Тайна венецианского купца
Шрифт:
– В общем, так, – старик успокоился, – мне нужны люди, которые будут мне служить. Станете делать все, что я скажу.
Подруги переглянулись. Им бы только выйти из этой квартиры, так что можно пообещать все, что угодно. Хозяин квартиры, однако, кивнул на камеру и усмехнулся:
– Тут неподалеку произошло ограбление. С убийством. Убили одинокого пожилого антиквара. Позарились на ценности. Так вот соседи видели, что входили к нему две женщины.
– Это не мы! – закричала Антонина. – Мы вообще… мы никогда… мы ни за что…
– Не надо так волноваться, – он издевательски хмыкнул, – просто
Он сильно сжал локоть Антонины, так что кости едва не хрустнули, и добавил, усмехнувшись, что у нее-то внешность как раз самая невинная – симпатичная приветливая блондинка, хотя был случай, когда такая блондинка с невинными голубыми глазами зарезала пять человек. Так что полицейские вряд ли купятся.
В общем, старик не оставил им выбора. Сказал, что, пока они будут послушно работать на него, заветная пленка останется лежать в надежном месте.
Он запретил им заниматься прежним мошенничеством и платил какие-то деньги, чтобы было на что жить. Они за это выполняли его многочисленные поручения, на первый взгляд почти бессмысленные: куда-то съездить, что-то передать каким-то подозрительным людям, где-то забрать непонятный сверток и отнести его в странное место.
Подруги не понимали, чем он занимается, а спрашивать боялись. У Антонины гнездилась в голове твердая мысль, что они занимаются крайне подозрительными делами, по сравнению с которыми их прежние занятия выглядели почти невинными. Но она не говорила об этом Софье, боясь услышать в ответ одни насмешки.
Но все же до сегодняшнего случая у них не было таких поручений, где нужно было усыпить человека. А что, если этот пенсионер умрет?
Антонину беспокоило то, как легко Софья все это воспринимает. Гораздо больше она боялась Мастера, как велел себя называть лысый тип с желтой пергаментной кожей, ведь они так и не нашли эти треклятые счеты, которые были ему так нужны. И гнев его будет страшен.
Но ведь в квартире их действительно не оказалось, тогда как Мастер утверждал, что они находятся там. И хозяин квартиры тоже удивился, не найдя счеты на обычном месте…
За две недели до описываемых событий Даниил Никодимович Сикорский пил чай со своим племянником Даней, сыном младшей сестры Елизаветы, ныне покойной.
Даниил Никодимович был очень близок с сестрой и всегда заботился о ней, а когда она умерла от тяжелой сердечной болезни, был безутешен. Теперь в Дане он видел единственного близкого человека, родную кровь. Кроме того, мальчика и назвали Даней – в честь родного дядюшки.
Всю любовь к сестре Даниил Никодимович перенес теперь на племянника.
Даня часто навещал дядю – но не потому, что любил престарелого родственника, а по двум вполне меркантильным причинам: во-первых, дядя время от времени подкидывал ему деньги (небольшие, к сожалению; больших у пенсионера просто не было). Во-вторых,
неоднократно давал ему понять, что завещает племяннику свою квартиру.Даня даже пошел учиться в экономический институт, на специальность «бухгалтерский учет», потому что дядя считал профессию бухгалтера самой достойной и перспективной.
На следующий день у Дани был экзамен по специальности, и экзамена этого он очень боялся.
– Данечка, ты правильно выбрал специальность, – вещал Даниил Никодимович, подливая племяннику жидкий чай. – Бухгалтерский учет вносит порядок и организацию в нашу тревожную и запутанную жизнь. Лука Паччоли, который придумал систему двойного бухгалтерского учета, дал человечеству больше, чем Эйнштейн! Кто сейчас знает, в чем смысл теории относительности? Единицы! А кто знает, что такое дебет и кредит? Миллионы бухгалтеров и экономистов во всем мире!
Даня усиленно делал вид, что слушает дядю, хотя ему уже осточертели эти разговоры про бухгалтерию. Его воротило от жидкого дядиного чая, и он мечтал поскорее отсюда вырваться, а пока старался казаться заинтересованным и еле сдерживал зевоту.
– Вот, посмотри на эти счеты… – Даниил Никодимович положил на стол красивые счеты из черного дерева, с резными костяшками в виде сов. – Они принадлежали самому Луке Паччоли! Представь, он пользовался ими для своих расчетов!
Даня кивнул и покосился на счеты.
– А они дорогие?
– Что? А, они бесценны! Это уникальный исторический артефакт! Но самое главное – ими и сейчас можно пользоваться.
– Да кому они нужны? Сейчас у всех компьютеры, или, на худой конец, калькуляторы…
– А вот представь, что электричество вдруг пропадет. Все компьютеры перестанут работать, а эти счеты – вот они, пожалуйста, им для работы ничего не нужно.
Даня скептически взглянул на счеты.
– И все-таки, сколько они стоят?
– Ну почему ты все переводишь на деньги? Лучше скажи, ты умеешь ими пользоваться?
Даня замешкался с ответом, и дядя покачал головой:
– Но это же так просто! Вот здесь, на этой линии, ты откладываешь единицы, на следующей – десятки, на третьей – сотни. Попробуй отложить какое-нибудь число!
Даня неохотно щелкнул костяшками, отложив три костяшки на первой линии и одну на второй.
– Ну, вот видишь – это тринадцать. Теперь прибавь к этому числу…
Даня не выдержал:
– Дядя, прости, мне нужно идти. У меня завтра экзамен, надо готовиться.
– Ох, ну что же ты сразу не сказал! Иди, конечно, не буду тебя задерживать. И ни пуха, ни пера…
По дороге домой Даня отчего-то все думал про дядины счеты. Костяшки в виде сов – одна на второй линии и три на первой – так и стояли перед глазами…
Вернувшись домой, он открыл конспект и список экзаменационных билетов и стал просматривать тему за темой, убеждаясь, что почти ничего не помнит. Так он дошел до тринадцатого билета – и отчего-то перед его глазами снова возникли счеты с совами.
Одна сова на второй линии и три на первой…
Тринадцать.
Даня снова перечитал тринадцатый билет и на всякий случай повторил материал по его теме. Вот если бы ему попался этот билет… Повторить все темы он физически не успеет.
Ну, будь что будет!