Тайная история американской империи: Экономические убийцы и правда о глобальной коррупции

События того дня, надо сказать, задели меня за живое. В качестве добровольца Корпуса мира я жил в Эквадоре среди местных крестьян в джунглях и научился понимать их чувства. Так же, как и они, я испытывал неприязнь к вызывающе элегантным господам из американского посольства и Агентства международного развития — к домам, в которых они жили, к машинам, на которых они ездили, к их одежде. Все это создавало разительный контраст с той неизбывной бедностью, в которой живет большинство эквадорцев. Но я ни разу не слышал, чтобы они рассуждали, как Смайли. Его желчность, озлобленность и явно предвзятое отношение к мусульманам поразили меня, как и то, что он не стесняясь выплескивал все это на меня, человека, с которым был едва знаком. Смайли открыто насмехался над мусульманской религией, называя Мохаммеда не иначе как «воинствующим пророком», и противопоставлял ему христианского Князя мира. Меня так и подмывало напомнить ему, как католическая церковь разжигала войны в эпоху Средневековья, и, в свою очередь, противопоставить жестокость, которую проявляли крестоносцы к пленным сарацинам, тому, как благородно обошелся с европейскими рыцарями Саладин.

Но я не рискнул вступать в полемику — ведь я был здесь, что называется, человек новый и почел за лучшее пока попридержать язык. Злобные обличительные речи Смайли я попытался списать на желчность его характера. В конце концов, думал я, он, должно быть, достиг той стадии, когда уже все равно, что о тебе подумают окружающие. Да и отставка у него не за горами. Может, он так злобится из-за разбитых надежд на тихую спокойную жизнь здесь, в Ливане, и, что свойственно обиженным, сваливает вину за это на самых беззащитных — палестинцев.

Смайли высадил меня возле отеля. Я хотел пригласить его отобедать со мной, но он отговорился делами, которые ему предстоит сделать. Прощаясь, он задержал мою руку в своей и проникновенно сказал: «Надеюсь, что вы не заблуждаетесь на мой счет, — я вовсе не пессимист. Я знаю, что в конце концов мы победим. Должны победить. Ислам — неправильная и фальшивая религия. Только представьте, чтобы тот, к кому вы обращаетесь с молитвами, как наш Христос, например, рубил бы людям головы. Что же это за религия такая?!»

Обедая в одиночестве в ресторане Phoenician, я размышлял над последним замечанием Смайли. Все, что я увидел здесь, в Бейруте, убедило меня, что явным поводом, хотя и не обязательно первопричиной большинства проблем, терзающих Ближний Восток, является столкновение культур, в особенности религиозной их составляющей.

Из истории я знаю, что католическая церковь призывала крестоносцев к оружию для борьбы с тем, что она объявила «сатанинскими силами ислама». Однако известно, что в то время Европа страдала от раздоров и войн, от голода, разорения и чумы. Крестовые походы были задуманы как способ «выпустить пар», перенаправить народный гнев и недовольство, грозившие бунтами, на другую мишень, а заодно и завоевать новые земли. А еще мне припоминались недавние встречи с простыми людьми в Индонезии и то, как они говорили об исламе. Я был поражен тем, насколько это отличалось от смысла и тона речей Смайли.

Несколько месяцев назад я работал в Бандунге, индонезийском городе, расположенном в западной части острова Ява. Там я подружился с молодым индонезийцем Рейси, сыном хозяйки пансиона, в котором жили работавшие в Бандунге сотрудники компании MAIN. Как я уже рассказывал в «Исповеди», Рейси познакомил меня со своими университетскими товарищами.

Однажды вечером они пригласили меня на представление даланга (кукольника) в традиционном яванском марионеточном театре. Декорация представляла собой карту Ближнего и Дальнего Востока; ее фрагменты, изображающие отдельные страны, были развешаны на крюках на фоне белого экрана и примерно соответствовали расположению стран.

На первом плане трепыхались две марионетки. Одна явно смахивала на президента США Ричарда Никсона, а другая, как я понял, изображала госсекретаря Генри Киссинджера. Никсон срывал с крюков отрывки карты с изображением разных стран и засовывал их себе в рот. Всякий раз, когда ему попадалось ближневосточное государство, Никсон, попробовав его на зуб, выкрикивал нечто, в переводе примерно означающее: «Фу, горько! Какая дрянь!», и швырял листок в бадью, которую держал Киссинджер.

После представления мы с Рейси и его товарищами-студентами перешли в маленькое кафе. Завязался общий разговор. Ребята рассказали мне, что, по мнению многих индонезийцев, Соединенные Штаты специально раздувают антиисламскую войну. В подтверждение они цитировали английского историка Арнольда Тойнби, еще в 1950-е годы предсказавшего, что в будущем столетии войны будут вести не коммунисты и капиталисты, а христиане и мусульмане.

Одна из девушек, которая специализировалась на изучении английского, терпеливо разъясняла мне точку зрения индонезийцев.

«Страны Запада, — говорила она, — и в особенности их лидер, Соединенные Штаты, желают осуществлять контроль над всем миром, чтобы стать могущественнейшей за всю историю империей. И сегодня они как никогда близки к этой цели. На пути у Штатов осталось лишь одно препятствие — Советский Союз, но ему не устоять. У СССР одна только идеология, она не подкреплена ни религией, ни верой, ни какой-либо материальной основой. А между тем история свидетельствует, что вера — это душа народа и крайне важно, чтобы народ верил в высшие силы. У нас, мусульман, такая вера есть. Она сильнее, чем у других народов мира, даже чем у христиан. Мы спокойно ждем своего часа. День ото дня мы становимся все сильнее».

Глядя на меня в упор, девушка продолжала: «Перестаньте быть такими жадными и себялюбивыми. Поймите наконец, что в мире есть более важные вещи, чем ваши большие дома и распрекрасные магазины. Люди умирают от голода, а вы только и думаете, как бы добыть побольше бензина для ваших машин. Дети умирают от жажды, а вы разглядываете модные журналы, любуясь последними моделями сезона.

Многие народы задыхаются в нищете, а вы даже не слышите нашей мольбы о помощи. Вы научились игнорировать тех, кто пытается донести до вас эту горькую правду. Вы только и можете, что навешивать им ярлыки коммунистов или радикалов. Вы должны открыть свое сердце, свою душу страданиям бедных и обездоленных, а вы только и делаете, что загоняете их в нищету и рабство. Опомнитесь, не так-то много времени вам осталось. Если вы не изменитесь, вы сами обречете себя на гибель».

Вспоминая тот чудесный вечер с молодыми индонезийцами и день, проведенный в Бейруте со Смайли, я все пытался понять, на что может рассчитывать мир, в котором одни эксплуатируют других только потому, что у них разная религия. Как получилось, что религиозная рознь пустила столь глубокие корни среди народов мира? Как люди научились использовать священные идеи христианства и ислама для оправдания жестоких войн?

С тех пор меня не оставляли тяжкие сомнения, связанные с этими вопросами. Тогда, впервые посетив Ближний Восток, я начал понимать, сколь важную роль вопросы религии играют в международной политике. Однако только в Египте мне довелось на собственном опыте испытать, каким сильнейшим источником ненависти может служить религия.

33 От имени Агентства международного развития

«Египетские пирамиды могли бы служить символом той роли, которую должна играть эта страна в нашей стратегии, если, конечно, нам удастся завоевать сердца и умы арабов. Египту отводится роль основания — солидного и прочного фундамента, на котором мы будем возводить свою пирамиду, постепенно надстраивая ее ближневосточными государствами, которые войдут в орбиту нашего влияния» — так вещал Мак Холл, легендарный председатель и генеральный директор MAIN, окутанный ореолом тайны 80-летний старец. Это происходило в шикарном Engineers Club, на верхнем этаже самого высокого в Бостоне здания Prudential Tower, где находился головной офис компании MAIN. Нас, сотрудников, собрали по случаю ланч-брифинга, на котором присутствовал специально прибывший из Вашингтона ответственный сотрудник американского Агентства международного развития.

На дворе стоял 1974 год — во многом поворотный момент в тысячелетней истории Египта. Компания MAIN и другие организации, представлявшие корпоратократию, были полны решимости воспользоваться открывающимися в Египте возможностями. У нас возник повод для оптимизма, когда MAIN удалось заполучить заказ на крупный изыскательский проект в Александрии. Поэтому-то из Агентства международного развития и прислали эмиссара — для разъяснения задач, на которые нам следовало ориентироваться в своей работе по проекту.