Тайна Животворящего Креста
Шрифт:
– И сколько стоит такая штука? – полюбопытствовал я.
– В наших магазинах – не менее двух тысяч долларов. Не каждый может себе позволить. К сожалению, арбалет не нашли, так что может быть и качественная самоделка.
– А что насчет стрелы?
– Стрела интересная: хоть и явно для арбалета, но нестандартная.
– Что значит «нестандартная»? – насторожился Тавров.
– Наконечник существенно тяжелее, чем обычно принято для арбалетных стрел. За счет этого существенно снижена дальность, но увеличена пробиваемость и убойность, что в данном случае оказалось решающим. Кстати, смерть наступила от остановки сердца, но само сердце оказалось не задето: стрела прошла рядом, силой удара парализовав сердечную
– Не удивлюсь, если это будет олива, – вырвалось у меня.
– Почему? – с интересом взглянул на меня Фролов.
– Давайте подождем заключения эксперта! – вмешался Тавров, бросив суровый взгляд в мою сторону.
– А у меня другое предложение, – продолжал я, не обращая внимания на Таврова. – Есть такой научно-исследовательский центр «Экспертный центр древесины». Так вот главный специалист центра Волков утверждает, что может по небольшому образцу установить не только породу представленного образца дерева и в каком регионе оно произрастало, но и его возраст, а также когда оно было срублено. Центр располагает уникальным оборудованием, которым могут не располагать ваши эксперты. Кстати, Волков делал экспертизу деревянного креста для покойного академика Липатова.
– Того самого? – оживился Фролов. – Из-за которого столько шума? И что же в нем такого особенного?
– Экспертиза показала, что крест изготовлен из оливы, выросшей на побережье Южной Далмации в начале четырнадцатого века.
– И всего-то? А что же столько шума вокруг него, как будто это частица Креста самого Иисуса Христа? – удивился Фролов. – Или в нем гвозди оказались не из серебра, а из платины?
– Нет, ничего подобного, – отверг я предположения следователя. – Просто некоторые полагают, что крест является ключом к несметным богатствам, спрятанным восемьсот лет назад.
– И Владимир Николаевич Липатов тоже в их числе?
– Некоторым образом. Он как раз считает, что крест является ключом не к сокровищам, а к месту хранения пропавшей из Константинопольской ставротеки, то есть места хранения частиц Животворящего Креста, самой большой из сохранившейся к тринадцатому веку части святыни. И у меня сложилось впечатление, что покойный Сергей Геннадьевич Загоруйко думал так же.
– И искать его он собирается за пределами России? – спросил после короткого размышления Фролов.
– Похоже на то, – подтвердил я.
– Извините, Валерий Иванович, но выпустить вашего клиента за границу я никак не могу! – решительно заявил Фролов. – Так что возьму с него подписку о невыезде.
– Этого никак нельзя делать! – беспокойно заерзал на стуле Тавров. – Ну, сами посудите, Юрий Петрович! Если Липатов действительно причастен к обоим преступлениям, то подпиской вы его не удержите. Найдет себе подходящий загранпаспорт и – только его и видели! Фальшивый купит или даже настоящий на чужое имя оформит – знаете ведь, как это делается. Но вот подпиской о невыезде вы заставите его насторожиться и начать заметать следы, которые он еще не успел замести. Давайте сделаем так: я лично постараюсь уберечь своего клиента от глупостей и даю вам в этом гарантии. Хорошо?
– Ох, Валерий Иванович! Что мне ваши гарантии? – вздохнул Фролов, но все-таки решился: – Хорошо! Не буду пока вашего клиента беспокоить. Но вас прошу: о каждом его шаге мне сообщайте. Трупов уже достаточно. Да, насчет эксперта вашего… Дайте мне его координаты. Как там эта организация называется? «Экспертный центр древесины»?
Между тем Липатов наконец получил ответ от профессора Вулановича из Черногории. Профессору удалось раздобыть несколько интересных документов, и он прислал их фотокопии вместе с выполненным им переводом. Нашлись документы
по шхуне «Святой Трифон», однако, поскольку мы уже знали о ее судьбе со слов ныне покойного Сергея Геннадьевича, эти материалы не имели большой ценности. Поистине бесценным документом оказался список вещей, некогда принадлежавших семье бокельских графов Ивелич и переданных в Морской музей города Котор. В основном это оказались мелкие безделушки, мебель и картины. Профессор Вуланович обещал, что при первой возможности он сделает снимки этих вещей и вышлет электронной почтой.– Все это хорошо, но как мы узнаем, какой именно предмет достался Ивеличам от Андрея Тузова? – усомнился я. – И вообще, Ивеличи могли отправить этот предмет в Санкт-Петербург, российским графам Ивеличам, чтобы те нашли наследников Тузова.
– Отберем наиболее подходящие, – ответил Липатов. – Понятно, что мелкие предметы, вроде табакерок и пудрениц, не подходят. Кроме того, нас интересуют предметы, датированные концом четырнадцатого века, а таких там совсем немного. Вся мебель явно более поздняя. Вот, пожалуй, пара шкатулок подойдет. Вообще, надо обратить пристальное внимание на шкатулки и сундуки: это вещи, необходимые в обиходе. Их часто ремонтировали, поэтому с датировкой музейные работники могли ошибиться – особенно если они не имели специального образования в этой области. Так что мне придется самому поехать и осмотреть все мало-мальски подходящие предметы из музея.
– Надо бы проверить и морской музей в Перасте, – осенило меня. – Ведь Пераст много ближе к Рисану, чем Котор. Просто там нет специальной экспозиции, посвященной графам Ивеличам. Экспозиция музея размещается в бывшем доме Витко Боевича, убитого в Дубровнике на дуэли капитаном Матеа Змаевичем, будущим русским адмиралом. Поэтому акцент сделан именно на этих двух исторических личностях и их родственниках. Но вот вещи из дома Ивеличей вполне могли там оказаться.
– А вы откуда это знаете? – удивился Липатов.
– Я был в обоих музеях на экскурсии, когда ездил отдыхать в Будву, – объяснил я.
– Ну вот, у меня уже есть личный чичироне для поездки в Черногорию! – рассмеялся Липатов. – Итак, будем готовиться к путешествию! Пора на месте, в полевых, так сказать, условиях, раскрыть тайну Джованни Тозо.
«И раскрыв ее, постараться не закончить жизнь, как Андрей Тузов», – мысленно добавил я.
Фролов не любил откладывать что-либо в долгий ящик. Он немедленно связался с Волковым и поручил ему – как независимому эксперту – экспертизу древка стрелы, которой был убит несчастный Сергей Геннадьевич. Волков довольно быстро выполнил работу. Результат оказался ошеломляющим.
Глава 13
Заключение, которое мне зачитал по телефону Фролов, гласило: «Материал представленного образца: зеленовато-желтая, тяжелая, твердая и свилеватая древесина. По особенностям структуры можно уверенно заключить, что это древесина ветви оливы. Возраст до прекращения роста – семьдесять лет. Регион произрастания дерева – Южная Далмация (восточный берег Адриатического моря от южной части побережья Хорватии до Албании). Дерево было высажено в период от одна тысяча трехсотого до одна тысяча триста пятидесятого года. Последняя обработка древесины выполнена не более двух-трех месяцев назад».
Оно почти буквально повторяло заключение Волкова, которое он, с его слов, дал покойному академику Липатову по кресту с серебряными гвоздиками. Возраст ветви был существенно меньше: видимо, для изготовления древка была срезана достаточно тонкая прямая ветка. Возможно, это была тонкая трость или жезл, который кто-то совсем недавно превратил в арбалетную стрелу. Но зачем?
– Наверное, убийца хотел дать понять тем, кого представлял Загоруйко: дескать, убийство связано с крестом из ветви оливы и не пытайтесь им завладеть, – предположил я.