Тайная геометрия
Шрифт:
Спросил таким начальственным тоном, какой мог бы позволить себе разве что Гоша Пигот. Но участвовать в расследовании ограбления инкассаторов майор Балалаеву даже не обещал. Он обещал лишь подумать, будет ли он этим заниматься. И ответа майор олигарху пока не давал.
Но ничего этого говорить Мимикьянов не стал.
Напротив, он произнес со значительным видом:
– Работаем. Кое-что есть. Но пока ничего конкретного сказать не могу. Как что-то будет, я вам сообщу.
– А, хорошо, хорошо… – покивал головой Антон Ильич. – Понимаю… Но, если можно, вы сейчас сообщите мне вот что…
– Какого чужого? – не понял майор.
Балалаев пошевелил стерляжьим носом.
– Московского… А? Не Люберецкие ребята инкассаторов с моими деньгами ломанули, нет? Ты, майор, подробности можешь не говорить. Только скажи: да или нет?
«Интересно, – подумал Мимикьянов. – Очень интересно. Для Балалаева уголовная среда – не чужая. И, значит, задает он вопрос о московском следе не случайно… Но, чтобы столичные мастера сюда к нам в городок приехали работать? Маловероятно. Что же, получается? Может быть, Балалаев с какой-то из центральных группировок что-то не поделил? И те – не из-за денег грабанули инкассаторов, а из мести? Силу показать или попугать? Надо будет Кокину такую версию подсказать. А то он только местную братию шерстит. А она, может быть, и не причем… А уж, тем более, не причем Леша Грибков…»
– Пока ничего не ясно. Поверяем… – неопределенно ответил майор.
Горошины перца в глазах Балалаева снова стали едкими до того, что могли прожечь человека, стоящего рядом. Он смотрел на майора, не моргая, как уж из травы. Смотрел с минуту. Но ничего не сказал. Повернулся и увесистой походкой понес свое тяжелое тело к большой серебристой капле круглоглазого «Мерседеса».
Майор прислушался, то ли к себе, то ли, к окружающему миру.
В воздухе неслышно разливался ноктюрн Клода Дебюсси «Сирены». Сладкоголосые создания что-то предвещали. Но что – непонятно. То ли – солнце, то ли – дождь. То ли – несчастье, то ли – нечаянную удачу. У этих лукавых ведьм никогда ничего не поймешь…
Когда майор подошел к автомашине, Балалаев, смеясь, что-то говорил Рогальской. Натянув на лицо улыбку радушного барина, Антон Никитич предложил на «Мерседесе» доставить майора и пресс-секретаря в любое место, куда они скажут. «Хоть, на Луну!» – заверил он.
Но Мимикьянов успел отказаться за обеих, хотя Ангелина Анатольевна уже открыла напомаженный ротик, чтобы согласиться.
Просто у майора реакция была лучше: профессионал все-таки!
28. Ответная услуга старого Бобыргана
Серебряный слиток «Мерседеса» растаял за поворотом.
Ефим с Ангелиной шли по яблочной аллее. Майор сделал свою правую конечность кренделем, а в него женщина просунула свою полную загорелую руку. Супружеская чета на прогулке, да и только.
– Аня, а чего это ты меня с Балалаевым стала обсуждать? – задал вопрос майор.
– Да, это – не я! – ответила Рогальская. – Это он сам стал о тебе спрашивать…
– Да? – изобразил удивление майор. – А, что он конкретно спрашивал?
Ангелина наморщила лобик, гладкий, словно куриное яичко:
– Что спрашивал? Ну, какой ты человек?.. Нравится тебе твоя работа или нет?.. Бывают ли у тебя командировки в Москву?.. Да, так,
ни о чем особенном не спрашивал. Наверное, просто к разговору пришлось… Знаешь по-моему, – женщина запнулась, – он тебя… боится.– Боиться меня? – майор искренне удивился такому странному отношению к себе местного олигарха, вхожего в самые высокие властные структуры. – А, чего это он меня боится? Опасается, что из ревности к тебе как-нибудь пристрелю его из пистолета? – пошутил он.
– Ой, да ну тебя, Ефим, к чему там ревновать-то? Ревновать-то там совсем не к чему! Его же кроме его бизнеса ничего не интересует! Он же в женской душе ничего не понимает!
– Так, уж и ничего не понимает? – усомнился Мимикьянов.
– Да, нисколько! – мотнула головой Рогальская и вцепилась пальцами в Ефимову руку. – Он в женщинах только одно видит! А женскую душу в упор не замечает. Так что, ты, Ефим, не думай, у меня с таким и быть ничего не может. Ни за что!
– А чего же тогда он моей ревности испугался? – вернул разговор к интересующей его теме майор.
– Да он не ревности испугался… – женщина слегка наморщила лолбик над нарисованными бровями. – Он вообще тебя боится…
– Да, с чего ты это взяла? – требовал ответа Ефим.
Ангелина Анатольевна подумала и сказала:
– Ну, понимаешь, Ефим, женщины такое сразу чувствуют… Он даже спросил: можешь ли ты убить человека?
Ефим помолчал.
– Могу ли я убить человека? – переспросил он через несколько секунд.
– Да, – кивнула Рогальская. – Можешь ли ты убить человека?
Ефим почесал свободной рукой заросшую черными волосами переносицу.
– Ну, и что ты ему ответила?
Ангелина Анатольевана пожала плечами.
– Ну, что я ему могла ответить? Сказала, что не знаю… Сказала, просто так, ради удовольствия, конечно, нет… Но ты же в органах служишь… Ты же офицер… Если прикажут… Что я еще могла сказать?
– А он что? – продолжал допрос майор.
– Да, ничего… Тут, как раз, ты на аллее и появился. Чего ты нахмурился, Ефим? – внимательно взглянула на майора Ангелина, как все женщины, чуткая к чужому настроению. – Я что-нибудь не так сказала?
Ефим встряхнулся.
– Конечно, не так.
– Что не так? – встревожилась спутница.
– Все не так! – нахмурился Ефим. – Надо было сказать правду! А именно, для этого мясника Мимикьянова человека подстрелить – одно удовольствие! Только и мечтает, как в кого-нибудь пулю всадить!
Когда он искоса взглянул на женщину, выражение ее лица показалось ему чересчур серьезным.
– Шутка! Все ты правильно сказала! – быстро произнес майор, и после небольшой паузы на всякий случай добавил: – Ты вообще, Ангелина, женщина умная!
– Правда? – заглянула ему в глаза Рогальская. – Ты, Ефим, на самом деле так думаешь, или, опять смеешься?
– Нисколько не смеюсь. Я на самом деле так думаю, – уверенно ответил Мимикьянов.
Ангелина Анатольевна расцвела.
– Можно подумать! Так, я тебе и поверила… – произнесла она, но выражение, проступившее на ее лице, говорило об обратном.
Даже маленькие морщинки вокруг глаз разгладились.
Они шли по Яблочной алее под руку. Словно семейная пара на прогулке.