Тайны подмосковных лесов

... Погода испортилась, моросил дождь, было довольно прохладно. Ждать пришлось минут пятнадцать. Наконец, подкатила знакомая "Тойота". Костя бибикнул Рыжему.

– Садись!

... В машине уже сидело трое здоровенных молчаливых парняг.

– С ними пойдешь. Бабки надо выбить с одного, обнаглел, падло. Гляди, парень, и учись, как надо.

Сюрпризам не было конца. Не успел Рыжий и опомниться, как быстроходная "Тойота" примчала его прямо к дому, где жил нынешний муж его сестры Зинки Юшкин. Прямо напротив дома, где жил он сам.

– Вы чегой-то, меня обратно домой везете?
– спросил Рыжий, глупо улыбаясь.

– Куда надо, туда и везем. Тебя забыли спросить, - проворчал Костя.

Он притормозил машину около дома Юшкина, и вся орава ринулась в подъезд.

– Делай, как мы и молчи, - буркнул Рыжему один из парняг.

Они промчались на третий этаж, и только тут Рыжий понял, куда его ведут.

– Слы, ей, братаны, - сказал он в недоумении.
– Тут же моя сеструха живет с мужем, Зинка. Вы чо?

– Сеструха, братуха, какая нам разница? Тут наш должник живет, мы с него бабки выколотить должны. А твое дело маленькое, при вперед и сопи в две дырки. Что скажем, то и будешь делать.

Они начали трезвонить в дверь.

– Кто там?
– слышался заспанный Зинкин голос за дверью.

– Открывай, падла! Дело есть!

– Чо такое? Вы чо?
– испугалась Зинка.
– Эй, Вить, тут чо-то такое... Иди сюда!

– Кто там? Что за дела?
– басил за дверью Юшкин.

– Открывай! У нас времени нет! Это мы, сам знаешь, кто!

Юшкин голос узнал и открыл, надеясь договориться с кредиторами.

Перед ним стояло четверо здоровенных качков, в одном из которых он с удивлением узнал своего шурина, только что вышедшего на свободу. Пятый, Костя, остался в машине.

Один из парней грубо толкнул Юшкина в грудь, и орава ввалилась в квартиру. Рыжий огляделся. Жили неплохо, зажиточно. Но ему было не до этого. Он не мог глядеть в глаза Зинке, таращившейся на него с таким удивлением, словно покойник встал на её глазах из гроба.

– Эдик, ты, что ли?

– Да я, я, - ворчал Рыжий, пряча взгляд и топчась своими бахилами по мягкому красному паласу.

– Оставайся пока здесь!
– крикнул ему один из парней.
– А ты - сюда! сказал он Юшкину. Хозяина увели в другую комнату, и вскоре Рыжий и Зинка услышали стук от ударов и грохот мебели. Они смотрели друг на дружку, как завороженные.

– Ну и падло же ты, - наконец, проговорила Зинка.

– Да я и не знал, куда едем, - промямлил Рыжий.

Из соседней комнаты раздался крик Юшкина. Зинка бросилась на помощь. Рыжий непроизвольно поплелся за ней.

В комнате на полу валялся Юшкин, а трое парняг лупили его по ребрам и другим местам пудовыми башмаками. Лупили молча, мрачно, лишь изредка из их уст извергались звуки типа "У-м-м, у-б-б, у-с-с..."

– Вы чего делаете, гады?!
– бросилась на них отважная Зинка, и тут же получила от одного ощутимый удар в челюсть, от чего отлетела в угол комнаты.

– Да вы что?!
– возмутился, наконец, и Рыжий, подходя к парнягам.

– Молчи, молчи, - зашипел один из них, тараща круглые глазки.
– Не знаешь, молчи, а то уроем тебя ща!

Рыжий подумал и заткнулся. На его счастье, избиение прекратилось. Качки отошли в сторону и глядели на извивающегося на полу Юшкина.

– Когда бабки отдашь, змей?
– тихо спросил один.

– Ща отдам, - буркнул Юшкин, выплевывая на пол кровь.
– Погоди здесь.

Он вышел из комнаты и минут через пять принес большой бумажный пакет.

– На, подавись!
– сунул он его в лицо одному из качков.

– Вот, спасибо!
– криво ухмыльнулся качок.

– Ничего, братан, встретимся как-нибудь, - пообещал Юшкин.
– И ты, родственничек и сосед, тоже мне повстречаешься. Поговорим тогда за жизнь.

– Хватит!
– прервал его один из качков.
– Некогда нам. Ща посчитаем и поехали.

– Не хера считать!
– разозлился Юшкин.
– Как в аптеке!

– Считать надо, - возразил тот.
– Деньги счет любят.

– Особенно чужие, кровью и потом заработанные, - крысился Юшкин.
– А вам, волкам, что, приехали и забрали. Мало государство с нас налоги дерет, так вы тут еще, волчары позорные. На что я товар буду покупать, жрать на что буду?! Все вам, гадам, отдал!

– Все просчитано, Витенька, - возразил качок - Мы не Чубайсы какие-нибудь, до конца не обдерем, жить другим тоже даем, так что, отстегивай по-хорошему, не строй из себя блатного, и будешь жить, как человек. А на этого бочку не кати, он и правда не знал ничего, взяли с собой - проверить хотели, каков в деле, откуда мы знали, что он твой родственник? Все путем, поканали. Бывайте здоровы, хозяева, приберитесь тут, а то мы немного намусорили.

– Вы, бляди, стулья гарнитурные поломали и вазу разбили, - ныла, Зинка, потирая ушибленную челюсть.

– Да ничего, - улыбался качок.
– Еще наживете.

– Ладно, уматывайте! А ты, родственничек, будь здоров, не кашляй! провожал гостей Юшкин.

Когда орава вышла на лестничную клетку, Рыжий спросил:

– Вы чего не предупредили, сеструха же это моя!

– Мы что, каждого лося предупреждать должны, куда едем?! Какое наше дело? Мы работаем, и ты работаешь, езжай и молчи, делай, что тебе говорят. Помни, что тебя с нар вытащили!

Рыжий заткнулся, ушел в свои скорбные мысли. Он чувствовал себя оплеванным с головы до ног.

Такой работой он занимался весь апрель, весь май. Постепенно привыкал, ему платили приличные деньги, на которые они с матерью могли вести вполне сытое существование, и работа начинала ему нравиться, он вошел во вкус. Но вскоре ему дали другое задание.

– Как дела, парень красивый?
– спросила Элеонора Вениаминовна, прикуривая сигарету от своей же сигареты.
– Живешь - не тужишь? Ханку жрешь, девок мнешь? Здорово, правда?

– Неплохо, конечно...

– То-то... У нас так. А тебе привет передают, - понизила она голос.

– Кто?
– глупо спросил Рыжий.

– Кто?! Конь в пальто!
– вдруг страшно разозлилась Элеонора Вениаминовна.
– Дурей себя не кажись! Будто не знаешь, к т о тебя с нар снял! И так дурак дураком, так ещё и придуривается! Садись вот сюда в кресло и слушай!

Рыжий с восхищением оглядывал роскошную квартиру Элеоноры Вениаминовны, даже приоткрыв рот. Ну, живут же люди!

– Чего зепаешь? Нравится? И ты так же будешь жить, если перестанешь придуриваться! К делу! Помнишь ту кралю, которую вы сюда ко мне привезли тогда, в девяносто втором?