Тайна
Шрифт:
Она усмехнулась, поднесла руку с браслетом близко к глазам. Потом повернулась к нему, сказала с вызовом:
– Ты считаешь, что я выхожу за тебя замуж из-за этих побрякушек, из-за этого дома, из-за всего, что у тебя есть?
– Я так не считаю… - он отвел глаза.
– Считаешь!
– сказала она, и голос ее зазвенел в тишине дома. Она встала, решительным шагом пошла к лестнице. Стуча каблуками, спустилась вниз.
Он застыл с побледневшим лицом. Прислушался, не стукнет ли дверь. Вдруг она уйдет, и он не сможет вернуть ее?
– Алена, подожди!
– крикнул он, кинулся следом.
На
Он поднял ее, обнял. И она вдруг поцеловала его в губы, погладила по щеке, касаясь холодом кольца.
– Алена, - прошептал он, прижимаясь лицом к ее теплой нежной ладони, - Алена, когда же мы поженимся? Я больше не могу ждать.
– Ты можешь назначить любой день, - тихо произнесла она.
Он вспыхнул счастливо.
– На следующей неделе! Ты согласна?
– Конечно, я же сказала любой день! – улыбнулась она. – А теперь, ты знаешь,- она взяла его за руку, - я страшно хочу есть, пойдем, посмотрим, может быть, у тебя найдется что-нибудь на кухне?
У двери в просторную столовую, отделанную деревом, она удивленно воскликнула:
– Вот это да!
Огромный овальный стол был накрыт. Горели свечи. Повсюду были цветы.
– Ты просто волшебник! – воскликнула Алена. – Просто райские кущи!
– Ну, это не совсем я, - рассмеялся он, довольный ее восхищением. – Это мой повар и горничная. Они все приготовили и накрыли.
– Где же они? – оглянулась она.
– Я их отпустил. Позвонил по телефону. Не хочу, чтобы нам кто-то мешал. Я рад, что тебе нравится.
– Да, очень нравится! Но давай быстрее есть. Я умираю от голода!
Они ели, улыбались друг другу через стол.
– Мне показалось сегодня на похоронах, что ты был очень огорчен, – неожиданно сказала она.
Он поднял голову, взглянул на нее.
– Это естественно. Она была моей одноклассницей. Я знал ее много лет.
– Мне кажется, что ты был огорчен больше, чем, если бы она была просто твоей одноклассницей.
Он улыбнулся. Улыбка получилась натянутой.
– Мне, конечно, приятно, что ты ревнуешь меня. Но только к ней не надо… не надо…
Он опустил голову к тарелке, начал, усердно работая ножом, нарезать мясо на маленькие кусочки.
– А Макс? Он так и не знает, что это ты на него люстру уронил?
Владимир удивленно взглянул на нее.
– Нет, конечно, не знает. Он и не должен знать. Почему ты спрашиваешь об этом?
– Мне показалось сегодня, что вы очень мило разговаривали, - сказала Алена, не глядя на Владимира. Она придвинула к себе вазочку с вишней и перебирала в ней пальцами, выбирая ягоду покрупнее.
– Мы много лет знаем друг друга, и мы никогда не были врагами.
– И поэтому ты захотел его убить? – Алена взглянула на свои пальцы. Они были перепачканы вишневым соком.
– Я не хотел его убивать… И потом, ведь это ты подсказала мне…
– А ты сразу ухватился за эту идею! – Алена взяла крупную вишню, раздавила ее в пальцах. – Разве у тебя не было соблазна избавиться от своего соперника раз и навсегда?
– Он мне не соперник, - Владимир с удивлением наблюдал, как Алена одну за другой давит вишни, пачкая тонкие пальцы густым темно-красным соком.
– Нет, ты все время с ним соревнуешься, я заметила. Даже женщины
у вас общие.– Я не понимаю, о чем ты…
– Полина, Светлана! – сказала она с усмешкой, поднимая на него глаза.
– Разве я не права?
Он закусил губы. Смотрел молча.
А она вдруг привстала, перегнулась через стол, протянула испачканную руку, с силой надавливая, провела по его груди, оставляя на белоснежной рубашке тонкие багровые полосы.
– Посмотри, - сказала она, - как кровь…
Он смотрел на ее изменившееся в колеблющемся пламени свечей лицо, словно видел в первый раз…
Глава семнадцатая
1
Дверь открыла черноглазая девочка с коротенькими черными косичками, которые смешно торчали по обе стороны круглого миловидного личика.
– Вам кого? – серьезно спросила она.
– Позови, пожалуйста…маму, - сказал Максим, невольно улыбнувшись этому удивительному сходству девочки с женщиной, подошедшей к нему на кладбище. – Дома твоя мама?
– Да, дома. Идемте, - девочка доверчиво взяла его за руку и повела вглубь темного коридора. Слегка привстав на цыпочки, отворила тяжелую, обитую потертым коричневым дерматином, дверь, и они вошли в небольшую комнату, очень скромно обставленную. У окна на узеньком диванчике лежала женщина, укрытая старым клетчатым пледом. Увидев Максима, она привстала.
– Мама!
– звонко сказала девочка.
– Этот дядя тебя спрашивает.
– Вы извините, - женщина села на диване, - что-то я разболелась. Плохо стало с сердцем, все Полину вспоминаю, - она вздохнула, посмотрела на дочь, - Маруся, иди, дочка, поиграй.
Девочка отошла в другой угол комнаты и, взяв куклу, стала возиться с ней, одевая ее в какие-то цветные тряпочки. Почему-то она вызывала у Максима какое-то умиление и жалость своим трогательным серьезным видом, своей скромностью, тихой детской деловитостью. Он вспомнил о Лере, мучительно захотелось увидеть ее.
– Вы хотели передать мне что-то от Полины, - напомнил он.
– Да, конечно, - женщина встала, вынула из старого потертого шкафа что-то, завернутое в газету.
– Вот возьмите. Я не знаю, что там… Полина просила не смотреть.
– Вы были очень дружны с ней?
– Да, мы дружили, – вздыхает женщина, - у нее ведь никого не было, да и у меня не было родственников. Она вот Машеньку очень любила, своих детей ведь у нее не могло быть, вы знаете, наверное. Вот она с моей Машей и возилась, подарки покупала, платьица, баловала. Я еще Маше не говорила, - говорит она вполголоса, - боюсь, плакать очень будет. Попозже скажу, как сама приду в себя. Она уже и спрашивала: где тетя Полина? Я говорю, уехала, мол, приедет скоро. Кто же знал, что так получится…
Максим слушал тихий голос женщины, смотрел на играющую девочку, которая изредка вдруг взглядывала на него с застенчивым любопытством из своего уголка, и чувствовал себя виноватым в том, что эта малышка будет горько плакать, когда узнает, что тетя Полина больше никогда не придет.
Он встает, прощается. Женщина провожает его до входной двери. Девочка идет следом за ними, семенит маленькими ножками, волоча за собой старую куклу с желтыми всклокоченными волосами.
Максим протягивает женщине деньги. Она удивлено поднимает на него глаза.