Тайны подмосковных лесов

– Юленька, - тихо произнес он.
– В моей жизни кое-что произошло. Только, умоляю, сегодня меня ни о чем не спрашивай. Я не в состоянии ни о чем говорить.

Юля мрачно, злыми, сузившимися глазами молча смотрела на него.

– И не надо так на меня смотреть, - прошипел Зорич, уже не в состоянии сдерживаться.
– Ради Бога, не надо на меня так смотреть...

Ему было невероятно трудно сдерживать себя от возникшего напряжения, от всех чудовищных мыслей, которые лезли к нему в голову. "Нет, так нельзя", - думал он.
– "Я должен найти Катю. Но только каким образом? Что же делать? Что же делать?!"

Сидеть в школе он больше не мог, и после второго урока побрел домой. Дома заварил себе крепкого кофе, закурил, задумался. До него стало потихоньку доходить, что сидеть просто так и ждать, неизвестно чего, он не имеет права. Он решил действовать, вопреки угрозам незнакомца. И тут его мысли прервал длинный звонок в дверь.

... На пороге стояли два мужчины крепкого сложения.

– Мы из уголовного розыска, - тихо произнес один из них. Я капитан Гусев. Вот мое удостоверение. Мне нужен Андрей Зорич.

– Я... Андрей Зорич.

– Разрешите пройти в квартиру. Вы должны дать нам кое-какие показания. Поговорить надо.

Андрей сразу почувствовал облегчение. Помощь сама пришла к нему в дом.

– Вы, полагаю, и сами понимаете, зачем мы к вам пришли, - сказал капитан Гусев, садясь в кресло.
– У меня к вам один вопрос. Где Катя Корнилова?

– Я не знаю.

– Как это вы не знаете? По нашим сведениям, первого ноября этого года вы с Катей Корниловой уехали в Петербург. Вы здесь, её нет. Ее ищут родственники. А вы ничего не знаете...

Зорич понял, что должен рассказать все. Что он и сделал.

– Так... Вы запомнили номер машины?

– Нет, было темно, и он был забрызган грязью.

– Почему вы не обратились к нам ещё вчера?

– Я же объяснил вам. Этот ночной звонок... Я просто боялся за Катю.

– Вот что, Андрей... Валерианович, - произнес Гусев, подумав немного.
– Все, что вы нам сообщили, нуждается в серьезной проверке. Я не могу верить вам на слово. Вам придется проехать с нами на Петровку и побеседовать со следователем. Дело, сами понимаете, серьезное. Собирайтесь.

– Но за что?
– испугался вдруг Зорич.
– Я? Почему? Вы меня, что, арестовываете? Я должен хоть родителей предупредить.

– Мы вас пока не арестовываем, а просто просим проехать с нами и дать показания следователю. А вашему отцу мы уже звонили на работу, это именно он нам сообщил, что вы с Катей Корниловой ездили в Петербург. Поехали, Андрей.

Зорич взглянул в недоверчивые глаза капитана Гусева, перекинул взгляд на его безмолвного спутника, огромного, мрачного, и ему стало жутко. Он понял, что попал в переплет. Никто не может подтвердить его слов, у него вообще нет никаких свидетелей. Просто Катя ушла в субботу с ним, а теперь её нигде нет. А остальное - только его слова, и не более.

У подъезда их ждала черная "Волга". В машине Андрей почувствовал настоящее отчаяние, он понял, что ему не верят. За все неполные семнадцать лет, прожитых им на свете, он не испытал и сотой доли тех переживаний, которые испытал за эти два дня. Но сколько всего ещё было у него впереди!

... Вот и знакомое по фильмам здание на Петровке. Не думал он, что будет идти по его длинным коридорам в качестве подозреваемого в таком серьезном преступлении...

Капитан Гусев открыл дверь кабинета и впустил туда Зорича. За столом сидел очень худой мужчина в сером костюме и белой шерстяной водолазке.

– Я майор Николаев, - представился он, мрачно глядя на Андрея.

Гусев вкратце передал ему показания Зорича. Тот слушал бесстрастно, не мигая, постоянно куря "Кэмел".

– У вас сохранились билеты?
– неожиданно прервал рассказ Гусева Николаев.

– Да..., - хотел ответить было Зорич, но вдруг похолодел, вспомнив, что билеты он выбросил из окна такси, когда они ехали из Шереметьева. "Зачем нам вещественные доказательства?" - ещё пошутил он.
– "Нас и в Питере-то вовсе и не было." Зачем он это сделал, идиот? Его-то родители и так знали, куда он уехал.

– Нет, не сохранилось, я их выбросил, - глядя в сторону, пробормотал Андрей.

– Послушай, Андрюша, - поморщился майор Николаев.
– Не морочь мне голову. Дело-то, небось, выеденного яйца не стоит. Наворотили вы с Катюшей дел по молодости ваших лет, и прячется она где-то. А с родителями такое несчастье, и она ничего не знает. Бабушка, дядя её с ума сходят, у них похороны на носу, а Кати нет. Не время сейчас до ваших игр, Андрей, ох, не время. Говори, где она, мы туда съездим с тобой и заберем её. Ну, говори, скорее, где она. Честное слово, я так занят...

– Я вам сказал правду, - монотонным голосом пробормотал Зорич, понимая, что никто тут не верит ни единому его слову.
– Ее похитили вчера около её подъезда. Их было двое, вернее - трое, водителя я не видел. "Черная Волга", звонок ко мне домой. Да, и человек, явившийся ко мне домой и узнававший, когда мы с Катей приедем. Спросите моих родителей, опросите соседей по дому, которые наверняка слышали шум, видели машину...

– Спросим, спросим, - покачал головой Николаев.
– А пока я буду вынужден задержать тебя, Андрей Валерианович.

Он нажал кнопку, и вошел дежурный милиционер.

– Отведите его в свободную камеру.

– В камеру?! Меня в камеру?!!! Да за что?!
– крикнул Андрей, холодея от ужаса, услышав это слово.

– Посидишь, подумаешь. А как захочешь нам рассказать правду, дай знать. Надоело слушать твои байки, у меня серьезных дел по горло. Ее родственники не захотели сами поговорить с тобой по душам, а обратились в органы. А родственники эти люди очень влиятельные. Вот я и вынужден с тобой время тратить, Дон Жуан доморощенный. Уведите его!

– Руки за спину!
– скомандовал высоченный милиционер.

Андрея повели по коридору, около одной из камер приказали встать лицом к стене. Открылась дверь камеры, и он вошел туда. Дверь со скрежетом закрылась.

...Маленькая камера, три кровати, тусклая лампочка. На двух койках сидели двое парней постарше его, лет двадцати.

– Здравствуйте, - сдавленным голосом проговорил Зорич, находясь в каком-то затуманенном состоянии.

– За что тебя?
– не здороваясь, спросил один, крепкий, белобрысый, коротко стриженый. Другой, черноволосый, кавказского типа мрачно глядел на него круглыми масляными глазами.