Тайная каста Ассенизаторов

но на пол дороге нам придётся свернуть в сторону заброшенного метро.

В этих местах практически не бывает людей, спешат на службу, редко сходят с

тропы. В отдалении есть грунтовая дорога, один раз по ней ездили, колдобина на

колдобине. ЗКП настолько сильно замаскировано, что, даже можно стоять на нём и не

знать, что под ногами целая сеть ходов, кабинетов, гудит аппаратура, службы несут вахты.

Вход, как в подводную лодку - массивная круглая дверь с надёжными запорами. Можно

лишь догадываться, что происходит под землёй.

Природа вокруг нетронута, первозданна. Листья, вперемешку с сучками и мхом,

покрывают всю поверхность, заманчиво блестят шляпки мокрых грибов, изредка

шныряют молчаливые лесные птицы. Говорят, здесь много кабанов, да и косули не

редкость - заповедник по неволи, людей нет, и как успокоилась природа.

Первый ориентир замечаем сразу, заброшенный ещё с войны, перекорёженный

проржавевший почти насквозь, грузовик. Выходим к нему, у бесформенных колёс

расстилаем карту. С умным видом склоняюсь, шлёпаю губами, пальцем пытаюсь очертить

маршрут.

– Обойти надо,- Осман присаживается рядом,- видишь эти цифры, Кирилл, здесь ров, а тут

возвышенность.

– Откуда ты всё знаешь?- пихаю его в бок.

– Кто на что учился,- невозмутимо отвечает аварец.

– А это что?- тычет веточкой Герман Ли.

– По видимому это и есть заброшенное метро,- делаю предположение я.

– Близко.

– Это на карте близко, ползти и ползти, к вечеру успеть бы. НЗ взяли?

– Как без этого,- улыбается раскосыми глазами кореец.

– А я забыл,- обречённо вздыхаю, а в животе, начинает подсасывать.

– Поделимся,- успокаивает Осман. Его лицо как всегда сурово, глазами простреливает

окружающий лес, кажется, ещё мгновенье и полетят в разные стороны ветки, словно

скошенные автоматной очередью. Наверное, не врал, говоря, что у них в каждом доме

имеется оружие. На стрельбах все десятки, АКМ разбирает и собирает быстрее всех,

словно, тяга к оружию у него закреплена на генетическом уровне. Автомат на плече,

стволом вниз. Изредка поправляет, но с плеча не снимает. Я с Ли, то в руках их несём, то

целимся. И так хочется пострелять! К сожалению, признаю сей факт, ну и дилетанты мы.

Странно, что эту операцию, генерал Щитов доверил нам, а не бойцам из роты Обороны.

Может, не считает её серьёзной? Скорее всего, да. Что там волку, против трёх АКМов.

С маршрутом определились. Незаметно как, но Осман возглавил наше движение.

Нюх у него звериный, да и сам похож на хищника, даже белки глаз порозовели. Герман

Ли идёт по середине, я замыкаю шествие.

Ощутимо темнеет, дует холодный ветер, зябко и неуютно. Наконец лес редеет,

виднеются заброшенные строения: железные балки, перекорёженные

металлоконструкции, горы строительного мусора - сейчас укрытые толстым слоем земли

и заросшие густой травой - картина мрачная, особенно, при наступлении темноты.

– Место, в плане засады, очень выгодное,- хмурится Осман.

– Не мели чушь, волчара что ли, с гранатомётом засел,- смеюсь я.

– Я говорю то, что чувствую,- не обращает на мою иронию аварец.- Нам бы обойти это

место с той стороны, а Герман, пусть здесь заляжет.

– Осман, ты в своём уме, мы что, на войне? Бегом!- вот мнительный горец, я смело бегу к

развалинам, даже автомат не стал стягивать с плеча. Краем глаза вижу, как петляет Осман, прыскаю от смеха. Вот умора!

Автоматная очередь застаёт врасплох. Я останавливаюсь, словно громом

оглушённый и кручу головой, словно гусь перед колёсами грузовика.

– Ложись!- орёт Осман.

Ещё одна очередь выбивает клочки материала, и живот обжигает боль. Как куль

заваливаюсь на землю.

Осман подкатывается ко мне, непрерывно отстреливаясь, оттаскивает под разбитые

балки. Там уже, забившись в угол, клацает зубами Герман Ли, но всё же пытается

стрелять, высовывая ствол из-за камней.

– Так всегда бывает, не обстреляны ещё,- успокаивает нас Осман.

Но мне безумно стыдно. Надо же, едва в штаны не наложил! Целый лейтенант,

хренов!

Кровь струится из-под ткани, но от стыда, даже боли не чувствую, а сознание

легонько уплывает, словно воспаряю в небо.

– Перевяжи!- рычит Герману Осман, не переставая поливать огнём темнеющие развалины.

Очнулся резко, в рот льётся вода.

– Кого-то загасил,- неуверенно говорит Осман. Достаёт из пилотки иголку, слюнявит

нитку. Чего это он шить собрался? Удивляюсь я.

Осман бесцеремонно разматывает повязку, из-под которой, не переставая, льётся кровь, стягивает края раны и смело тычет иглой.

– Блин!- взвываю я, но стискиваю зубы. Жду, когда аварец закончит шить. Игла с хрустом

входит в кожу, выходит с другой стороны раны, Осман делает узелок и, вновь мучения.

– Я так собак своих зашивал,- с мрачной улыбкой говорит он.- Тебе повезло, печень не

пробило. Сейчас подорожника разомну и забинтуем. А ты молодец!- неожиданно хвалит

меня,- когда шил своих собак, они сильнее выли.

– Непонятно, кто это в нас стрелял?- кривясь от боли, говорю я.

– Такое ощущение, именно нас ждали, словно навёл кто-то,- замечает Осман.

– Этого не может быть. Прапорщик Бондар, никому бы не смог сообщить и зачем ему. А

больше, о нашей операции никто не знает,- но внезапно вспоминаю внимательный взгляд

генерала Щитова. Чушь, какая! Отбрасываю нехорошую мысль. Не будет ради какого-то

зелёного лейтенанта мараться целый генерал. Да и повода нет. Может, ревнует к дочери?

Глупо, перевёл бы в другую часть или, вообще, с армии выгнал. Но кто же? Может,

случайность? И всё же, во мне гнездится уверенность, это не просто так, я согласен с