабы продемонстрировать любопытным туристам малообоснованные доказательства выдвигаемой версии о рефаимах. Нет, нельзя сказать, что сам Мещереков в эту версию не верил и категорично отвергал ее, но он был абсолютно уверен в том, что в этом не вся суть загадки Гилгал Рефаима. А все цитаты из Библии он и сам знал наизусть.

Обогнав группу туристов, Олег двинулся к центру монумента. Сегодня, оставив Айсану на попечение представителей спецслужб двух разных стран в гостинице «Альянс», куда они перебрались по настоянию Юдаева, профессор был полностью экипирован всем необходимым ему снаряжением. Рюкзак удобно расположился у него за плечами, не мешая относительно быстрым передвижениям. Мещереков решил основательно изучить вопрос с магнитными свойствами дольмена и на практике убедиться в странном поведении компаса.

Достигнув кургана, Олег остановился и снял с плеч рюкзак. Осторожно положил его на землю рядом с собой. Оглянулся. Группа туристов, превратившаяся для Мещерекова в отдаленные маленькие фигурки, двинулась по периметру внешнего кольца. Женщина в сером костюме увлеченно жестикулировала. Что она им сейчас рассказывает? Об Аштерофе, древнем хананейском городе, названном так по имени хананейского божества любви и войны, о котором имеется прямое упоминание в Священном Писании? Или уже о том, как царь Ог Вассанский, последний из Рефаимов, царствовал в этом городе? А может, женщина зашла в своем повествовании гораздо дальше и теперь апеллирует к Второзаконию, где говорится о том, что Рефаимы были большим и могущественным племенем, а его люди высокорослыми, как Анакимы? Сказаний и легенд на этот счет было бесчисленное множество…

Что же нового удалось выяснить Анри Фери? То, о чем еще не догадывался никто другой? Унес ли он эту тайну с собой в могилу или ему, Олегу Мещерекову, удастся повторить его шаги?

Мещереков раскрыл рюкзак, просунул руку в одно из отделений и выудил из него объемный массивный компас, способный с трудом уместиться в двух раскрытых ладонях. Олег достал из рюкзака еще и компактный улавливатель электромагнитных волн с имеющимся на нем специальным приспособлением, благодаря которому профессор ловко закрепил прибор у себя на левом предплечье. Затем, сжимая двумя руками компас, профессор направился по внутреннему радиусу круга с намерением постепенно сужать его к центру.

Однако буквально через пару метров Мещереков был вынужден остановиться – стрелка его компаса заметалась, как сумасшедшая, не в состоянии сориентировать человека относительно того, где находится та или иная точка света. Олег повернул голову и сверился с показаниями закрепленного на предплечье прибора. Датчик явственно зафиксировал сильные магнитные излучения. Олег наклонился, потом и вовсе опустился на корточки, наблюдая за показаниями. Сомнений не было. Волны магнитной индукции шли из-под земли. Он отложил в сторону компас, стрелка которого продолжала вертеться то в одну, то в другую сторону, снял со спины рюкзак и вставил в мягкую, податливую землю небольшой, заранее заготовленный им колышек. Затем неторопливо достал из того же рюкзака составленную собственноручно на компьютере карту концентрических кругов и постарался как можно точнее нанести на нее только что помеченное им место. Рядышком мелкими цифрами Олег записал и показания своего прибора. Завершив эти нехитрые манипуляции, Мещереков вновь взял компас и продолжил ранее начатое обследование. Все его движения были обдуманными и неспешными. Профессор знал, что проводимые им исследования должны по возможности исключать любую малозначительную погрешность. О более серьезной ошибке и речи быть не могло.