Тайная история лорда Байрона, вампира. Раб своей жажды
Шрифт:
— Почему вы? — снова разразился он.— Почему?
Он похлопал себя по груди.
— Почему не я?
Я взглянул на него и расхохотался.
Полидори тяжело дышал, он был разъярен. Затем он перевел дыхание и попытался успокоиться.
— Умоляю вас, милорд, скажите, что именно вы умеете делать лучше, чем я?
Я слегка улыбнулся.
— Не считая написания стихов, которые я продаю? — Я наклонился вперед.— Три вещи.— Я достал пистолет и взвел курок. Полидори отпрянул назад.— Я могу попасть в замочную скважину с тридцати шагов.— Я жестом показал на Рейн.— Я могу переплыть эту реку. И третье...— Я поднес дуло пистолета к виску Полидори. Я заглянул в его глаза и овладел его волей. Я вызвал в его сознании видение, будто он сам с содранной кожей
Полидори дрожал, судорожно глотая воздух. Мы вновь погрузились в тишину. Он не проронил ни слова, пока экипаж не остановился для ночлега Выходя из него, Полидори обернулся ко мне.
— Почему именно вы стали императором? — спросил он.— Почему солдаты приветствовали вас?
Чувства обиды и зависти омрачили его лицо. Он отвернулся и побежал в гостиницу.
Я не останавливал его. Мне нравились его вопросы. Леди Мельбурн называла меня преемником паши, а сам паша был кем-то вроде короля. Я не желал подобной власти, времена королей прошли, и, хотя я был вампиром, я все еще дорожил свободой. Но те мертвецы на поле Ватерлоо, что боготворили меня, были ли они заколдованы словно в насмешку надо мной? Но кем? Самим пашой? Но он давно мертв, в этом я был уверен, ибо сам пронзил его сердце. Я почувствовал, что он мертв, я знал, что я это почувствовал.
Это не могло быть его лицо — в таком случае чье лицо я видел на Пиккадилли и чью мертвенно-бледную маску наблюдал на фоне неба над Ватерлоо? Я постарался избавиться от таких мыслей, дабы они не тревожили мне сердце. Если какое-то существо за пределами этого мира собирается помериться со мной силами, что ж, пусть, но я сомневался, что оно обладает силой, равной моей.
Мы продолжали путешествие и вскоре пересекли границу Швейцарии. Заснеженные и величественные Альпы возвышались над нами. Все это время я не видел ничего необычного. Ничто не вторгалось в мои сны. То существо, кем бы оно ни было, оставалось в тени. Я был доволен, но не удивлен. Мне вспомнилось, как я хлестал его лицо на поле Ватерлоо. Было бы глупо осмелиться бороться со мной дальше. Когда мы прибыли в Женеву, я стал понемногу успокаиваться... Что, как оказалось, было непростительной ошибкой.
Байрон замолчал и задумался.
Ребекка ждала.
— Паша? — спросила она наконец.
— Нет-нет.— Лорд Байрон покачал головой.— Нет, это было другого рода потрясение. Мы прибыли в отель «Англетер». Я вышел из экипажа и направился в холл. И тут я ощутил запах. Это был до боли знакомый, непреодолимый смертельный запах. Я похолодел от ужаса, затем огляделся по сторонам, предполагая увидеть Августу. Но возле меня был только Полидори и персонал отеля. В оцепенении я заполнил журнал для прибывающих. Добравшись до графы «Возраст», я ощутил ужасное, давящее отчаяние. «Сто лет» — написал я. Я поднялся в свою комнату, стараясь ни о чем не думать, но это было невозможно. Везде витал резкий аромат золотистой крови.
Спустя час я получил записку. Разорвав конверт, я прочел: «Любимый, мне жаль, что ты так постарел, хотя мне показалось, что прошло целых двести лет за время твоего долгого путешествия. Я здесь с Мэри и Шелли. Надеюсь, мы скоро увидимся. Я так много хочу тебе сказать. Но сейчас пусть небеса пошлют тебе сладкие сны, я так счастлива».
Письмо было подписано просто: «Клер».
— Плохие новости? — спросил Полидори с обычной тактичностью.
— Да,— медленно произнес я.— Можно сказать так.
Полидори ухмыльнулся.
— О Господи,— сказал он.
В течение двух дней я ухитрялся избегать Клер. Но она докучала мне своими записками, и я знал, что в конце концов она доберется до меня. Ведь она пересекла пол-Европы, чтобы оказаться рядом со мной, поэтому не приходилось сомневаться в ее безумии. Однажды утром она нашла меня, когда я совершал прогулку в лодке по озеру вместе с Полидори.
Она стояла на берегу вместе с двумя спутниками, ожидая меня. Я оказался в западне. Приближаясь к ней, я ощущал запах все сильнее и сильнее. Я выбрался из лодки и медленно подошел к ней. Она протянула мне руку, и я неохотно поцеловал ее. И тут от жажды у меня закружилась голова. Я решительно отпустил руку Клер и повернулся к ней спиной — к ней и к нашему еще не родившемуся ребенку.— Лорд Байрон?
Один из спутников Клер вышел вперед, чтобы поприветствовать меня. Я пристально посмотрел ему в лицо. Оно было тонким и нежным в обрамлении длинных золотистых волос — лицо поэта, подумал я, почти лицо вампира.
— Мистер Шелли? — осведомился я.— Рад встретиться с вами.
Я пожал ему руку и взглянул на третьего спутника. Шелли, проследив за моим взглядом, взял девушку за руку и подвел ко мне.
— Я полагаю, вы уже встречались с Мэри, сестрой Клер?
Я улыбнулся и кивнул.
— Да, я уже встречался с вашей женой.
— Она мне не жена.
Я с удивлением посмотрел на Шелли.
— О, простите, я полагал...
— Шелли не верит в брак,— просто сказала Мэри.
Шелли застенчиво улыбнулся, глядя на меня.
— Я слышал, у вас самого мало находится времени для исполнения супружеского долга
Я рассмеялся, лед между нами был растоплен. Клер подбежала ко мне, сердясь на то, что ее оставили одну. Она пыталась взять меня за руку, но я отстранил ее.
— Приходите ко мне на ужин,— прошептал я на ухо Мэри.— Но не берите с собой Клер.
Затем, поклонившись двум сестрам, я сел обратно в лодку.
Шелли действительно пришел тем вечером, и пришел один. Мы проговорили до рассвета. Его речи очаровали меня. Он был неисправимым бунтовщиком. Он проклинал не только брак, он проклинал священников, тиранов и самого Господа Бога
— Это зима мира,— сказал он мне.— Все кажется серым и скованным.
Но эти выводы все же не вызывали в нем отчаяния. Напротив, его вера в будущее разгоралась подобно пламени, и я, тот, который забыл, что такое страстная надежда, слушал его с восторгом. Шелли верил в человечество, верил, что оно достигнет высот. Я, конечно, насмехался над ним, над многими его идеями, так как он говорил о вещах, которые не мог знать. Я был также заинтригован, когда услышал, что его разум открыт космосу и что его ощущения натянуты подобно струнам лиры, так что его воображаемые чувства могут бесконечно расширяться и обогащаться.
— В мире существуют странные силы,— поведал он мне,— невидимые для нас, но такие же реальные, как вы и я.
Я улыбнулся.
— Каким образом вы собираетесь войти с ними в контакт?
— С помощью страха,— тотчас ответил Шелли.— Ужаса и секса. Оба эти чувства могут помочь открыть нам мир неизведанного.
Я снова улыбнулся и пристально посмотрел в глаза Шелли. И снова подумал, какой красивый вампир получился бы из него.
Я решил остаться в Швейцарии. Шелли и его родственницы уже обосновались в доме на берегу озера. Я снял виллу приблизительно в двухстах ярдах от них, на этом расстоянии запах, исходящий из чрева Клер, был не таким сильным. Сама Клер все еще продолжала вести себя назойливо, и бывали времена, когда она отказывалась оставаться в стороне. Но в основном я успешно избегал ее и ту пытку, которую она носила в своем чреве. С Шелли, конечно, я виделся все это время. Мы катались на лодке, ездили верхом и вели беседы до поздней ночи.
После нескольких недель, проведенных здесь, погода стала заметно ухудшаться. Стоял бесконечный туман, не прекращались шторм и проливной дождь. Мы все дни и ночи проводили на моей вилле, вечерами собирались в гостиной. Огонь мерцал в огромном камине, пока за окном ревел на озере ветер, ударяя в стекла балконных дверей. Мы часто стояли у окон и смотрели на молнии над пиками заснеженных гор. Эти картины заставляли меня снова задуматься о вопросах гальванизма, электричества, о принципах жизни. Шелли также интересовали подобные спорные вопросы, и в Оксфорде, как оказалось, он даже ставил какие-то эксперименты.