Тайны наследников Северного Графства

— Нет. Я хорошо прячусь, а днем выбираю обличия очень мелких животных, на которых внимания никто не обращает. Ни разу не попался!

— Что ни говори, а способность у тебя замечательная, — решаю, представляя, сколько всего можно подглядеть и сделать. От женской бани до слевитовских банков — все двери открыты. — Все про всех знаешь, все видишь, стащить можно все, что захочешь…

— Не все я знаю и не все вижу, — поморщился Леопольд, тяжко вздохнув. — Я всю свою жизнь пытаюсь понять две вещи: что такое с Арландом и куда девается агирадский сыр из кладовки.

— Пф. Ладно Арланд, но сыр-то тебя чем заинтересовал?

— А вот ты представь: на протяжении всех тех лет, которые я слежу за поместьем, кто-то раз в неделю приходит в кладовку и забирает ровно четверть головки агирадского сыра! Он приходит в разные дни, но никогда не пропускает своего раза в неделю.

— Ну и что?

— Как что!? — вскричал нелюдь в недоумении. — Я проверял, этот сыр не подают к столу, с ним ничего не готовят, его никто даже на хлеб не положит! Его никто не ест! Но сыр пропадает каждую неделю ровно по одной четвертой части головки, и слуги каждый раз, закупая продукты в городе, привозят зачем-то новый. Если даже предположить, что похититель съедает сыр тайком от всех, то ведь невозможно есть одно и то же на протяжении стольких лет каждую неделю да еще и в таких количествах! Наверняка надоест. Так что это все очень странно…

— Действительно странно. И нелепо. Тайна агирадского сыра… это дело достойно самой Бэйр.

— Она бы, наверное, разобралась, — согласился Леопольд. — Жалко, что уехала… А ты скучаешь по ней?

— Чести много, скучать по ней еще…

— А я вот скучаю.

— Ладно, черт с ней, с этой Бэйр, — решаю. — А с Арландом что? Есть какие-нибудь предположения? Я в первый раз вижу инквизитора, который одевается в черное и боится святой воды. Действительно странный тип.

— Я думаю… — начал было Леопольд, но запнулся. Осмотревшись по сторонам, как будто проверяя, не подслушивает ли кто, он продолжил шепотом. — Я думаю, он вообще не Сеймур, а какой-то другой, подставной!

— Это ты с чего взял? — настораживаюсь.

— Я младше его на три года, но когда мне было семь, он только-только приехал в поместье. Лорен привез его откуда-то, — зашептал нелюдь. — Это был жуткий мальчик с обритой головой, затравленным взглядом и не детским поведением. Он был угрюмый, неразговорчивый, смотрел на всех так, как будто ожидал, что на него вот-вот кинутся. Если его о чем-то спрашивали, он говорил очень долго, все объясняя, касаясь каждой мелочи, и вид у него был такой при этом, что становилось неловко, как будто выпытываешь у него что-то и угрожаешь, если не ответит… Сложно, в общем, объяснить. Еще когда Арланд был ребенком, он был черненький с очень странными глазами цвета темного янтаря, такой встречается во многих старинных украшениях. Но когда Арланд вернулся из Ордена, стал вдруг белый с черными глазами. Его было не узнать, как он там изменился! Даже в характере стал как будто совсем другой человек, веселый, общительный, дружелюбный и жизнерадостный. После первого года в Ордене он привез всем гостинцев из самой столицы, долго обнимался с родными при встрече, не отходил от сестер, которых раньше даже по именам не различал, мог часами сидеть у Меви и слушать ее рассказы о молодости, разъезжал с Лореном по нашим землям, помогал Хагарду с делами поместья, всеми интересовался… Вот я и думаю, что в Ордене его подменили на кого-то другого.

— Может, он просто всегда мечтал быть кареглазым блондином и среди ровесников научился вести себя в обществе? Я слышал, с помощью магии можно менять внешность, а хорошая компания делает с человеком чудеса.

— Может и так, не знаю, — Леопольд задумчиво рассматривал узоры на ковре. — Но он все равно очень странный.

— А откуда его Лорен привез еще мальчиком, не знаешь? Это, наверное, должно если не все, то многое объяснять.

— Я не знаю, никто никогда не говорит об этом, — покачал головой Леопольд. — Но когда Арланд только приехал, мне показалось, что все его знали до этого или слышали о нем. Все знали его имя, все удивлялись тому, как он изменился. Его встретили, как дальнего родственника, но потом относились с настороженностью, как к чужому. Только Лорен обращался с ним, как со своим ребенком. Арланд был ему вместо родного сына.

— Эмм… — посмотрев на расстроенное лицо Леопольда, я помедлил, но потом все же решил продолжить тему. — Действительно странно. Еще страннее, чем я себе представлял. Я никогда не слышал о родителях Арланда. Что с ними?

— Говорят, их нашли мертвыми около поместья, возле места, где лежит зачарованная лодка.

— А, припоминаю тот жуткий развалившийся заборчик… потому то место забросили и туда никто не ходит? — догадываюсь.

— Ну да. Что-то вроде отдельного кладбища для них. Они погибли при очень странных обстоятельствах. Никто до сих пор не знает, что там произошло. Только Арланд, кажется. Я слышал, как Меви что-то говорила Лорену о мальчике и о его родителях. Но это было очень давно, я тогда почти ничего не понял.

— Ясно. Значит, если Арланд знает, то был с ними в момент их смерти возле поместья. Значит, он рос в поместье.

— Но это лишь мои догадки, что Арланд что-то знает о родителях, — напомнил Леопольд. — В поместье он только в десять лет приехал откуда-то, а до этого я даже не слышал о нем. Зато потом тот странный ребенок не выходил у меня из головы… До сих пор не выходит! Он и ребенком чудил, а сейчас так вообще…

— То есть «чудил»?

— Он выкинул из окна взрослого мужика в свои четырнадцать!

— Что!?

— К нам в поместье как-то приехал инквизитор. У Арланда тогда был жутко сложный возрастной период, он переехал из своей комнаты и жил отдельно ото всех в старой башне, куда нормальные люди даже ходить боятся. Даже я туда не заглядываю, потому что мне становится страшно. Такое ощущение, что там кто-то есть, он прячется где-то и наблюдает-наблюдает-наблюдает за тобой… Бррр! Ну в общем, Арланд там обустроил себе комнату, перетащил свои вещи и жил. Однажды туда заглянул этот приехавший инквизитор, а через час вылетел из окна башни и чуть не упал на меня! Арланд говорил всем, что инквизитор напился и пытался его убить, но по пьяни не рассчитал и налетел на открытое окно. Я не верю в это, ведь сам видел, что падал мужик уже мертвым. Живой бы кричал.

— Я хочу осмотреть эту башню, — решаю. — Она еще цела?

— Цела, конечно. Арланд там все это время и сидел, пока был в поместье, разве ты не заметил? Только спал теперь со всеми на этаже и по вечерам заглядывал в библиотеку.

— Да мне не до него было, — отмахиваюсь. — Может, пойдем прямо сейчас? Мне уже надоело здесь сидеть.

— Там ужасно холодно и кошмарные сквозняки. Ты еще сильнее заболеешь, так что посиди пока здесь. Хочешь, я сделаю тебе чай с малиновым вареньем?

— Хочу.

Леопольд встал со стула и направился к небольшому столику, где стояла коробка с чаем, сахарница, банка варенья и посуда. Налив воды в чайник в умывальной, Леопольд вернулся и подвесил его над огнем в камине. Мы стали ждать.

— Бэйр вскипятила бы воду в этом чайнике гораздо быстрее, — грустно вздохнул Леопольд, пялясь на огонь.

— Бэйр могла бы согреть комнату одним щелчком пальцев, разместив повсюду магические шары, и не надо было бы разжигать камин. И кровать при ней всегда была прогрета… Но ее нет и потом не трави мне душу, — зеваю, вставая с кровати, подходя к окну и садясь около него на табуретку.

— Я пока на кухню за печеньем сбегаю, — предложил Леопольд.

В следующую секунду из огромного балахона, лежащего на полу, выбежал худой серый кот с коричневыми полосками вдоль спины и жуткими глазами. Посмотрев на меня и мяукнув, он поскреб лапой в дверь.

Выругавшись, я встал и пошел ему открывать. На прощание дернул за хвост.

Когда вода в чайнике начала закипать, из умывальной послышался голос оборотня.

— Дай мою одежду, пожалуйста.

— Печенье вперед, — говорю, поднимая балахон и подходя к двери умывальной.