Тайны Эдема

Я села обратно в свое кресло. Едва заметно пожав мою руку, Нина вновь превратилась в мраморное изваяние.

Вдовы же несколько отвлеклись на меня, дав Лике возможность прийти в себя. Она несомненно знала о нюансах своего брака и называя себя «законной женой» все эти годы лукавила. Причем, лгала она всем, включая родную сестру. Давид же всю жизнь прожил окруженный различными мифами и небылицами о нем самом и его творчестве и, как и всегда, не пытался их развенчать. Дымка развеялась уже после его смерти, напоровшись на сухой реализм юридических документов.

– Ты упомянул банковскую ячейку, – напомнила Лисовскому Нина. – Возможно, ее содержимое прояснит ситуацию?

Адвокат с ответом замешкался. Стелла хмыкнула ехидно:

– Что, Давид тебя и в это не посвятил?

– Странно, что тебя во что-то нужно посвящать, дорогуша, – не сдержалась Ольга. – В твоем хрустальном шаре и так все должно быть видно.

– Вы правы, – чуть повысив голос и, вновь приобретя привычные интонации, сказал адвокат. – Содержимое ячейки, как и завещания, мне не было известно заранее. Давид всю жизнь провел за кулисами и на съемочной площадке. Его склонность к эффектным поворотам сказалась и сейчас. Нам остается лишь следовать созданной им интриге. Как бы то ни было, такова воля покойного.

Лисовский поднялся и попросил присутствующих:

– Пройдемте со мной. Ячейка может быть открыта только когда все мы в сборе. Остается спуститься на первый этаж, где находится хранилище.

– Давид учел все детали, – хмыкнула Ольга. – Даже ехать никуда не придется.

Комментировать ее слова желающих не нашлось. Геннадий, Юрий и Наташа с Любой ушли вслед за Аркадием для оформления документов. Я хотела было последовать за ним, но Лисовский меня остановил:

– Не спешите, Лиза. Вам придется пройти с нами.

Я растерянно посмотрела на Нину. Она кивнула. Пришлось повиноваться. Прескверный день. Скорее бы он уже кончился.

В полном молчании мы гуськом спустились вниз с третьего на первый этаж. Смутив охрану банковского хранилища своим количеством, были допущены в святая святых. По очереди расписались в нужных документах и, покинутые сотрудником банка, остались одни в душной тесной комнате, все стены которой были заставлены небольшими пронумерованными ячейками.

Ячейка Давида значилась под номером сто семьдесят один. Как и все, она открывалась двумя ключами. Банковский ключ торчал из ячейки – клерк сделал свою часть работы перед уходом. Второй оказался в руках Владислава Викторовича.

– Давай, Влад, – велела Ольга. – Не тяни.

Под прицелом взглядов полный достоинства Лисовский открыл ячейку и, аккуратно придерживая ее, положил на стол. Едва не треснувшись лбами, вдовы тут же склонились вниз.

– Дамы, – укорительно произнес Лисовский и наконец поднял крышку.

Тишина стояла, хоть ложкой ешь. Все таращились на конверты из плотной бумаги, перевязанные бечевочкой и запечатанные сургучной печатью с инициалами Давида.

Мне вдруг стало очень страшно. Ведь именно такой конверт я намедни передала на кладбище. До этого момента происходящее казалось мне очередной причудой Давида. Он попросил меня об услуге за несколько дней до смерти. Я все списала на присущий ему романтизм, не веря всерьез, что когда-нибудь возьму врученный мне в руки конверт.

Но Давид скончался и его просьбу необходимо было исполнить, что я и сделала. И только сейчас, так непоправимо поздно, я стала осознавать, что все не так просто, как я считала. Его завещание, такое ни на что не похожее и запутанное, эти конверты…Все было не просто так. Он никогда и ничего просто так не делал. Чего же желал он, покидая этот мир?

На каждом конверте, каллиграфическим почерком Терновцов вывел имя адресата. Хмурый и озадаченный Лисовский, вручил их нам по очереди. Лена попыталась сорвать печать, но Лика тут же ухватила ее за руку. Смотря на нас с вызовом, сказала:

– Вскрываем либо вместе, либо никто не узнает, что Давид оставил мне и сестре!

– Идет, – кивнул Глеб. Он заговорил впервые за все время. Звук его глубокого чуть хрипловатого голоса производил магнетическое действие.

Не дожидаясь чужой реакции, он направился обратно в офис. Легко перескакивая через две ступеньки, поднялся на третий этаж. По-хозяйски вошел в переговорную и сел на свое место. Конверт положил на стол прямо перед собой.

Следом изрядно запыхавшись, ввалились вдовы. Я замыкала строй. С той минуты, как я увидела конверты в ячейке, тревога, словно заноза, засела где-то меж ребер и ныла все сильнее с каждым ударом сердца.

Галантно придержав мне дверь, Лисовский пропустил меня в комнату. Я плюхнулась рядом с Ниной. Адвокат занял прежнее место. Поправил очки. Все ждали от него некоего озарения. Но Владислав Викторович был запутан и смущен не меньше нашего. К тому же, он и Русик – единственные, кому конверт не достался. Похоже, это их задело.

Глеб вновь взял штурвал на себя:

– Открываем на счет три.

Треснул сургуч, зашелестела бумага и Ольгино «что за хрень?» выразило всеобщее недоумение.

Следуя примеру Глеба, каждый вытряхнул содержимое конверта на стол. Завещание Терновцова составило: ключ замысловатой формы для его сына; открытка для сестры; Юльке досталась бритва, что когда-то была в ходу у брадобреев; Ольге – старинная монета; Стелла брезгливо изучала Ветхий Завет, явно сочтя сей дар насмешкой над ее ценностями; Лена вертела в руках дивной красоты флакончик с непонятным бурым порошком внутри; а ее сестра пыталась сдержать слезы, рассматривая порванную нитку бус перед собой.

В моем конверте была толстая тетрадь и несколько листов бумаги. Проигнорировав последние, я взяла в руки тетрадку. Изумительная работа. Кожаный переплет пухлой тетради был покрыт орнаментом невероятной красоты. Плотные листы шелковой бумаги, сияли белизной, а по кончикам были позолочены. На первой странице красивым почерком Давида было выведено «Глава 1. Путешествие начинается». На какую-то долю секунды, сердце мое запело, мне почудилось, что я вновь в его кабинете, а он, усевшись в любимое кресло, рассказывает мне очередную байку…

Но нервный возглас Русика безжалостно вернул меня к действительности:

– Что в этих бумагах?! Читай вслух!

Нина подняла бровь и спокойно поправила:

– Пожалуйста.

– Что?!

– Читай в слух, пожалуйста.

Русик нервно заерзал на стуле. Будь перед ним кто другой, он бы непременно сорвался. Но Нину боялись и уважали все. Оттого ему пришлось заткнуться.

– Это дарственная на Эдем, – вернув документы мне, сказала Нина. – Особняк и все, что в нем находится, включая антиквариат и картины, полный перечень прилагается… Все принадлежит Лизе.