Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Тайна замковой горы
Шрифт:

И вот сейчас уже темнело, где ночевать – неизвестно, а в желудке второй день не было ни крошки, и от этого кружилась голова.

Когда госпожа Генри выслушала горестный рассказ девушки, она сказала жениху:

– Я хочу взять в горничные эту девушку.

– Ты уверена? – спросил господин Фрюлинг.

– Да, – ответила его невеста.

И впоследствии госпожа Фрюлинг ни разу не пожалела о своем выборе.

Летиция стала не только камеристкой, но и верным, преданным другом, практически членом семьи. Она с первых же дней начала вникать во все подробности своей службы, старалась научиться всему, что могло пригодиться.

Летиция быстро освоила все домашние работы, даже добровольно (это не входило в её обязанности) помогала на кухне, и там постепенно изучила искусство приготовления

пищи. Госпожа Фрюлинг научила Летицию читать и писать, и та накупила себе целую стопку книг по домоводству и кулинарии.

Господин Фрюлинг был дипломатом, им приходилось жить в разных странах, и везде Летиция стремилась узнать что-то новое: то рецепт экзотического блюда, то новый узор вышивки, а то и чужой язык…

Но, пожалуй, самым главным достоинством Летиции была преданность своей госпоже. В любую минуту она была готова прийти на помощь своей хозяйке. Как-то госпожа Фрюлинг тяжело заболела, и Летиция несколько дней не отходила от её постели. Ей удалось выходить свою хозяйку. В другой раз в дом залезли воры. Неизвестно, чем бы это закончилось, но Летиция подняла такой переполох, что грабители испугались и в панике бежали.

Генриетта Фрюлинг, которая была на пять лет старше своей служанки, часто говорила, что ей будет жалко расставаться с Летицией, когда та найдёт своего избранника и выйдет замуж. А Летиция уверяла, что не родился ещё тот человек, ради которого она захочет покинуть свою госпожу. К счастью, этого не потребовалось: через несколько лет у господина Фрюлинга появился новый камердинер, который и влюбился в молодую горничную. Летиция к тому времени расцвела, в ней трудно было узнать заплаканную и изнуренную голодом и несчастьями деревенскую девчонку. Молодой камердинер сумел завоевать её сердце, и вскоре сыграли свадьбу. Так и служила эта семейная пара в доме Фрюлингов много лет, пока не скончался господин Фрюлинг, а вскоре и муж Летиции. Её дети уже имели свои семьи, и госпожа Генри предложила своей служанке снова поселиться под её кровом, так как семейство сына госпожи Фрюлинг к тому времени уже несколько лет проживало в Южной Америке, а оттуда, как известно, часто в гости не наездишься.

Так две одинокие немолодые женщины стали жить под одной крышей, всячески поддерживая друг друга.

Быстрота, с которой двигалась Летиция, поначалу просто ошеломляла. Казалось, она была во всех местах одновременно. При этом никто не сказал бы, что она бестолково мечется по дому. Нет, все её перемещения были целесообразны и помогали ей провернуть за короткое время массу дел. Она проводила нас в гостиную, подбросила в камин пару поленьев, затем на несколько секунд исчезла, а, появившись снова, уже несла из кухни поднос, уставленный какими-то кастрюльками и судками. Стол был накрыт заранее, так что мы сразу приступили к трапезе, которая была то ли поздним обедом, то ли ранним ужином.

В пансионе нас кормили хорошо, но всё-таки там была не домашняя еда. Кроме того, я нагулял аппетит на свежем воздухе, поэтому набросился на угощение, возможно не совсем в соответствии с представлениями о том, как должен вести себя за столом воспитанный мальчик.

Госпожа Фрюлинг предложила Летиции сесть за стол вместе с нами, если, конечно, Рольфи не возражает. Я не возражал, и мы поглощали стряпню Летиции (действительно очень вкусную!) и весело болтали, что, разумеется, не совсем правильно, но очень приятно. Разговаривали, в основном, бабушка Генри и Летиция, я больше молчал. Пребывание у господ Шмерцев отучило меня от разговоров за столом, да и в пансионе полагалось принимать пищу молча. Летиция расспрашивала, где это мы так долго гуляли. Бабушка Генри стала рассказывать ей про зоопарк, но камеристка в притворном ужасе замахал руками.

– Ох, страсти какие! А что, как это зверьё вырвется из клеток и нападёт на почтенную публику? И как это люди не боятся!

Она рассказала, что в детстве они, деревенские дети, дрожали от страха, когда из леса доносился волчий вой. Вот с тех пор у неё и появилась боязнь всех зверей.

36. Вторая фотография (продолжение) Бабушка Генри. Исцеление души

После обеда бабушка Генри устроила мне небольшую экскурсию

по дому. Всё в жилище двух пожилых женщин дышало уютом. Я и сейчас не особенно разбираюсь в интерьерах, а тогда и вовсе ничего не понимал. Чувствовал я только одно: мне здесь хорошо. Особенно меня поразил кабинет. За стеклянными дверцами шкафов стояли самые необыкновенные вещи, которые только можно было себе представить. Здесь были статуэтки из дерева, слоновой кости, бронзы, камня и керамики, причудливые вазы, старинное оружие, модели парусных кораблей, древние книги в кожаных переплетах, морские раковины и кораллы, и множество других удивительных предметов, которые я даже затруднялся назвать. На стенах висели картины и экзотические маски. Словом, кабинет напоминал музей или лавку антиквара. Бабушка Генри объяснила мне, что эту коллекцию собрал её покойный муж во время их поездок по дальним странам.

Сколько часов впоследствии я провёл в этом кабинете! Бабушка Генри рассказывала мне о путешествиях, об удивительных народах, так не похожих на нас, об их обычаях, искусстве и ремёслах. Мне казалось, что я сам побывал во всех этих странах.

Но в этот раз я не мог долго оставаться в гостях. Уже наступил вечер, и мне было пора возвращаться в пансион.

Ещё за обедом бабушка Генри попеняла Летиции, что та снова испекла слишком много булочек. Сегодня съесть их уже нет никакой возможности, а завтра вкус будет уже не тот.

И вот сейчас бабушка Генри попросила Летицию завернуть оставшиеся булочки.

– Угостишь своих товарищей, – предложила она.

Решили, что в пансион меня отвезёт Летиция, так как госпожа Фрюлинг к вечеру немного устала. Когда мы уже уходили, бабушка Генри указала на свёрток, который она приобрела в книжном магазине:

– Не забудьте. Это для Рольфи, на память о сегодняшнем дне.

Потом она нежно обняла меня и спросила:

– Ну как, хочешь, проведём следующее воскресенье вместе?

Я боялся, что этот чудесный день может никогда больше не повториться, поэтому с радостью ответил согласием.

Летиция наняла извозчика, и скоро мы уже звонили в двери лицея.

Открывший нам Бальтазар принял от Летиции свёрток с книгами и кулёк с булочками. Летиция тепло со мной попрощалась, прибавив, что через неделю будет очень рада увидеть меня снова, а уж она постарается приготовить что-нибудь вкусненькое.

Мы поднялись в мою комнату, и я попросил Бальтазара принести блюдо для булочек. Его я тоже стал угощать, но он взял только одну, сказав, что пусть лучше молодым господам больше достанется.

Все четверо мальчиков-пансионеров как раз были в общей гостиной, и я не без гордости поставил перед ними блюдо с булочками. Их не надо было уговаривать. Угощение мои однокашники уплетали за обе щёки, и скоро на блюде остались только крошки.

Потом начались расспросы.

Моих друзей интересовало всё: где я сегодня провёл целый день, кто та пожилая дама, которая меня забирала, кто испек эти булочки. Я отвечал не слишком подробно, так как мне пришло в голову, что если за мной больше никто никогда не придёт, то мальчики станут надо мной смеяться, говорить, что я не понравился своим родным. Поэтому я ограничился только сообщением что дама – моя дальняя родственница, и что я был у неё в гостях, а булочки испекла ее прислуга. Про зоопарк я рассказывать не стал. Мне хотелось побыть одному и подумать обо всех событиях, которые случились сегодня.

Надо сказать, что с тех пор мои отношения с другими учениками стали улучшаться. Дело было не только в булочках или других лакомствах, которыми меня регулярно снабжали пожилые дамы, а в том, что само моё отношение к окружающим стало меняться.

Когда я вернулся в свою комнату, то обратил, наконец, внимание на свёрток с книгами – подарок бабушки Генри.

Я развернул бумагу и замер в восхищении. Передо мной лежали три толстых тома «Жизни животных» Брема. Роскошное издание в кожаных, с золотым тиснением переплетах и золотыми же обрезами, с многочисленными иллюстрациями и цветными вклейками, переложенными папиросной бумагой. Ты хорошо знаешь эти книги, Поль, они и сейчас занимают почётное место в нашей библиотеке. Не могу сказать, во сколько я лёг спать в тот день, потому что никак не мог оторваться от своего сокровища.

Поделиться с друзьями: