Тайны имперской канцелярии

– Согласен, действуйте, но не забудьте: я ко всему прочему отношения не имею.

– Я знаю, - чуть улыбнулся советник, - вы бы просто пошли и взяли, что нужно.

– Нет, я не взял бы, - возразил ему царь, вставая, дав этим понять, что аудиенция закончена, - я просто приказал бы принести сюда и положить на этот стол.

– Согласен, - в свою очередь, произнес человек и, поклонившись слегка головой, развернулся и зашагал прочь из комнаты.

Царь снова сел, забарабанив пальцами по столу. Вошел камердинер и, как бы извиняясь за столь долгое отсутствие, произнес:

– Государь, видит бог, я торопился, но еле успел, - при этом поднимая свои красные глаза на царя.

– Ты что, лицо окунал в это?
– удивленно спросил тот.

– Да, - ответил слуга, - вы ведь приказали и мне принять все это.

– Да, приказал, - согласился царь, - но ведь не умываться, а принять немного внутрь и тело чуть-чуть растереть.

– Извините, значит, я ошибся, - отвечал ему камердинер.

– Ладно, ничего не произойдет, если пойдешь и помоешь холодной водой лицо и побыстрее, а то глазья свои сожжешь. Иди же скорее.

– Сию минуту, - сказал слуга и бегом кинулся на выход.

Очевидно, от раствора сильно пекло лицо и сами глаза.

– Вот, дурья голова, - сокрушился царь, - видел же, как я это делаю. Специально, что ли?

.

Но так и не найдя ответа, царь, пройдясь по комнате несколько paз, снова сел за стол и начал перебирать бумаги.

Под руки попался документ о казни нескольких мужицких семей за околотничество, и царь как-то непринужденно вздохнул:

– Не унимаются звери. Век казни, а толку мало. А может, мало казню?
– задумался он над этим.
– Да, нет же. Вроде не оставляю подобных случаев. Так это я, а другие? Те внизу, что сидят подо мною. Может, они прощают, а потом винят меня в излишней жестокости?

В комнату снова зашел камердинер, и царь поднял голову. Лицо слуги немного посветлело, а вот глаза оставались красными.

Он тупо уставился на своего государя и ждал, что тот ему скажет.

– Ну, сделал, что я тебе говорил?

– Да, только почему-то все одно щиплет.

– Ничего, пройдет, а сейчас, вот что. Давай, одевайся и сходи в тот заморский магазин, что недавно построил грек. Знаешь, где это?

– Да, - уверенно отвечал тот, зная, о ком идет речь.

– Так вот, купи у него соли, немного спиритуса и возьми еще бальзам: такую маленькую коробочку. Он знает.

– Немедленно отправляюсь, - почему-то обрадовался слуга.

– Ну, и ступай с богом, - ответил ему царь, возвращаясь к своим документам.

Но сегодня работа почему-то не шла. Мысль о краже как-то с самого утра надломила ему душу.

То ли, может, он просто еще не до конца выздоровел, а то ли просто ночью плохо спал, но голова гудела и тревожно отстукивала в виски.

Царь встал и в очередной раз прогулялся по кабинету. Затем подошел к окну и посмотрел вниз. На площади собирались какие-то люди, спешившие ко дворцу словно на пожар.

– Это еще, что такое?
– забеспокоился царь, отступая в сторону и звоня колокольчиком.

На звон забежал его рассыльный, одетый, как и все придворные, в ливрею и бахрому.

– Что там на площади?
– строго спросил царь.

– Не могу знать, - отвечал тот по-военному.

– Так сходи и узнай, что там происходит и позови ко мне моего советника.

– Слушаюсь, государь, - ответил рассыльный и удалился из комнаты.

«Что могло случиться?» - думал за это время царь, не понимая сути происходящего и так же тревожно всматриваясь в окно.

Раздался стук в дверь и вскоре показался его ближайший советник.

Это был невысокого роста человек, сухой и поджарый, но в то же время обладающий весьма незаурядной внешностью.

Чем-то он напоминал царю горца, разве что ростом был мал, да черты лица явно не подходили.

– Чем могу служитъ?
– спросил советник, склоняя голову в небольшом поклоне.

– Вы можете меня проинформировать о том, что происходит на улице?
– так же строго спросил царь.

– Нет, - отвечал ему человек, открыто глядящий прямо в глаза.

– А почему?
– удивился царь.
– Вы ведь по должности должны это знать.

– Знать-то должен, - отвечал советник, - только вот не знаю, о чем идет речь. Скорее всего, это обычная проходная мольба.

– Что-то не похоже, - усомнился в его словах царь, - слишком уж громко звучит колокол, да и людей побольше.

– Не знаю, я что-то ничего не замечаю, все как и обычно, - отвечал тот, подойдя к окну и посмотрев вниз.

– Ну, что ж, коль не знаете, тогда идите и позовите сюда.., - тут царь прервался, но потом продолжил, - ладно, никого не зовите, ступайте.

– Слушаюсь, - ответил советник и удалился из комнаты.

Царь снова остался один. Что-то мешало ему сегодня нормально мыслить, и он никак не мог прийти к какому-либо выводу, отчего это так. Наконец, устав ото всего этого, он решил присесть на стул. Но, только сев, вспомнил, что ему сегодня не сделали ежедневный осмотр.

– Что бы это могло значить? Может, лекарь заболел? А-а, нет, - вдруг, вспомнил он, - я ведь ему вчера приказал не приходить. Господи, что это сегодня у меня с головой. Словно ветер какой-то погулял, - и царь опять встал со стула, протягивая руку к табакерке, но вовремя вспомнив, что уже

давно бросил это занятие, сразу ее одернул назад.

– Нет, наверное, я окончательно болен, - тихо прошептал он, чувствуя, как последние силы покидают его самого.

Он в изнеможении остановился и уселся уже на кресло. Почему-то замутило, и к горлу подступила тошнота.

«Не иначе, как переборщил с лекарством», - подумал он, откидывая голову на спинку кресла.

Тошнота немного отступила, но через время возобновилась с новой силой.

Приступ рвоты был такой неожиданный, что он едва успел добежать до своего умывальника.