Тайная геометрия

Причем, майору показалось, что доцент Николаев эту музыку, звучащую в его черепной коробке, тоже прекрасно слышит.

И даже сопровождает тревожную мелодию легкими движениями головы.

23. Случайные встречи

Майор вышел из подъезда дома, где жил доцент Николаев.

Повернув за угол, он оказался в сосновом бору.

Через лес до «Топологии» – рукой подать.

Мимикьянов шагал по песчаной дорожке, вдыхал воздух, сладкий и легкий, как скрипичные «Грезы» Роберта Шумана, и думал.

Незаметно для себя он запел.

На мотив романса «Соловей, мой соловей!..» Александра Алябьева майор замурлыкал себе под поднос: «Му-у-уравей мой, му-у-уравей! Дву-у-ухразмерный муравей!..»

Тропинка хитрой змеей петляла меж бронзовых стволов.

Внезапно он услышал голоса. Они доносились из-за широкого куста шиповника, росшего в том месте, где дорожка делала очередной резкий поворот.

Майор остановился, а потом осторожно выглянул из-за куста.

Шагах в двадцати от него под крылом могучей сосновой ветки стояли двое. Одним был капитан Кокин. Но это лишь майор мог знать, что стоящий в лесу элегантный мужчина – капитан. Ничто на это не указывало. Коля был в гражданском. Надо сказать, что светло бежевый костюм сидел на нем не хуже мундира.

А вот его собеседником, точнее, собеседницей являлась… Да, вглядевшись, перестал сомневаться майор – рядом с Кокиным стояла всезнающая секретарша приемной генерального директора «Топологии» бархатнолицая Полина Аркадьевна.

Коля в гражданском и женщина в форме секретарши – строгом деловом костюме сливочного цвета смотрелись прекрасно подходящей друг другу парой. Они о чем-то оживленно беседовали. Говорили не громко, но время от времени их голоса птицами взмывали к сосновым вершинам.

Долго стоять среди веток майору не пришлось.

Через пару минут собеседники расстались. Не как мужчина и женщина, а, скорее, как коллеги по работе: к друг другу не прикоснулись, а лишь коротко кивнули.

«Похоже, не романтические отношения привели их под сосновые лапы, а нечто иное, – подумал майор. – Например, служебные отношения. Скажем, такие, что бывают между оперативником и его информатором. О, жизнь, ты полна неожиданностей!» – с философским принятием всего происходящего вокруг, заключил он.

Полина Аркадьевна пошла по дорожке в сторону «Топологии», а капитан Кокин направился к шиповнику, за которым устроился Ефим.

Майор покинул свое укрытие и двинулся навстречу быстро идущему «замначу по угро».

– Привет, Николай Олегович! – сказал он. – Воздухом дышим? По лесу гуляем?

– Добрый день, Ефим Алексеевич! – без особой приветливости отозвался Кокин. – Не до отдыха нам пока…

– А, что тогда в цивильном? – невинным тоном поинтересовался Мимикьянов.

– Оперативная работа, – неохотно пояснил Коля. – Сам понимать должен: на нашей службе не всегда погонами отсвечивать надо.

– Понимаю, – кивнул Ефим. – Как, нашел что-нибудь по ограблению инкассаторов?

– Ищем, – голосом прожженого дипломата ответил капитан.

– Успехов! – напутствовал его майор и уже собрался идти дальше, но понял, что, похоже, сделать это будет не так просто.

С обеих сторон дорожки стояли по два темнолицых мужика неопределенного возраста, зато очень определенного прошлого. Да, впрочем, и будущего. И то и другое было твердо связано с системой отбытия наказаний по приговору судов всех инстанций.

– А мы тебя, Петрович, прямо обыскались! – произнес один из них, делая шаг вперед.

Конечно, Ефим его сразу узнал.

Это был «мусорный бак». Тот самый, что несколько часов назад конвоировал его к Спиридону Пантелеевичу Кирпатому а потом загнал вместе со все личным составом лабораторией пространственных измерений в глубокий овраг.

«Да, что за день сегодня такой? – возмутился про себя майор. – Шагу ступить не дают! Всем нужен! А у меня ведь и свои дела имеются!»

– А, зачем я так срочно понадобился? – не особенно скрывая раздражение, спросил он.

– А то не знаешь? – удивился «мусорный бак». – В прошлый раз ведь Спиридону Пантелеевичу спокойно поговорить с тобой засранцы с базара помешали. Вот он и приглашает побеседовать в спокойной обстановке.

– Это, кто такие? – тихо спросил Коля у Ефима, и не дожидаясь ответа, еще тише проронил: – А, ясно. Узнал.

– Сейчас не могу, – решительно произнес Ефим. – Давайте завтра. Или ладно – сегодня вечером!

– Завтра – не получится! И вечером нельзя. Сейчас надо! – убедительным тоном произнес «мусорный бак».

– Они – твои внештатники, что ли? – тихо поинтересовался капитан, приблизив румяные губы к островерхому волчьему уху майора Мимикьянова. – Чего они у тебя такие борзые… Не умеете вы, конторщики, держать уголовную агентуру в руках!

– У тебя пистолет с собой? – также тихо, одними губами, произнес Ефим.

Эти слова майора Коле Кокину не понравились.

– Нет, – встревоженным голосом ответил он. – Чего я его днем по городку таскать буду? У нас что, здесь Чечня или Палестина? У нас последний раз стреляли три года назад! А они что, не твоя агентура?

– Это – мой субботний кошмар! – негромко, но с сердцем сказал Ефим. – Оружие, капитан, надо с собой носить, а не по сейфам складировать!

– А, ты сам-то чего пистолет не взял? Штаны боялся порвать? – сердито отозвался капитан.

«Мусорный бак» вытряхнул из рукава костяную рукоять, подбросил ее в воздухе и, ловко поймав, нажал фиксатор. Пружина выбросила острое тонкое лезвие. На сталь упал пробившийся сквозь сосновые лапы солнечный луч. Отскочив от лезвия, он ударил в лицо капитану. Коля прикрыл глаз, и сморщился, как будто проглотил лимон целиком или выпил полный стакан плохого самогона.

– Пойдем, Петрович, чего словами пылить, – повысил голос «мусорный бак», – А, то ведь, мы и тебя, и корешка твоего пощекотать можем. У меня хоро-о-о-ошая щекоталка есть! – «мусорный бак» снова подбросил нож и умело поймал его за рукоять.

Коля Кокин вынул из нагрудного кармана красную книжечку милицейского удостоверения, помахал им перед собой и громко и отчетливо произнес:

– Я работник милиции. Немедленно сдайте холодное оружие! Обещаю теплую камеру! В противном случае – всех нагружу по самые борта всеми висяками за последние десять лет. Ясно?