Тайная история лорда Байрона, вампира. Раб своей жажды
Шрифт:
— Это он,— прошептал я.
Я не спрашивал, я был уверен в этом. Ловлас кивнул. Я наклонился к его поясу, вытащил пистолет и взвел курок.
— Послушай его,— сказал Ловлас— Послушай то, что он должен сказать тебе.
Я промолчал. Я огляделся вокруг, посмотрел на луну, гору, озеро и звезды. Я так хорошо помнил их. Сжав крепче рукоять пистолета, я повернулся и пошел в темноту пещеры.
— Вахель-паша.— Мой голос эхом отдавался в глубине пещеры.— Они сказали мне, что ты покоишься в своей могиле.
— Так оно и есть, милорд. Это правда.
Этот голос, все еще слабый, доносился из глубины пещеры.
— Не смотри на меня,— сказал паша.— Не подходи ближе.
Я презрительно рассмеялся.
— Именно ты привел меня сюда. Поэтому слишком поздно отдавать мне подобные приказания.
Я встал над пашой. Он прижимался к скалам. Медленно он повернулся ко мне.
Я вздрогнул от неожиданности. Кости на его лице были разрушены, кожа пожелтела, печать боли сквозила в его взгляде... Но не лицо так ужаснуло меня. Нет, но его тело! Оно было голым, вы понимаете? Голым, лишенным одежды,— да, с содранной кожей, а местами — даже с вырванными мускулами и нервами. Рана на его сердце все еще была открытой и незажившей. Кровь, подобно воде из крошечного источника, слегка пузырилась с каждым мучительным вдохом. Вся его плоть была синей от гниения. Я наблюдал, как он чистит рану на своей ноге. Белый и жирный червь выпал из нее. Паша раздавил его пальцами и вытер руку о скалу.
— Вы видите, милорд, в какое произведение красоты вы превратили меня?
— Мне очень жаль,— произнес я наконец.— Я думал, что убил вас.
Паша расхохотался и закашлялся, когда кровь пеной выступила на его губах. Он сплюнул, и кровь запачкала его подбородок.
— Вы хотите мести,— сказал паша.— Ну так смотрите, чего вы достигли. Вот ужас, который намного страшнее любой смерти.
Наступило долгое молчание.
— Еще раз повторяю,— сказал я.— Мне очень жаль. Я не хотел этого.
— Такая боль,— паша пристально смотрел на меня,— такая боль пронзает мое сердце в том месте, где прошла ваша сабля. Такая боль, милорд.
— Вы казались мертвым Когда я оставил вас там, в ущелье, мне казалось, что вы умерли.
— Это было почти так, милорд.— Он помолчал.— Но вы даже представить себе не могли, насколько я могущественнее вас.
Я нахмурился.
— Что вы имеете в виду?
— Таких величайших вампиров, милорд, как я,— он опять помолчал,— и вы, не так-то легко убить.
Я так сильно сжал пистолет, что суставы моих пальцев побелели.
— Но есть ли выход?
Паша попытался улыбнуться. Его усилия разрушила гримаса боли. Когда он заговорил снова, это не было ответом на мой вопрос.
— Долгие годы, милорд, я лежал в могиле. Моя плоть смешалась с грязью, мои пальцы обвили черви, всякие ползучие твари земли оставили на моем лице липкие следы грязи. Я не мог пошевелиться, так; велика была тяжесть земли, сковавшая мои руки и ноги, она преградила мне путь к живительному свету луны и ко всем тем живым существам, чья кровь могла бы воскресить меня. О да, милорд, рана, которую вы мне нанесли оказалась тяжелой и мучительной. Долгое время она сковывала меня, не давая восстановить силы и вырваться из объятий могилы. И даже теперь, вы видите,— он указал на себя,— как много мне предстоит претерпеть.
Он сжал свое сердце. Кровь, пузырясь, потекла по его руке.
— Рана, которую
вы мне нанесли, милорд, все еще кровоточит.Я стоял, похолодев от ужаса. Пистолет, казалось, растворился в моей руке.
— Так вы поправляетесь? — спросил я.
Паша слегка склонил голову.
— И вы в конце концов вновь обретете свой прежний вид?
— В конце концов да.— Паша улыбнулся.— Если только способ, о котором я упомянул...
Его голос затих. Я все еще не двигался. Паша потянулся ко мне, чтобы взять меня за руку. Я не сопротивлялся. Медленно я наклонился и встал на колени. Он повернулся и пристально посмотрел мне в глаза.
— Вы все еще прекрасны,— прошептал он,— после всех этих лет.
Его губы искривились в усмешке.
— Хотя постарели. Вы, наверное, отдали бы все, чтобы восстановить свою прежнюю красоту?
— Я бы отдал все, чтобы вновь стать смертным.
Паша улыбнулся. Видимо, мой ответ поразил вампира, потому что в его глазах я увидел боль и печаль.
— Мне жаль,— прошептал он,— но это невозможно.
— Почему? — воскликнул я с внезапной яростью.— Почему я? Почему именно меня вы выбрали для своего, своего...
— Для своей любви.
— Для своего проклятия.
И вновь он улыбнулся. И вновь я увидел печаль и сожаление в его взгляде.
— Потому что, милорд...
Паша потянулся, чтобы дотронуться до моей щеки. Это усилие заставило все его тело содрогнуться. Я почувствовал его окровавленный палец на своей коже.
— Потому что, милорд,— он запнулся, и вдруг его лицо словно осветилось страстью и надеждой,— потому что я увидел ваше величие.
Он судорожно дышал, но даже боль не могла заглушить эту внезапную вспышку страсти.
— Когда мы впервые встретились, уже тогда я понял, кем вы можете стать. Моя вера была оправданной, вы — создание более могущественное, чем я, без сомнения, величайшее из всего нашего рода. Мои ожидания оправдались. У меня есть преемник, готовый взвалить на себя тяжкую ношу и продолжать поиск. И там, где я потерпел поражение, милорд, именно вы сможете достичь успеха.
Его рука бессильно упала. Все его тело вновь затряслось словно от боли, которую причиняла ему его речь. Я с изумлением посмотрел на пашу.
— Поиск? — переспросил я.— Какой поиск?
— Вы говорили о проклятии. Да. Вы правы. Мы прокляты. Наша потребность, наша жажда — это то, что делает нас существами отвратительными, вызывающими страх. И все же, милорд, я верю,— он перевел дыхание,— в нас есть величие... Если только... Если только...
Он снова начал задыхаться, кровь брызнула ему на бороду.
Я посмотрел на темно-красные пятна и кивнул.
— Если только,— прошептал я, продолжая его фразу,— если только мы не будем испытывать жажду.
Я вспомнил Шелли и закрыл глаза.
— Чего мы сможем достигнуть, не испытывая жажды?
Я почувствовал, как паша сжал мою руку.
— Ловлас говорил мне, что к вам приходил Агасфер.
— Да.— Я посмотрел на него с внезапным удивлением.— Вы знаете его?
— У него есть множество имен. Вечный Жид — это человек, который насмехался над Христом во время его пути на Голгофу. И за это он был обречен на вечное скитание. Но Агасфер и тогда был древним, когда Иисус подвергся поруганию. Агасфер был древним и вечным, как весь его род.