Тайны смертей русских поэтов

Деньги, полученные от издательств, быстро закончились, а взять новые ему было неоткуда. Мизерные гонорары, присылаемые из газеты «Ленинское знамя», где он периодически печатался, никаким образом не могли покрыть издержки Николая. Молодой человек голодал, ходил в жалких обносках и не имел возможности даже лишний раз помыться.

И тут, как будто финансовых неприятностей было мало, пришла новая беда. Безработный Рубцов был публично объявлен тунеядцем. Его портрет был вывешен в сельпо деревни, где он был прописан, а сам поэт раскритикован общественностью. Вот тут он понял, каково быть объектом насмешек людей. То обозленный на весь свет, то теряющий сознание от голода, то плачущий от бессильной обиды, Рубцов нашел утешение в своем творчестве. Единственным, что поддерживало его силы в эти дни, стали самогон и водка, которыми его угощали такие же, как он, безработные опустившие люди. Тем не менее именно в это неблагополучное для него время Рубцов написал стихи, которые в дальнейшем в большинстве своем вошли в число лучших произведений российской поэзии.

Зимой 1965 года Николай Рубцов, благодаря помощи своих друзей, опять вернулся к учебе в Литературном институте. Тем не менее, поскольку столичной прописки у поэта не имелось, ему пришлось постоянно переезжать с места на место, ночуя то у своих друзей, то в заброшенных домах, то на вокзальных скамейках. Весной 1965 года его неприкаянная жизнь закончилась. Он в третий раз был отчислен из института за очередную пьяную выходку, опять привлекшую к себе внимание органов правопорядка.

На этот раз отчисление Рубцова даже не обсуждалось. Ректор института решительно положил перед неудачливым студентом его документы и с облегчением указал на дверь. Рубцов, не удержавшись, расплакался и с тяжелым сердцем вышел на улицу.

Несчастья продолжали преследовать поэта. В том же году его теща, настроив дочь против зятя, начала изводить Николая, подталкивая его уйти из дома. В конце концов поэт так и сделал. Следующие несколько лет он скитался по стране, побывав даже в Сибири. Перебиваясь случайными заработками, голодая, лишенный крова и близких людей, поэт тем не менее продолжал писать. Именно тогда из-под его пера вышел очередной сборник стихов, который Рубцов назвал «Звезда полей». Эта книга, которую он опубликовал, вернувшись, наконец, в столицу, сделала поэта популярным и привела его в Союз писателей.

Через некоторое время Николаю показалось, что его личная и профессиональная жизнь начала устраиваться. Ему дали комнату в общежитии. Он наконец-то закончил Литинститут и начал работать в редакции газеты «Вологодский комсомолец». Затем он получил небольшую однокомнатную квартиру, которая показалась полунищему поэту верхом роскоши. Казалось бы, жизнь постепенно налаживалась, но ожидания Николая не оправдались. 2 мая 1969 году в его жизнь вошла Людмила Дербина, в конце концов приведшая поэта к гибели.

Рубцов познакомился с Дербиной в общежитии Литературного института, однако в первую их встречу поэт произвел на нее весьма отталкивающее впечатление. В то время Рубцов носил ветхое неприметное пальто, старый вытертый берет и буквально разваливающиеся ботинки. Неудивительно, что Люда с отвращением от него отвернулась. Но прошло четыре года, Дербина случайно прочитала книгу Рубцова «Звезда полей», и мир для нее изменился.

К моменту следующей встречи с Рубцовым у Дербиной позади уже было неудачное замужество, от которого осталась маленькая дочь. Услышав, что личная жизнь Николая тоже не устроена, она захотела узнать его получше. У них завязался бурный роман, и Люда вместе с дочерью переселилась поближе к Рубцову.

Молодая Дербина, неосмотрительно отдавшая свое сердце Николаю, изо всех сил «хотела сделать его жизнь более-менее человеческой…» Хотела упорядочить его быт, внести хоть какой-то уют. Он был поэт, а спал как последний босяк. У него не было ни одной подушки, была одна прожженная простыня, прожженное рваное одеяло. У него не было белья, ел он прямо из кастрюли. Почти всю посуду, которую я привезла, он разбил. Купила я ему как-то куртку, замшевую, на “молнии”. Через месяц спрашиваю – где? Он так спокойно: “А-а, подарил, понравилась тут одному”.

Все восхищались его стихами, а как человек он был никому не нужен. Его собратья по перу относились к нему снисходительно, даже с насмешкой, уж не говоря о том, что равнодушно. От этого мне еще более было его жаль. Он мне говорил иногда: “Люда, ты знай, что, если между нами будет плохо, они все будут рады…”

Отношения между Рубцовым и Дербиной были очень неровными. Их знакомые постоянно удивлялись – Николай и Люда то ссорились и расходились навсегда, то вдруг неожиданно опять сходились и некоторое время жили душа в душу. Создавалось впечатление, что над этой парой витало какое-то проклятье, которое не позволяло им ни жить вместе, ни окончательно разойтись.

Зимой 1971 года Рубцов отчаялся что-либо изменить в своей жизни. Как будто ощущая тяготеющее над ним проклятье, он написал в «Элегии»: «Я умру в крещенские морозы…» Говорят, что у многих поэтов и писателей есть дар предвидения, возможно, и Рубцов был им наделен, поскольку написанные им роковые слова оказались пророческими.

В декабре этого года Николай и Люда в очередной раз поссорились и разошлись. 5 января Дербина, решив простить возлюбленного, приехала к нему домой, где они не просто помирились, а решили наконец узаконить свои отношения, то есть пожениться. Регистрация брака была назначена на 19 февраля.

18 января Рубцов и Дербина пошли в паспортный стол, чтобы прописать Люду в квартире Николая, но получили категоричный отказ, поскольку в квартире Рубцова не было место для ребенка Дербиной. Расстроенные молодые люди вышли из жилконторы и решили зайти к друзьям, работавшим в редакции газеты «Вологодский комсомолец», но намерения своего так и не выполнили. Проходя мимо знаменитого среди журналистов ресторана «Север», пара неожиданно встретила не вполне трезвую компанию друзей-журналистов. Обрадовавшись неожиданному развлечению, Рубцов и Дербина решили пойти с ними в шахматный клуб, чтобы отметить там день рождения одного из знакомых.

В разгар веселья Николай, бывший уже сильно навеселе, неожиданно приревновал подругу к журналисту Задумкину, сидевшему неподалеку. Ценой невероятных усилий Люде удалось превратить назревающий скандал в шутку. Рубцов успокоился, но обрадовалась Дербина слишком рано. Вся изрядно подвыпившая компания отправилась на квартиру Рубцова, чтобы продолжить вечеринку. И тут события приняли опасный оборот.

В Николае вновь разгорелась ревность. Он начал скандалить и кидаться с обвинениями на Задумкина. Собутыльники Николая, видя, что поэта не удастся утихомирить так же легко, как в ресторане, спешно откланялись и удалились. В квартире остались только Рубцов и Людмила. Упреки посыпались с новой силой. Николай обвинил возлюбленную в измене не только с Задумкиным, но и с другими журналистами, а также рассказал, что он сделает с ней и ее предполагаемыми любовниками. У слушавшей его женщины от таких откровений буквально волосы встали дыбом. Потрясенная Людмила на этот раз решила не просто уйти от Николая, а никогда больше к нему не возвращаться.

Уже значительно позже, рассказывая свою историю в отделении милиции, в полном отчаянии, но твердо она говорила: «Я замкнулась в себе, гордыня обуяла меня. Я отчужденно, с нарастающим раздражением смотрела на мечущегося Рубцова, слушала его крик, грохот, исходящий от него, и впервые ощущала в себе пустоту. Это была пустота рухнувших надежд.

Какой брак?! С этим пьянчужкой?! Его не может быть!

– Гадина! Что тебе Задумкин?! – кричал Рубцов. – Он всего лишь журналистик, а я поэт! Я поэт! Он уже давно пришел домой, спит со своей женой и о тебе не вспоминает!..