Тайная тетрадь

— Как бы горько это ни звучало, друг, ты потеряешь одного из сыновей… Так сказал и указал на отметину, что была на кости. Об этом тут же стало известно всему селу, а ровно через месяц его сына унесла река Джурмут, которая бушевала после продолжительных дождей. Об этом все знают. И как это объяснить? — спросил меня родственник.

У меня не было ответа на этот вопрос, ни у кого его нет.

— Почему другие не знали, а он знал? — спрашиваю я опять.

— Он был некоторое время в Грузии, от грузин это всё…

— Грузины не нашей веры люди, как может быть верным то, чему нас учили иноверцы, христиане?

— Вот это я не знаю. Ещё говорят, что они всё предсказывают по ребру, а наши — по лопатке. Что верно, что нет, одному Аллаху известно, — сказал хозяин дома и указал нам место для ночлега в кунацкой.

Мою комнату освещал лунный свет осенней ночи древнего Джурмута, а шум реки втянул в бесконечную вереницу ушедших дней, людей, преданий и легенд. Они приходили ко мне и не давали спать. То я видел большое корыто варёного мяса и собравшихся вокруг него аульских стариков, которые умерли давно. То двоих героев рассказа, их застолье, диалог и предсказание по лопатке. Позже привиделся несчастный мальчик, который попал в бурлящий поток мутной холодной реки, как он своими маленькими обессилевшими ручонками хватается за ветку склонившегося над водой дерева, а беспощадная река его забирает вместе с веточкой… Так и провёл я длинную ночь в Джурмуте.

Загадочная незнакомка

Шёл 2003 год. Я работал в районе главредом местной газеты, а жил в Махачкале. Захотел снять на лето квартиру ближе к морю. Долго не находил, наконец нашёл небольшую квартиру на втором этаже старинного дома недалеко от Кумыкского театра и снял с предоплатой на несколько месяцев. Жил на втором этаже, утром, когда просыпался, и ночью перед сном спускался на море, плавал, дышал свежим морским воздухом, гулял по парку и жил себе в удовольствие.

На втором этаже, где моя квартира, был небольшой коридор и ещё одна квартира с выходом на улицу. Там жили две женщины и трое детей. Одна из них была красивая женщина средних лет с большими зелёными глазами и приветливой милой улыбкой на лице. Имя её было Диана. За день я её по несколько раз встречал на лестничной площадке, во дворе, на улице. Вежливо здоровалась, интересовалась, всё ли у меня хорошо, какая вода в море и т. д.

А её подругу я, кажется, видел всего один раз со спины уходящей по коридору к себе домой. Она казалась глуповатой женщиной, истеричкой, постоянно орала на детей, кричала матом, порой слышал грохот опрокинутых стульев и битой посуды. Долго не мог понять, как эти две разные женщины уживаются друг с другом в этой каморке. Очень жалел Диану. Но тут обстоятельства преподнесли мне шокирующий сюрприз.

Примерно полгода мне понадобилось, чтобы понять, что никакой второй женщины там нет. И эта «уходящая спина» тоже не была другой женщиной. В моей голове засели два образа: один, который я создал себе визуально по тому, что слышу за стеной. Второй — милое приветливое лицо с влажными зелёными глазами, которое видел на веранде, на улице, во дворе. Диана оказалась безупречной актрисой. После того как мне сказали, что там живёт только одна женщина и никакой второй нет, меня это известие повергло в шок.

Осенью я съехал с квартиры, был дождливый октябрьский день, за стеной у соседей было невероятно тихо. Я загрузил свои книги и пару сумок в машину. Вернулся и стоял в коридоре, не выйдет ли Диана хоть случайно на улицу. Я не верил уверениям соседки, что за той дверью лишь разведённая женщина с детьми. Не вышла, я уехал…

Два сына

У женщины было два сына. Старший родился маленьким и больным. Он с раннего детства обучался Корану, обрабатывал землю и ухаживал за садом. У него были самые хорошие абрикосы во всём ауле. И весь урожай он раздавал людям.

Второй сын был красавцем: высокий привлекательный и успешный молодой человек. У него сразу сложилась карьера: открыл в 90-е годы коммерческий банк, были и развлекательные заведения: казино, рестораны, сауны и много недвижимости. Он брал её в качестве залога у должников и в последующем выкупал по остаточной стоимости. Карьера шла в гору, он ел икру и запивал дорогим коньяком. Красивые женщины, несметное количество денег, зарубежные поездки, яхты и горнолыжные курорты, признание, почёт и слава окружали нашего героя.

Когда он прижимал к своей груди очередную красавицу и пропускал очередную рюмку шотландского виски, его брат выгружал арбу навоза возле персикового дерева в ауле. Когда он принимал очередную порцию кокаина и плавал в небесах, брат его, больной и невезучий, закрывался в дальней комнате своего дома, думал о своей смерти, саване и могиле, Судном дне и Сирате и плакал тайно от всех, представляя картину МахIшара.

Мать периодически навещала больного сына и привозила ему разные подарки, младший брат его уговаривал поехать в санаторий, он хотел помочь ему, брат непростого человека не должен так прозябать. В последний раз они его навестили вместе, мать привезла из Турции дорогую куртку и туфли, брат положил на стол деньги. Уговаривали оставить сад, аул и переехать в город. Они его жалели…

Пушкин и бандиты

— Огь Бандитги бандит я… гьалеха бихьинчи!!! — крикнул гость вошедшему мальчику и подозвал к себе.

— В какой класс пошёл?

— Во второй…

— Спортом занимаешься?..

Мальчик промолчал, посмотрел на отца, который сидел в роскошном кожаном кресле напротив гостя.

— На панкратион записал я его… — сказал отец, но ответ был неубедительный.

Гость, чтобы избавиться от неловкой паузы, разговор перевёл на другую тему. Но отцу приятно было услышать от гостя слово «бандит» в адрес своего сына. Звучало оно для него как комплимент. «Может, есть в нём какие-то бандитские задатки и выйдет нормальный человек», — думал он про себя.

Когда гость ушёл, Гусейн вспомнил своё прошлое. Начинал он с воровства и грабежа поездов, которые шли из Кизляра в Астрахань. Через несколько лет один из его «коллег по поездам» стал депутатом парламента и важным человеком. Он дал бывшему подельнику заправку, чтоб зарабатывать, и частное охранное предприятие, чтобы обеспечить безопасность ему.

Наладилась жизнь, построил большой дом, имел авторитет, был даже депутатом парламента в одном созыве. Рос у него сын Салам, отцу в нём не нравилось одно его увлечение — сын всё время был занят раскраской разных картинок, читал сказки и смотрел мультфильмы, когда его сверстники играли во дворе в бандитов. Из того, что говорил отец, одно делал сын беспрекословно — это намаз. Делал вовремя, иногда на утренний намаз отца тоже будил.

Гусейн понимал, что если сын не будет молиться, то общество его не примет. И намаз, и разные дуа, которые делают на таъзиятах, больше нужны для этого мира, чем для загробного. Он видел, как близкие к духовенству люди неплохо кушают. Но только намаза недостаточно, надо ещё что-то делать, чтобы пробиться наверх. Например, ранить или грохнуть кого-нибудь ближе к двадцати годам. Там дальше можно было подключить духовенство, авторитетных людей и маслиат сделать. По крайней мере было бы с чем идти в Белый дом, когда будешь просить мандаты для своих детей. Не скажешь же ты там, что он хорошо учится и математику знает. Или у него необычного цвета, красный диплом. За чмошника примет избирком и секретариат партии.

«И это будет правильно. Если бы я послушался своего отца в своё время и поступил в финансовый техникум, что было бы со мной?» — грустные размышления охватили Гусейна. Он, заложив руки за спину, шагал по персидскому ковру, наискосок пересекая просторный зал. Вдруг остановился и посмотрел на столик в углу, где лежали наполовину раскрашенные рисунки из журнала «Почемучка» и потрёпанная книга сказок. Его лицо изменилось, глаза заблестели в ярости:

— Вот эта обезьяна украла у меня сына!!! — крикнул Гусейн и швырнул в дальний угол «Сказку о золотом петушке». Со старой книги сорвались и, словно листья в осеннем саду, в разные углы полетели страницы сказки.