Тайны подмосковных лесов
Шрифт:
– Толстяк. Он получил свое. Я таких вещей не прощаю. А рыжий получит ещё круче.
– Благородно... Однако...
– Ты погоди, погоди говорить, - перебил её Ворон, не желая упускать инициативу.
– Слушай меня. Отец не стал рассказывать тебе мрачную историю двадцатилетней давности, так я тебе все расскажу.
И он, избегая компрометирующих его подробностей и украшая повествование душещипательными деталями в свою пользу, поведал ей про то октябрьское утро 1973 года, про визит к Маше, про свою мнимую смерть, про искалеченный глаз, про появление в 1992 году.
– Ты пойми, у меня были основания ненавидеть твоего отца. Но тогда, первого ноября... Я хотел поговорить с Аркадием, мы ехали за ним. А он... узнал меня и потерял управление машиной.
Катя, затаив дыхание, слушала исповедь Ворона. Как все это было необычно и загадочно! Он говорил так правдоподобно. Порой она даже верила ему. Но это ничего не меняло.
– Петр Андреевич...
– Меня зовут Олег.
– Хорошо, Олег. Допустим, что все это правда. Но вы понимаете, что я не могу уехать с вами. Это будет предательством памяти мамы и больного отца.
– Я сам пойду к Аркадию! Я ему все объясню! Я буду просить у него прощения! Я добьюсь того, что он благословит нас с тобой!
Катя вытаращила глаза от удивления.
– Да никогда в жизни! Ни он нас не благословит, ни я на это не пойду. У меня есть жених, который любит меня.
– Только ты его не любишь, - возразил Ворон.
– Люблю. И не стану бросать все, что мне дорого, и живых, и мертвых. Моя покойная мама мне этого не простит.
При слове "мама" Ворона передернуло. Вчера он посетил могилу своей матери, умершей в психбольнице год назад. В этой же могиле двадцать один год назад был похоронен неизвестно кто под фамилией Олега Быстрова. Странная могила - сначала отец, потом неизвестно кто, а потом мать. Ворон поклялся больше никогда не ходить туда. Ему было страшно.
– Что ты все о покойниках?
– проворчал Ворон.
– Живым жить...
Катя вдруг улыбнулась ему в лицо, почувствовав его слабость. Он не имел больше аргументов.
– Нет, - тихо и твердо произнесла она.
– Никогда.
Ворон почувствовал приступ бешенства, подступавший к горлу. Он понимал, что говорит неубедительно, ему стало досадно за свою оказавшуюся ненужной откровенность. Но он не привык отступать.
– Ты будешь моей, - процедил он сквозь зубы.
– Силой возьмете?
– усмехнулась Катя.
– Вот это в ваших правилах. Это не трудно. Вон сколько ваших на улице. Скрутите и отвезете, куда надо. И снова пустите по кругу.
– Ты за кого меня принимаешь?!
– начал свирепеть Ворон.
– За того, кто вы есть. За бандита.
Ворон сделал глотательное движение, перевел дух.
– Ладно. Ты мне вот что скажи, это тебя Дмитрий Степанович тогда отпустил?
– Нет. Я подсыпала вам обоим снотворное и убежала.
– Да?
– равнодушным голосом переспросил Ворон.
– Кстати, он недавно убил двух человек. Вот кто настоящий бандит. А сейчас он арестован нашими доблестными органами. Судьба его будет безрадостна.
Катя вздрогнула от неожиданности сообщения и от того злорадства, которое отобразилось на загорелом лице Ворона. В какой же ужасный мир он хочет её затащить!
– Итак, твое решение?
– спросил Ворон.
– Решение давно принято. Я выхожу замуж, и если вы желаете мне добра, оставьте меня в покое. Раз и навсегда.
Ворон нахмурился, кулаки его сжались. Ему вспомнились события более чем двадцатилетней давности. Дача в лесу, осень, семнадцатилетняя Маша... "О, кей будет... А вот между нами никогда! Никогда!" - улыбалась она. А потом кричала в бешенстве: "Я замуж скоро должна выйти, ты помешать мне хочешь? Что тебе от меня надо?! Сволочь, гад!" "Так что же, стала Маша без меня счастлива?" - вдруг с сатанинским злорадством подумал Ворон, вспоминая, как летела их "Волга" с рокового моста. Роковой мост, роковая семья... И эта говорит то же самое. "Я выхожу замуж, и если вы желаете мне добра, оставьте меня в покое. Раз и навсегда."
Они просто издеваются над ним... Они его не воспринимают - Маша не
воспринимала того, двадцатипятилетнего студента, начинающего афериста, любимца женщин. Катя жене воспринимает его нынешнего - матерого уважаемого вора, богатого человека, того, которого все так уважают и боятся, выполняют каждое его приказание, его, который может безнаказанно убить человека, может посадить человека, оправдать человека, вытащить человека из тюрьмы, который никого и ничего не боится, которого уважают и в европейских городах, где у него связи в приличных кругах. Однако, Маша была хоть и роковым, но все же эпизодом в его жизни, но на Катю он сделал ставку. И вот - такой же взгляд, такие же глаза, такое же презрительное равнодушие, такой же задристанный женишок, снова студентик МГИМО. Только теперь этот номер не пройдет...– Ты полагаешь, Катя, что все это так просто? А тебе не кажется, что со мной лучше так не поступать?
– Вы можете меня убить, изнасиловать, - нахмурилась Катя.
– Но я вас не люблю и никогда не полюблю. Хотите, перестреляйте нас всех, пожгите, вы и так много постарались для нашей семьи. Но вашей я никогда не буду!
Катя встала с места и решительно пошла к выходу. Ненависть пересилила в ней страх. Этот человек сломал жизнь её родителям, именно он стал причиной смерти её матери, теперь она знала это точно. Откровенность Ворона не сыграла ему на руку - тут он дал маху. Катя четко разделила в его рассказе правду от лжи и возненавидела его ещё больше. За внешним лоском, золочеными очками, сединой, европейским костюмом прятался, да и не очень-то прятался, лютый зверь, питавшийся падалью, сметавший на своем пути все, что мешало его желанию насытиться, напиться крови. Пусть делает, что хочет...
К Ворону угодливо подбежал бритоголовый Костя. Ворон только досадливо махнул рукой - пусть, мол, идет. Костя ушел, а Ворон сидел, задумавшись и курил. Досада разбирала его. Зачем он ей все рассказал? Он остался в дураках со своей откровенностью, надо было только силой, с такими иначе нельзя...
Его обокрали, обобрали, отобрали у него то, что ему нужно больше всего. У него был дом, несколько машин, деньги, связи, он был пресыщен всем. Он за два с половиной года объездил всю Европу, был в США и Южной Америке, в Мельбурне и Сан-Сити, он, забыв обо всем на свете, наслаждался этой жизнью, пил её, не отрываясь, он хотел вознаградить себя за свою прежнюю, полную опасностей и тревог, жизнь, за серое бедное детство, за совковую мораль, которую ему усердно прививали, он ненавидел Россию и презирал её, ему ничего не было здесь нужно - ни могила матери, ни ностальгические воспоминания. Ему здесь нужна была только о н а - Катя, о н а - с её черными пушистыми волосами, слегка раскосыми, как у матери, карими глазами, с её стройностью, её точеными ногами, её своеобразной - резкой, но такой привлекательной манерой разговаривать. Как бы они тогда зажили, если бы она была с ним! С той поры, когда Ворон познакомился с Катей, у него больше не было постоянной женщины, любая женщина раздражала его, потому что это была не о н а. Он удовлетворял свою похоть в притонах и борделях всего мира, он спал только с публичными женщинами, которым платил за их услуги деньги. А место в его сердце было занято.
Покатавшись по всему миру, Ворон решил осесть где-нибудь. Экзотические страны не манили его - там все было чужое, слишком уж отличавшееся от его понимания жизни. Штаты ему тоже не понравились, больно уж много соплеменников он встречал в Нью-Йорке, а такие встречи раздражали его. Для своего проживания он выбрал Прагу и купил там в пригороде замечательный уютный дом, привел там все в тот порядок, которого желал и готовился к встрече Кати. Каждая мелочь в этом доме была продумана им и, обустраивая дом, он думал постоянно лишь об одном - понравится ли ей? Дом был очень уютный, в нем было все, что нужно для достойной жизни - сауна, бассейн, зимний сад, камины, тренажерный зал, перед домом он разбил цветник и с помощью консультантов сам сажал там цветы. Он постоянно надеялся. И что теперь? Для чего он все это делал?