Тайны подмосковных лесов

– Но мне и в милиции ничего не сказали.

– А зачем им вам об этом говорить? Говорить в милиции - это ваше дело, а их дело вас спрашивать.

– Вот это да..., - только и смог произнести Андрей, не в состоянии прийти в себя от изумления.

Все на свете относительно, и Андрей, ещё недавно бывший в состоянии полного отчаяния, вдруг почувствовал, что в его душе просыпается надежда. Отец Кати жив... Андрей верил, что скоро найдется и Катя, он чувствовал, что она жива и здорова.

– Скажите, Леонид Петрович..., - произнес Андрей.
– А Аркадий Юрьевич знает о том, что случилось с Марией Ростиславовной?

– Знает, - вздохнул Леонид Петрович.
– Как от него скроешь? Сказали... Но он держится... Надо быть около него. Поедем с нами. Полина Ивановна, конечно, не поедет. А вы, главное, не проговоритесь ему насчет Кати. Этого для него будет слишком много. Скажем, что она больна, а вы её друг и приехали навестить его. Полина, как ты?
– спросил он.

– Спасибо, Ленечка, врач сделал мне укол. Мне сразу стало лучше.

– Полина, я звонил Борисову, он будет в восемь часов. Я уверен, он возьмет все под свой контроль, раз у этих коновалов ничего не получается. Он всю городскую милицию на ноги поднимет, я уверен. Мы же с ним старые приятели ещё со студенческих лет. Я учился в МГИМО, а он в высшей школе МВД. Гуляли, бывало, ух, вспомнить страшно!
– усмехнулся в пышные седые усы Леонид Петрович.
– А Славик тогда ещё совсем молодой был. Да он и вообще не любил всего этого, домосед был, однолюб, сама знаешь, Полина...

– Ты бы про свои подвиги поменьше рассказывал при молодых, проворчала его жена.
– Молодой человек сам не промах. Вон какой вояж предпринял, и в очень удачное время...

– Ладно тебе, Женечка, не надо стыдить его... Ему и так досталось... В чем он виноват? В том, что любит нашу Катеньку?...

Супруга нахмурилась и хотела было начать отчитывать Андрея, но тут раздался длинный звонок в дверь.

– Это ещё кто?
– удивился Леонид Петрович.
– Да ещё так настойчиво?

Он пошел открывать дверь, щелкнул замком и остолбенел перед открытой дверью. Стоял и не шевелился.

– Что там такое?
– встревожились обе женщины, видя в дверном проеме только его спину в черном костюме. Андрей застыл в напряженном ожидании, не в силах двинуться с места.

– Катенька... Катенька... Катюша!
– крикнул, наконец, Леонид Петрович со слезами радости на глазах и протянул к ней руки...

14.

Ворон сидел на диване и яростно тер руками глаза. Было уже около полудня, в окна светило яркое солнце, но он никак не мог проснуться.

– Хряк! Хряк!
– крикнул он.
– Дима! Где ты?

Ответа не последовало. Ворон нашел в себе силы подняться с дивана и пошел в соседнюю комнату. Там на кровати он увидел мирно спящего Хряка.

– Дима! Хряк!
– подошел к нему Ворон и стал расталкивать его.

– А? Чо? Тебе чего?
– встрепенулся заспанный Хряк.

– Где Катя?!

– Какая Катя?
– никак не просыпался Хряк.

– Катя, Катя... Ее нет.

– Да здесь где-то, наверное, - приподнялся Хряк и широко зевнул.

Ворон обошел весь дом, выскочил во двор. Кати не было.

– Ее нет, - тихим голосом произнес Ворон, глядя своим единственным зрячим глазом в лицо Хряку. В этом глазе таилось недоверие. Правый, заплывший белой пленкой глаз выражал бесконечное равнодушие. Хряку стало не по себе от этого контраста двух глаз Ворона. Он медленно встал с кровати.

– Да? А куда же она делась?
– проговорил он, натягивая спортивные брюки.

– Я не знаю. Я заснул одетым, - сквозь зубы произнес Ворон.

– Ну а я вот раздеться успел. Хотя тоже так сморило...

– Сморило, говоришь?
– переспросил Ворон, вышел в другую комнату, сел за стол и закурил.

Хряк пошел умываться, долго плескался под краном, потом растерся махровым полотенцем и натянул на могучий торс тонкий джемпер в полоску. Пошел на кухню и поставил чайник. Порезал хлеб, сыр, колбасу, положил все аккуратно на тарелки и пошел в комнату ставить все это на стол. Вошел и замер на пороге. В лоб ему смотрело дуло пистолета.

– Шутки шутить со мной задумал?
– скверно улыбаясь, спросил Ворон, держа палец на курке.

Хряк стоял на пороге с двумя тарелкам в руках. Мрачно глядел на сузившийся в бешенстве левый глаз Ворона, на вороненое дуло пистолета ТТ, смотрящее ему в лоб. Нажмет курок - никак уж не промахнется...

– Ты что, Ворон?
– вкрадчиво спросил Хряк.
– Переспал, что ли?

– Хорошо, что вообще проснулся, - усмехнулся Ворон.
– Маловато ты мне подсыпал, Дмитрий Степанович. Там ещё было в загашнике. Плохо искал.

– Базаришь, Ворон. Туфту гонишь.

– Ставь свои тарелки на стол. Только не дергайся, а то не успеешь позавтракать.

Скривив губы в презрительной усмешке, Хряк тихо подошел к столу и поставил на него тарелки с колбасой, сыром и хлебом.

– Сядь, - скомандовал Ворон, глазом указывая, куда.

Хряк сел напротив Ворона.

– Говори, - приказал Ворон, не снимая палец с курка.

– Нечего мне говорить. Я заснул сразу же после тебя. И проснулся после тебя. Времени-то уже сколько... Так что...

– Она подсыпала, хочешь сказать.

– Ничего я не хочу сказать. Я не знаю, где она. Может и она подсыпала... Ее дела...

– Я знаю, тебе все это было не по душе. Это ты её выпустил.

– Никого я не выпускал, - усмехнулся Хряк, шаря глазами по столу.

– Не успеешь шевельнуться, Дима, не шарь глазами по столу, ничего тут не найдешь. Говори лучше прямо - выпустил ее?

– Да что ты, Ворон... Разве ж я..., - пытался выиграть время Хряк.

– Не ты, говоришь? Тогда вот что, Дмитрий Степанович, мы сейчас же поедем за ней. Немедленно. Пошамаем твою колбасу и поедем.

– К хозяину в лапы?
– пожал плечами Хряк.

– А ты не боись. Легавые сами сюда скоро прибудут, странно, что их до сих пор нет. Ты понял, что ты сделал? Девку пожалел? Ты, падло, меня спросил, почему я её здесь держу? Почему её, сучку, здесь эти козлы трахали? Почему мы с тобой Аркашку под мост отправили? Ты меня спросил, почему у меня такой глаз? Ты прижмурь один глаз и прикинь, весело ли так на жизнь смотреть? Ты меня спросил, зачем мне все это нужно?

– А и спросил бы, ты все одно, не ответил бы. Ты мне давно лапшу на уши вешаешь, Ворон. Я вот тебя спрошу, где лавы, которые ты мне за Аркашкину жизнь обещал? Ты что здесь этот цирк затеял в моем доме? Чем занимаемся, братан? Туфтой пробавляемся, мух давим? За лоха меня держишь?