Тайны Великих раскопок

Но при чем тут каменные лабиринты? Ответ долго искать не надо. Чего могли опасаться первые мореходы? Против чего, кроме бурь, были бессильны их суденышки? Против морских водоворотов. Постройка подобных на берегу, по мысли древнего человека, должна рассматриваться как оказание себе помощи заранее. Этот раздел первобытной магии хорошо изучен. Скажем, чтобы охота была удачной, надо перед ней бросить копье в нарисованного на стене пещеры медведя. Чтобы спасти себя от водоворота, надо пройти по его спиралям до выхода в море и как бы «застраховать» себя у морского бога. Этим можно объяснить нахождение человеческих останков внутри лабиринтов: это утопленники, вынесенные морем на берег. Более идеального места для их захоронения и придумать нельзя. Вполне возможно, что с переходом от магии к религии лабиринты и в самом деле оказались алтарями, на которых приносились жертвы морскому богу, возможно, и человеческие, на что недвусмысленно указывает миф о Тезее.

Правда, Балтику и Средиземноморье разделяет, казалось бы, непреодолимое расстояние для 111—11 тысячелетий, тем не менее рассматривать северные лабиринты и известные критские события в одном контексте можно, потому что расстояние было преодолимо. Об этом говорят не только походы Аполлона и Геракла в далекую Гиперборею (последний даже умудрился найти в тундре священное оливковое дерево и посадить его в Олимпии, «Россия — родина маслин!»), не только приезд на священный остров Делос гиперборейских девушек, не только находки балтийского янтаря в слоях III тысячелетия островной Греции, но и «повальное» увлечение спиралевидным орнаментом на керамике и женских украшениях того времени, пришед-

шие со средиземноморских островов и побережья Малой Азии (наиболее примечателен здесь ритуальный сосуд с острова Скирос, так называемая кикладская сковорода второй половины III тысячелетия до н.э., на которой изображен 30-весельный корабль в круговороте 55 морских лабиринтов), В пользу оживленных связей между севером и югом говорит также то, что спиралевидный орнамент был очень популярным в культуре Трипо-лья, представители которой обосновались посреди будущего пути «из варяг в греки».

Так чем же являлся Фестский диск? Как это ни парадоксально прозвучит, скорее всего, — жертвенной лепешкой морскому богу. В пользу этой версии говорит и штемпельный характер текста (вероятно, заготовка для неграмотных), и спиралевидный тип надписи. В том, что лепешка из глины, тоже нет ничего удивительного: в древности, если ты не мог пожертвовать богу, скажем, быка, то его подменяли фигуркой, вылепленной из теста. Если и на тесто не оказывалось денег, вполне подходила и глина. Главное, чтоб от чистого сердца, богам жертвовали и меньшие дары: например, подросшие дети — ставшие ненужными игрушки, а юноши и девушки — прядь волос. Так что в Фестс-ком диске, скорее всего, следует видеть шаблонный молитвенный текст владельцу лабиринта. Если текст этот и в самом деле зашифрован криптограммой — это значит, что на Крите уже в те времена существовала каста посвященных жрецов, которым только и дозволялось упоминать имя божье не всуе. Владельцем лабиринта мог быть только Зевс (само слово «лабиринт» происходит от «лабрис», обоюдоострой секиры, священного оружия Зевса).

Согласно мифу, Зевс в образе быка привез на Крит Европу, где та родила, помимо прочих детей, Миноса — царя Крита. Однажды Минос попросил отца подарить быка, которого он (Ми-нос) отцу в жертву и принесет. Зевс внял мольбам, и из моря вышел бык. Он был до того прекрасен, что Минос заменил его другим. Это совсем не понравилось Зевсу, и он наслал противоестественную страсть жены Миноса Пасифаи к своему подарку. В результате родился Минотавр, которого посадили в лабиринт, построенный Дедалом. Тезей, сын Эгея, а на самом деле Посейдона, взялся убить Минотавра. Собственно, уже это указывает на борьбу братьев *— Зевса и Посейдона — за обладание морем. Заметим, что по логике мифов Тезею, царевичу ьАф>и* и, обязана была бы помогать Афина, однако она в этой ис-тории не фигурирует. Дальнейшее известно из школьной про-мы: Тезей взял у Ариадны клубок, убил Минотавра и благополучно выбрался на волю. После такого поступка критяне утрами* ли свое господство на море, а Дедала с сыном посадили в лаСЗи^ринт, из которого те чудесным образом улетели. Удивляет только, как Дедал, построивший этот каменный мешок, не сумет! самостоятельно из него выбраться.

Археологи долго искали хоть какие-нибудь следы сооружение, которое можно было отождествить с лабиринтом, но ничего не нашли Пытались отождествить с лабиринтом дворец в Кноссе, раскопанный А. Эвансом. Это и в самом деле гранди-оз1-чо е сооружение, однако построено оно по классическим греческим канонам: огромный внутренний двор, вокруг которого расп олагалисьжилые и хозяйственные постройки. Даже Гомер выбрался бы из этого «лабиринта» без провожатого.

Но, может быть, критский лабиринт надо искать не на земле Предоставим себе, что рядом с какой-нибудь скалой была геоло-гич осекая аномалия: периодически или постоянно здесь возникали водовороты, которые уничтожали все живое, попадавшее в ник. Естественно, они должны были вызывать суеверный ужас и требовал и соответствующих жертв для собственного усмирения, естественно, надне водоворотов обитал злой и страшный дух (в наше? м случае — Минотавр), умилостивить которого собой и дол-жен был Тезей. Однако последнему такое решение Миноса при-шлось не по душе, о чем он честно сказал. Но Минос возразил, есп и Тезей на самом деле сы н Посейдона, то бояться ему совер-шенн о нечего, так как Зе вс его в беде не бросит. Тем не менее Тезей, не слишком рассчитывая на отца, привязал себя канатом или веревкой, принесенной Ариадной, к какому-нибудь дереву или об логику скалы, после чего уже смело прыгнул в водоворот. Впо-п§че возможно, что мысль о канате подсказал Тезею Дедал, ведь юн тоже был афинянином. За это он чуть не поплатился, но ему уедалось бежать, причем тоже по морю, а не по воздуху. Уже в IV веке до н э сами греки не верили в то, что Дедал мог летать как птица. Ралефатоб этом писал «Дедал не летал на крыльях, а казнил ся летящим преследователям, так как челне раздутыми парусин**'! и мчался при сильно дующем ветре».

Крэит -—одна из самых сейсмически неустойчивых зон на зеглт!е. Вполне вероятно, что после очередного смещения зем-ной коры природный лабиринт перестал существовать, а вся история борьбы Афин с Критом за морское господство вылилась п миф, настолько живучий, что и через две тысячи лет на монетах Крита изображали лабиринт в своей классической спиралевидной форме, а не каким-то подземным или наземным сооружением со множеством проходных комнат и тупиков

Ныне загадочный Фестский диск хранится в музее города Ираклейон и по-прежнему ждет того, кто сможет открыть его тайну.

Солнечногорск, разрушенный во славу Амона

Если плыть по Нилу от древних Фив к его устью, через четыреста пятьдесят километров пути вас поразит своей загадочной отрешенностью прекрасная долина. Форма долины напоминает латинскую Э, а горы, ее окружающие, изрыты, словно ласточкиными гнездами, черными квадратными провалами гробниц, во многих из которых никто никогда не покоился. В полукольце гор, с запада защищенный водной преградой — великим Нилом, под ногами путешественника простирается город-призрак Ахетатон. Всего семнадцать лет —* годы правления великого фараона-ере-тика Эхнатона — просуществовал этот наспех построенный и, вероятно, так толком и не обжитый древний город. Ему теперь тридцать три (почти тридцать четыре!) века, но никогда с тех пор, как его развалины покинули остатки жителей — художники, резчики по камню и дереву, скульпторы и каменотесы, рабочие и мастера, возглавлявшие строительные и коммуникативные работы, чиновники, вельможи, писцы, жрецы и министры, царицы и царевны, царевичи и соправители царя-еретика, — никогда больше не селились в нем люди — древние египтяне. Более того, археологи доподлинно выяснили одну существенную деталь: почти каждый из вельмож, кроме гробницы, определенной ему в ближайших горах царем-солнцепоклонником, на всякий случай тайком построил себе еще одну, попросторнее, в которой и нашел последнее пристанище Только находятся эти гробницы… в Фивах!

Древыемший город, ныне носящий арабское имя Луксор, дсхлгтэе время именовался по-гречески, будучи, однако, в отличие от Сегмивратных, С“говратнымм Фивами, у древних Египтян называясь Нэ. Там же в Фивах, в Долине царей, похоронен и Эхнатон. Возможно, гробница, в которой его погребли —тоже наспех, как и все, что делалось при нем, —не первая; возможно, СЕЭхнатона уже хоронили, и не раз, в Ахетатоне… Солнечного рэо кая гробница великого еретика не найдена. Как не найдена гробница его прекрасной супруги царицы Нефертити. До нас доило нетакужгиало изображении первой красавицы прошлого, а вот мумии ее никто не видел. Есть призрачная надежда на то, чпго женские гробниды в Ахетатоне располагались вовсе от -дельно от прекрасной долины, и, может быть, когда-то ученый мирт потрясет известие о том, что легендарная царица все же найясна… Однако все меньше надежд на то, что произойдет это в XX веке.

В двадмспъодин год Аменхотеп IV, будущий фараон Эхнатон, стз^п соправителем своего отца Аменхотепа III, царя, при кото-po*-i Египет достиг поистине вершины своего расцвета. Про-изо и_Iпо это в праздник- «сед», когда великий фараон отмечал

фидцатилетие своего царствования. Четыре года женственный, нороятно, истеричный, да и «не от мира сего», будущий фараон Эхнатон, безусловно, находившийся до женитьбы под влиянием своей матери царицы Тейе, наслаждался жизнью с очаровательней красавицей Нефертити. Еще два года, прошедшие с момента смерти отца, Аменхотеп IV продолжал ту же политику, ч го и его великий отец. Но постепенно все больше подпадал под власть другой женщины —* супруги Нефертити Ученые допускают, что не личные убеждения, а именно влияние первой красавицы заставило Эхнатона пойти против фиванского жреческого клана и объявить войну неслыханно влиятельному богу Амону-Ра, которого фиванская династия давным-давно и старательно внедряла в умы жителей всей страны, таким образом поначалу закрепляясь на троне, а впоследствии терпя значи-I ельные неудобства оттого, что сами же возвеличили культ этого местного бога: фактическую власть в стсане захватили еще при Аменхотепе III жрецы Амона. Мягкая и женственная Нефертити имела, видимо, настоящее львиное сердце, не терпящее разделения власти и жаждущее самовластья. Может быть, кто-то со стороны подсказал ей возможность замены старого бога на совершенно нового? Как бы то ни было, мы этого, вероятно, никогда не узнаем. Известно другое: неожиданно на шестом году правления Аменхотеп IV порвал со старой религией и возвел недуховный престол единого бога —Атона. Приведя религиозную систему государства к поклонению одному лишь Атону, Эхнатон, вероятно, решал не только духовные задачи: примирить народы империи с религией Египта желали и пытались его отец и дед Решить ее молодому фараону, вероятно, хотелось одним махом, тем более что почти все завоеванные народы в той или иной степени выделяли из своих местных богсв и божков именно бога Солнца. Однако жрецы Амона-Ра почти мгновенно объявили царя еретиком, и общество в считанные i оды разделилось на два лагеря — приверженцев старого бога Амона и, как выяснилось, немногочисленных сторонников но-иого — Атона, отвергавшего всех старых богов Даже если единобожие и назрело, нахрапом вводить его было, скорее всего, нельзя* Исиде, Осирису, Тоту, Анубису и другим богам и богиням поклонялись не одну тысячу лет, и требовалась осторожная постепенность А Эхнатон объявил Атона «отцом», и все свои деяния, как фараона, согласовывал с этим заявлением.В южных скалах долины Ахетатона сохранилась стела с еще читаегиой надписью:

Подобный Атону, когда он восходит на своем небосклоне и на пол няет землю своей любовью… фараон на золотой колеснице остановился у этой скалы…» Заметьте: о том, как сей фараон-» попал в этакую даль (столица-то в Фивах!), на стеле ни слова. Зато изображение итекст при нем повествуют, что делал фа-рао»-» дальше: совершил жертвоприношение («хлеб, пиво, телята, птицы, вино, плоды, благовония, холодная вода, разные прекрасные овощи._.»).

Своим подданным, распростершимся перед величеством «на животах», Эхнатон возвестил о том, что по воле Атона им, Эхнатоном, было выбрано место для новой столицы Египта: «Оно не принадлежало никакому богу, не принадлежало никакой богине, не принадлежало никакому правителю, не принадлежало никакой правительнице, не принадлежало никакому вельм оже, »никакому человеку». И, подняв к небу руки, поклялся: «Как живет мой отец Атон прекрасный, живой!.. Я сотворю Ахетатон («Горизонт Атона») для моего отца Атона на этом месте… которое он саги сотворил, окружив себе его горою, и он сделал в нем радость, и я буду в нем приносить ему жертвы!..