Тайны богинь

— Он должен присутствовать! — откликнулся Демьян.

Ворожея вынуждена была разрешить. Втроем они направились к металлическим клеткам, сверху укрытыми плотной тканью, создавая подобие шатра-тюрьмы, где держали пленных или дезертиров. Внутри одной из таких тюрем уже собрался старший командующий состав: князь Тамаз, княжич Платон, княжич Артемий и военный советник Икера. На полу перед ними сидел молодой мужчина в чистой рубахе и штанах, надежно связанный по рукам и ногам. Но его положение ничуть не смущало солдата — он с гордостью и неким превосходством смотрел на знатных мужчин снизу вверх. А когда завидел входящую в сопровождении принца и командира гвардейцев Агату, довольно оскалился:

— Наконец-то хоть какое-то развлечение в вашем тухлом лагере! А ты у них одна на всех полевая подруга? Справляешься? — подмигнул он принцессе.

Демьян не успел даже ответить наглому солдату, как Агата запечатала ему рот ладонью, шепнув, чтобы тот не велся на провокации.

— Кто ты такой? Откуда? — начал задавать вопросы Тамаз.

— Я человек! Откуда? Оттуда! — кивнул вояка в сторону, затем кивнул в другую. — Или оттуда. Не силен я в ориентировании. Вот если бы солнышко хоть краем глаза увидеть! Но нет, повязали, лишили света божьего, ироды!

— Прекращай дурака из себя строить! Идиота бы никогда не послали в лагерь со столь ответственным заданием! — заметил Платон.

— Каким заданием? — наивно похлопал ресницами мужчина.

— То, что лагерь поджечь хотел — забыл уже?

— Лагерь? Ничего не понимаю! Холодно ночью, вот и решили с друзьями мы кострец развести. Огонек же он теепленький.

— Хватит паясничать! — рявкнул Тамаз.

Солдат только бровями дернул, ехидно улыбаясь. Он снова перевел взгляд на Агату.

— Видишь какие нехорошие дяди тебя окружают, деточка! Связали меня, что-то пытаются выяснить. А я простой работяга!

— Ведешь ты себя не как простой работяга, — заметил Артемий. — И не смей в подобном тоне обращаться к принцессе и ворожее!

— Прииинцеесе! — протянул солдат и засмеялся. — Мы свободные люди в свободном мире! Нет у нас никаких принцесс! Есть какая-то княгиня, князь какой-то там… левый и правый еще…! А ворожеи это кто? От слова «воро…вать»?

— Его лекари точно осмотрели? Ощущение, будто он грибочков в лесу неправильных тяпнул, — проговорил Демьян.

— Проверяли. Да и если б тяпнул для храбрости — эффект бы давно прошел, — покачал головой Тамаз.

Пленник весело засмеялся, потешаясь над знатными мужчинами.

«Может обезболивающих отваров налакался»? — предположил Кирилл, написав свои мысли на листке.

— Чистый он, — откликнулась Агата. Она шагнула к солдату, присев перед ним на корточки. Тот довольно улыбнулся.

— А ты ниче такая, на пару раз сойдешь! Пошли искупаемся голышом?

Принцесса протянула руку и расстегнула его рубашку.

— Вот ты торопыга! Я, конечно, не против, но хотелось бы, чтобы и ты свои тряпочки сняла!

Но Агата не обращала внимание на его реплики. Она оголила грудь мужчины. На коже солдата обнаружились три замысловатые руны, нарисованные хной.

— Вот вам и грибочки. Бесстрашие! — Агата указала на первую руну. — Причем абсолютное! От этого и его дерзость. Вторая руна — молчание. Он не проболтается. А третья — жажда крови. Он нацелен убивать. Любой ценой.

— Однако! И долго эти руны действовать будут? — поинтересовался князь икерский, с любопытством разглядывая рисунки.

— Пока не смоется краска. Неделю еще как минимум. Но зачем ждать? — Агата положила руку на грудь мужчины и что-то шепнула. Тот заверещал и задергался, но веревки держали крепко. Он попытался оттолкнуть Агату ногами, но девушка уже отпрянула от него. Демьян притянул ее к себе, закрывая от солдата, который грязно матерился.

— О как запел соловушка! — хохотнул Тамаз.

— Че ты сделала, тварь? — завопил солдат, пытаясь разглядеть руны на своей груди.

— Переделала твои метки. Малодушие. Болтливость. Трусость. Задавайте вопросы — теперь он скажет все, — ответила ворожея.

— Тварь! Скоро сдохнешь! Вы скоро все сдохните! — зашипел солдат и тут же сжался, увидев кулак Тамаза, которым князь пригрозил ему.

— А ну говори! Кто ты? Откуда?

— Яким я! Солдат андорской армии. Меня и еще троих моих однополчан послали к вам в лагерь, чтобы мы спалили палатки армии Беловодья. Наш командир, военный советник Его благородие барон Терент, сказал, что мы бы легко разбили армию Икера, если бы не подоспевшая подмога.

— Да щаз! Разбили бы они! — недовольно отозвался Тамаз.

— Ради чего вы воюете? — поинтересовался Артемий. — Какая цель у вас?

— Он приказал! Он сказал нам, что, когда война закончится — больше не будет никакой знати, не будет неравенства, все будут равны и едины! Наступит справедливость! Мы будем жить в счастливом мире!

— Это кто такой умный? — удивился Тамаз. — Аксель такого явно сказать не мог.

— Мы воюем не за князей, а за простой народ! — заявил солдат. — Мы воюем ради нашего истинного бога!

— А точно, все руны подействовали? — поинтересовался Демьян. — Ты случайно не ошиблась, написав там «слабоумие»?

— Ты его видел? — Агата снова присела перед солдатом, проигнорировав реплику мужа.

— Да! Он великолепен! — с восторгом прошептал Яким.

Мужчины удивленно переглянулись.

«О ком они?» — написал Кирилл в блокноте. Демьян пожал плечами.

— Он обещал нам идеальный мир! Тот мир, которого нас лишили лживые богини! Счастливый мир! В нем нет места зажравшимся князьям и королям! В нем нет места проклятым ворожеям, которые поклоняются подлым человечишкам, возомнившим себя богинями! В нем только равенство и справедливость! — продолжал горячо бормотать солдат, словно ярый фанатик.

— И как же Леонэль собрался устроить этот счастливый мир?

Солдат дернулся.

— Ты! Не смей произносить его имя! Ты не достойна называть его! — он рванул к Агате, едва не порвав веревки. Демьян с силой оттащил от пленника жену, закрывая ее собой. Тамаз бросился к солдату. Накинув на него цепь, он надежно привязал его к решетке.

«Больше он не заговорит» — написал Кирилл, косясь на беснующегося вояку.

— А больше и не надо, — Агата развернулась и вышла из шатра. Она выдохнула. Страшное предсказание начинало сбываться! В войне действительно виноваты боги. Агата вздохнула и прикрыла глаза, отправляя мысленный призыв сестрам, с просьбой откликнуться.