Тайное учение даосских воинов

– У тебя есть ключи от красного уголка? – спросил Сергей.

– Наверно, они у матери, – ответил я.

Моя мать, убежденная коммунистка, несмотря на то что была инвалидом первой группы и много лет болела раком, испытывала неутолимую страсть к общественной деятельности, была активисткой, и ключи от красного уголка, где проводились партсобрания, хранились у нее.

– А зачем вам ключи от красного уголка? – поинтересовался я.

– Мы хотим поиграть там в шахматы, – с невинным выражением лица объяснил Сергей.

Эта причина показалась мне достаточно убедительной, и я даже не предположил, что здесь может быть что-то не так.

– Ты уверен, что там закрыто? – спросил я.

Мы подошли к красному уголку.

Сергей попробовал открыть дверь, но она оказалась запертой.

– Может, не стоит беспокоить твою мать, – сказал Сергей. – Попробуй нажать на дверь посильнее. Мне кажется, она откроется.

Я надавил на дверь плечом, Сергей мне помог, и действительно, она распахнулась. Мы вошли внутрь полуподвального помещения, спустились вниз по лестнице и включили свет. Приятель Сергея и женщина пошли вперед. Я хотел пойти за ними, но Сергей меня остановил, сказав:

– Не ходи туда, они хотят побыть вместе.

– Вы собираетесь играть в шахматы или в другие игры? – уточнил я.

– Подожди, я сейчас вернусь, – сказал Сергей.

Он подбежал к распределительному щитку и вывернул пробки. Свет погас. В темноте Сергей вернулся ко мне. В соседней комнате послышался стук падающей мебели, что-то разбилось, и я услышал раздраженные крики женщины:

– Нет, нет! Всем я не дам. Я договорилась с тобой одним, а там два таких здоровенных кобеля. Они мне всю матку вывернут наизнанку.

Сергей липкими вспотевшими руками вцепился мне в плечи, потряс и срывающимся голосом сказал:

– Подожди, сейчас она даст ему, а потом и нам даст, обязательно даст...

– Ты что, свихнулся? – ужаснулся я. – Это же изнасилование. Что ты затеял, идиот?

Только тут я понял, в какой двусмысленной ситуации оказался.

– Да ты не волнуйся, сейчас, сейчас... – бормотал Сергей.

Я развернулся и оттолкнул его.

– Сейчас я включу свет и уйду отсюда.

Нащупывая распределительный щиток, я подумал о том, что хорошо, что я в перчатках. На улице уже было прохладно, и, войдя в подвал, я не успел снять перчатки.

Я ввернул пробки, вспыхнул свет, и в этот момент в дверь, которую Сергей предусмотрительно запер изнутри на крючок, кто-то начал ломиться. Раздался командирский голос моей матери:

– Бандиты! Немедленно откройте! Хотите изнасиловать бедную девочку! Я этого не допущу! Со мной наряд милиции!

Милиция, обескураженная таким ураганным натиском, как впоследствии выяснилось, держалась от матери на почтительном расстоянии сзади.

– Вот испытание, предсказанное Ли! – мелькнуло у меня в голове.

Я заскочил в актовый зал, включил там свет, приоткрыл дверь примерно на одну треть и прижался к стене около двери таким образом, чтобы она, если ее кто-нибудь откроет, скрыла меня.

Сергей побежал туда, где ссорились его приятель и женщина.

Не выдержав напора, дверь распахнулась, вошли двое в штатском, несколько милиционеров в форме, любопытные жители двора и, естественно, моя мать.

Один из людей в штатском, открыв дверь в актовый зал почти полностью, переступил через порог, окинул комнату взглядом и, не заметив меня, направился в комнату, где играли в шахматы. Милиция там уже успела задержать героев несостоявшегося изнасилования.

Я аккуратно прикрыл дверь, выключил свет, хотя понимал, что это небезопасно, взял лежавшую на одном из стульев газету, положил ее на подоконник, открыл окно, убедился, что никто не видит, как я вылезаю, выбрался через окно, наступив на газету, чтобы не оставить следов, забрал газету и, аккуратно закрыв окно, бегом бросился по улице к остановке автобуса, идущего в сельхозинститут. Там я открыл своим ключом комнату ДНД и записал в журнале, что в такое-то время находился на дежурстве там-то и там-то, обеспечив себе таким образом пусть не очень надежное, но все же алиби.

Показавшись в общежитии и прогулявшись по городу, я вернулся домой и застал мою маму в крайне возбужденном состоянии.

– Как хорошо, что ты вернулся, сыночек! – захлебываясь от переполнявших ее чувств, причитала она. – Представляешь, какой ужас: Сергей со своим приятелем затащили в красный уголок какую-то проститутку и захотели ее выебать, а она им не дала, и их забрали в милицию за изнасилование. Ко мне прибежал сосед, которого они не взяли с собой, и сказал, что они собираются изнасиловать бедную девочку. Я думала, что там действительно маленькая девочка, вызвала милицию, а там оказалась такая прошмондовка, что на ней клейма негде ставить.

На следующий день я узнал, что Сергея отпустили благодаря тому, что его мать работала в милиции. Женщину в конце концов уговорили не подавать заявление, хотя она некоторое время отказывалась это делать, ссылаясь на то, что их там было трое, целая банда, и особенно страшным был последний, который потом исчез, это бы для нее добром не кончилось, и т. д.

Сергей с приятелем решили, что лучше про меня не упоминать, чтобы им не «пришили» групповое изнасилование, и твердо стояли на своем, клятвенно утверждая, что их было только двое. Дело замяли, и они отделались легким испугом.

Через пару дней я узнал, что та же самая женщина, немного подвыпив, добровольно отдалась сразу семерым знакомым Сергея в какой-то подворотне.

Я вспомнил, как Ли, предрекая испытание, которое я должен выдержать, сказал:

– Ты еще наивен, как ребенок, но в тяжелой ситуации ты будешь вести себя как мужчина, и от того, насколько ты окажешься умен и ловок, зависит, сможешь ли ты в дальнейшем продолжать обучение или нет.

В то время я очень смутно представлял, что такое учение «Вкус плода с Дерева Жизни», считая, что мне придется изучать только философию и теоретические разработки недоступных мне техник прыжков, которыми, чтобы их как следует освоить, нужно заниматься с раннего детства. Но воинское искусство в любой его форме настолько сильно увлекало меня, что я был готов изучать даже то, что, как я считал, не сможет принести мне практической пользы как бойцу.

Через день Ли отыскал меня в городе. Мы заранее разработали маршрут, по которому я должен был проходить в определенные часы, и в какой-нибудь точке этого маршрута Учитель присоединялся ко мне.

Я рассказал со всеми подробностями о том, что произошло, и наконец задал мучивший меня вопрос о том, как он смог предугадать эти события.

– При переходе человеческой личности на более высокий уровень, – ответил Ли, – когда личность проникает в сферы, которые ранее были ей недоступны и которые в некотором смысле поднимают ее над самой собой, всегда начинается цепь испытаний, преодолев которые эта личность утверждается на новом уровне, или же она скатывается на свой старый уровень, а возможно, и еще ниже, если не сможет их преодолеть.