Тайное учение Пятого Евангелия (от св. апостола Фомы).

Еще Шри Кришна в Свои времена говорил: «Глупцы пренебрегают Мной, когда Я принимаю человеческий образ, ибо они не знают Моей высшей сути как великого Владыки всех существ» (Бхагавад-Гита 9:11).

Да что там Иудея, — явись сейчас Христос во плоти, так церковники первыми не признают Его, объявят лжепророком, сославшись на многочисленные предупреждения самого Иисуса, вспомните хотя бы «Легенду о великом инквизиторе» из романа Достоевского «Братья Карамазовы»! Я не хочу сказать, что Церковь не права, я всего лишь предлагаю вам самим себя поставить на место тех, кто имел возможность 2 тысячи лет назад лицезреть Христа физическими своими глазами.

Вот отсюда и столь частое вопрошание Иисуса: «За кого вы Меня считаете?»

Но есть в этом апокрифическом стихе еще один тонкий и малоизвестный момент: непосредственное видение глазами Сына Божия всегда приносит некие тонкие духовные блага, которых лишены остальные. Иисус подтверждает это, как видим мы, например, в истории с самаритянкой у колодца. Эта история поведана нам в каноническом Евангелии от Иоанна (4:6-28):

«Женщина Самарянская говорит Ему: как ты, будучи Иудей, просишь пить у меня, Самарянки? ибо Иудеи с Самарянами не сообщаются. Иисус сказал ей в ответ: если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую. Женщина говорит Ему: господин! тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок; откуда же у тебя вода живая?» (Ин 4:11–12)

Пять мы видим ту же самую картину: обычная женщина, полагаясь лишь на свои глаза, воспринимает Иисуса как обычного иудея, а Он говорит ей — «Знала бы ты, кто перед тобою…»

Когда человек видит живого воплощенного Господа, и если он принимает Его, то этот образ, запечатленный в сознании и памяти, в дальнейшем служит мостом или «трубопроводом», по которому чистые духовные энергии от Самого Господа нисходит в ауру данного человека. Время проходит, но данный запечатленный образ (eidoj) в дальнейшем так же играет свою спасительную роль. Однако, это еще не означает, что данный человек может получить Освобождение без собственных усилий.

В современных терминах «познать Того, Кто стоял пред апостолами и другими учениками» означает проявить христо-сознание, осознать Христа, осознать миры духовные. Это — Путь, и стих апокрифический подразумевает здесь именно это.

Более того, поскольку Искра Божия есть в каждом человеке и в каждом живом существе, то познание этого есть познание Духа, проявившего Себя в каждом из малых мира сего.

В индийской Иша-упанишаде (см. стих 7) сказано по этому поводу следующее:

«Тот, кто всегда видит живые существа как духовные искры, качественно равные Господу, воспринимает все так, как оно есть (на самом деле)…»

Это и есть сознание без иллюзий, проявление чистого сознания, проблеск Духа в этом мире Материи.

Отмечу также, что данное мое разъяснение в другом апокрифе — Евангелии от Филиппа (стих 44) выражено еще более кратко:

«Невозможно, чтобы некто видел что-либо из вечного, если он не станет подобным этому».

6.

Ученики его спросили его; они сказали ему: Хочешь ли ты, чтобы мы постились, и как нам молиться, давать милостыню и воздерживаться в пище?

Иисус сказал: Не лгите, и то, что вы ненавидите, не делайте этого. Ибо все открыто перед небом. Ибо нет ничего тайного, что не будет явным, и нет ничего сокровенного, что осталось бы нераскрытым.

Казалось бы, стих этот утверждает сравнительно большую значимость этических норм над религиозной обрядностью. По крайней мере, рериховцы здесь могут торжествовать, ибо значимость религии этим стихом сокрушается? — но нет, это не так!

Иисус не отвергает здесь ни поста, ни молитвы, ни милостыни; Он просто подчеркивает приоритет внутреннего богопочитания, над внешним соблюдением религиозных приличий.

Не внешнее отвергается, но внутреннее утверждается главным в данном апокрифическом стихе. И повторение вновь фразы о том, что все тайное становится явным, еще раз лишь подчеркивает тот факт, что Господь всегда способен увидеть внешнее притворство и лицемерие отдельных боголюбцев-по-наружности.

То же самое подтверждается и в признаваемом Церковью, т. е. каноническом 1-м послании святого апостола Иоанна: «Кто говорит: <я люблю Бога>, а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего» (1 Ин 4:20–21).

Каноническое Евангелие от Матфея дополняет этот апокрифический стих следующим образом:

«Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф 6:16–18).

Отсюда, кстати, можно предположить, что Евангелие от Матфея и апокрифическое Евангелие от Фомы писались независимо и в разное время.

7.

Иисус сказал: Блажен тот лев, которого съест человек, и лев станет человеком. И проклят тот человек, которого съест лев, и лев станет человеком.

Смысл этого стиха может быть понятен лишь тем, кто знает символику индийских религиозных картинок: полубогиня Шри Дурга, разъезжающая на тигре, другие полубоги верхом на льве или тигре… Что это означает? — то, что высшее-«Я» победило низшее-«я», взяло полный контроль над всеми чувствами, желаниями и мыслями!

Запрет на изображение людей и животных, подразумевавшийся многими древними религиями, подчеркивает здесь факты обучения Иисуса в Индии (до примерно тридцатилетнего Его возраста) и наличие тайных Его поучений некоторым из учеников.

Образ съеденного человеком льва — символ поглощения всех животных и инстинктов импульсов низшего-«я» со стороны высшего-«Я». И, наоборот, образ человека (т. е. истинной богоподобной духовной Сущности), которого съел лев — это образ победы плотской части человеческого естества над его духовной составляющей.

Почему повторяется одна и та же фраза — «и лев станет человеком»? Потому, что внешняя человекообразность сохраняется. Но в одном случае мы имеем совершенного йогина или святого подвижника, а во втором — наблюдаем столь частый вариант обывателя, жаждущего «хлеба и зрелищ».

Одна и та же внешняя форма может быть, как мы видим в современном человечестве, наполнена богоподобным и звероподобным содержанием. Этот стих, таким образом, еще раз подчеркивает, что Форма — это всего лишь сосуд, содержащий Жизнь, и от того, какова земная жизнь, зависит это содержание человеческой формы.