Тайны Великих раскопок
Шрифт:
Кто знает, может быть, в гробнице и впрямь был похоронен Эхнатон? Или эту неразрешимую пока загадку предстоит разгадать XXI веку? По крайней мере, в числе наиболее вероятных «кандидатов» на обладание золотым гробом называются четыре лица — Эхнатон (Аменхотеп IV), Сменхкара, Кийа, Нефертити… Оставим в стороне царицу Тейе и Тутанхамона, можно сказать, «случайно» нашедшего свою «четырехкомнатную», хотя и малогабаритную гробницу и свой трехкамерно-матрешечный гроб. А ведь назывались еще две дочери Эхнатона, одна из которых жена Сменхкара… В конце 1960-х годов Ю.Я. Перепелкин, большой знаток этого вопроса и специалист по расшифровке текстов Древнего Египта, предпринял попытку глубокого анализа и детального «расследования» на предмет поиска обладателя гроба. Однако с новыми загадками, вскрывшимися в ходе
А нас интересует не сама даже тайна золотого гроба, а то, что вокруг нее. И на этом хотелосьбы особо остановиться, правда, весьма коротко.
Первая в официально признанной истории любовь мужа и жены — Эхнатона и Нефертити — запечатлена в камне и известняке, алебастре и золоте. Трогательность картин семейной идиллии, так не похожих на канонические фараоновские сюжеты, до сих пор не оставляет никого равнодушным. Неизвестно, чем « взял» ее Эхнатон, зато любому прекрасно видно, что столь нежное и очаровательное существо, как Нефертити, не полюбить было нельзя. Уже то благоговение, с каким Аменхотеп IV относился к царственно! I супруге, могло подвигнуть его на известные реформы. Конечно, воззваний к художникам типа «Пиши с натуры!» или «Натура — лучший учитель», —мы не встретим. Но никто не станет спорить, что два портрета Нефертити — из песчаника и известняка — исполнены рукой не менее великого, чем фараон Эхнатон, мастера. Обе головы приписывают одному и тому же художнику — Тутмесу. Поистине эпоха, когда на земле жили такого уровня ваятели и такого класса «модели», — великая эпоха. Соответственно велик и возглавлявший ее царь, повернувший «мировую империю» в желаемом направлении. Заметьте: Египет был тогда «сверхдержавой»!
Впрочем, фараон этот был со странностями. Во-первых, сильно смахивал на женщину — это упорно повторяет Ю.Я. Пе-репелкин, да и ученые копья ломались с того самого 1907 года, когда Дэвис обнаружил прах. Во-вторых, великий реформатор был решителен в одних вопросах и… совершенно бездеятелен в других. Читатель может углубить свои познания относительно поведения Эхнатона, обратившись к книгам Л. Котрелла или Зенона Косидовского. В начале царствования взорвавший и перевернувший громадную страну, во второй половине отпущенных ему Атоном 17 лет правления он и пальцем о палец не ударил в моменты, когда требовались решительность или настойчивость. Человек, осознавший на троне, что единобожие в законах и в душах требует полного самовластья на государственном уровне, — не только часто бывал вял и безразличен, но и допустил, чтобы фараоном — почти официально — стала женщина!..
«Что-что? —спросите вы. — Как же так?..» Очень просто. До нас дошло немало изображений, говорящих именно об этом. Тот же Л. Борхардт обнаружил две каменные плиты, на которых не успели по каким-то причинам выбить имена. Однако и без имен ясно: на плитах изображен фараон Эхнатон и его жена. Профессор Перси Ньюберри в одном из номеров лондонского египтологического журнала за 1928 год обращал внимание на эти две рядовые картинки, оценивая их под иным углом зрения: женщина, изображенная рядом с фараоном, не просто жена и царица. Она — фараон1 На ней не женский, а мужской венец, присущий юлько царям. Это можно увидеть на других изображениях Эхнатона поздней поры.
Заинтересовавшись, «картинки» исследовал Г Рёдер и обнаружил то же. Опять теряясь в догадках, ученые спорили о том, как звали второго царя: ведь известно, что несколько лет соправителем Эхнатона был Сменхкара. Однако после детального расследования выяснилось, что царем является все-таки женщина.
Более того: это — не царица Нефертити! Как выяснилось, это — Кийа, вторая жена царя. Пришло время «размолвки» (писал Л. Котрелл) между Эхнатоном и Нефертити. Эхнатон женился и перестал общаться с истинной царицей Но не до такой же степени! Да еще в стране, где фараоном становился муж царицы! Неужели Кийа имела на Эхнатона влияние, какого не было у Нефертити?
Да. Кийа жаждала власти, причем не меньшей, чему Нефертити. Почему живая и здоровая Нефертити
вдруг «сдала» власть простолюдинке?.. О том, что истинная царица была жива и здорова, свидетельствуют другие ее изображения — в возрасте, когда явно видны следы старости. Почему Нефертити вела себя так, будто ничего не происходило?.. Все это удивительно не только на первый взгляд. Многоженство в Древнем Египте было делом обыкновенным. Особенно среди фараонов. Но случая, чтобы вторая или пятидесятая жена возвысилась над первой, да еще исконной царицей, пожалуй, не было. В чем дело?Борьба жрецов с Аменхотепом IV (Эхнатоном) закончилась какой-то неразгаданной тайной — возможно, даже сговором.
Неизвестно, какую силу имела в государстве царица Нефертити. Скорее всего, громадную. Был пример до нее, был и после нее (Анхесенамон, жена фараона Тутанхамона, — по крайней мере на «картинках», сочиненных то ли художниками, то ли жрецами). Мы незнаем, где ее могила. Как, впрочем, и где могила Кийа. Может, разрушенный и на много веков забытый город Ахегатон когда-нибудь откроет одну из этих тайн?
Загадки гробницы Тутунхамона
Лорд Карнарвон, типичный английский аристократ, был человеком увлекающимся. Страстный охотник, потом любитель дерби, затем спортсмен-автомобилист, поклонник аэронавтики, оказавшись из-за болезни лишенным всех прежних увлечений, он обратился к своему другу, директору египетского отдела в Британском музее У. Баджу, с просьбой по-
советовать какое-либо интересное занятие, где не требуется физических усилий. Полушутя У. Бадж привлек внимание лорда Карнарвона к египтологии. А заодно подсказал имя Говарда Картера — молодого профессионального археолога, работавшего с известными учеными Питри и Дэвисом. То же имя назвал ему и Г. Масперо, директор Египетского музея в Каире…
Удивительным стечением обстоятельств и блестящим совпадением двух рекомендаций начинается эта история.
Теодор Дэвис, открывший много царских гробниц, имел концессию на раскопки в Долине царей. В 1914 году, считая, что вся Долина уже перекопана и вряд ли возможна какая-либо серьез* ная находка, Дэвис отказался от концессии в пользу Карнарвон на. И Масперо предупредил лорда, что копать в Долине царей — дело безнадежное и дорогостоящее. Но английский безумец верил в одержимость Г. Картера! Тот хотел во что бы то ни стало откопать гробницу Тутанхамона. Он почти вычислил ее местонахождение! Дело в том, что в разное время, работая с Дэвисом, Картер нашел фаянсовый кубок из гробницы, изломанный деревянный ларец с золотыми листочками, на которых начертано имя Тутанхамона, и глиняный сосуд с остатками льняных повязок — их забыли жрецы, бальзамировавшие труп фараона. Все три находки указывали на то, что гробница рядом, что она не расхищена, как многие и многие усыпальницы египетских царей.
Вид Долины царей произвел на лорда Карнарвона впечатление удручающее. Дно котлована было завалено гигантскими грудами щебня и обломками и зияло черными провалами вскрытых и ограбленных могил, высеченных в подножиях скал. С чего же начать работу? Неужели ворошить весь этот щебень?..
Но Картер знал, с чего начать. Он провел по плану котлова-натри линии, соединяющие точки трех находок, и обозначил, таким образом, треугольник поисков. Он оказался не очень большим и находился между тремя могилами —- Сети (I, Мернепты и Рамзеса VI. Археолог оказался настолько точным, что первый удар кирки пришелся как раз над тем местом, где находилась первая ступенька лестницы, ведущей в гробницу Тутанхамона! Но об этом Говард Картер узнал лишь спустя долгих шесть лет — вернее, шесть археологических сезонов, в течение которых шла расчистка завалов щебня.
В первый год Картер наткнулся на остатки неизвестных стен. Оказалось, это руины домов, где жили резчики, каменотесы и художники, занятые работой над царской гробницей. Стены стояли не на скальном грунте, а на щебне, извлеченном из скалы во время строительства гробницы Рамзеса VI. Уважив последнего, Картер решил отодвинуть свою славу на шесть лет: он перенес раскопки щебня, оставив руины стен нетронутыми. К этому его подвигло желание не мешать многочисленным экскурсиям, ибо раскопки загромоздили бы и без того узкий проход к уже открытой и обследованной гробнице Рамзеса.