Тайные раны

— Какой же?

— Оптовая продажа одежды.

— Значит, шесть месяцев назад «Ткани номер один» по какой-то причине вдруг открыли для себя возможность деятельности без посредников?

— Примерно так.

Он чувствовал, что ей не терпится вернуться к прерванной работе.

— Все это очень интересно, — заметил он. — А теперь мне нужно позвонить.

Оттолкнувшись здоровой ногой, он отъехал на несколько футов вместе с креслом. Развернувшись спиной к Стейси, он набрал номер, который дал ему Санджар Азиз. Трубку взяли на третьем гудке. Но не Санджар.

— Алло? — Низкий, настороженный голос, манчестерский акцент.

— Это номер Санджара Азиза? — столь же осторожно спросил Тони.

— Кто говорит?

— Это доктор Тони Хилл. С кем я разговариваю?

— Мистер Азиз сейчас не может подойти. Ему передать сообщение?

— Сообщения никакого нет, — ответил Тони и отсоединился. Он уже собирался спросить у Стейси, как выяснить, не арестовали ли Санджара Азиза, но тут в комнату вошел Кевин с кипой бумаг.

— Привет, Тони, — поздоровался он, явно радуясь встрече. Усевшись на стол напротив него, он задал обычные вопросы о психопате с топором и о колене. — Пришел нам помочь?

— Надеюсь, — отозвался Тони. — Мне надо поговорить с Кэрол. А ты как? Над чем работаешь?

— Да так, над всякой всячиной. Вот ездил беседовать с директором школы. Все три жертвы отравлений там учились, но директор заверяет, что никогда никого из них в глаза не видел и что он не расставлял ловушку, чтобы заманить Пучеглаза. И, судя по всему, он говорит правду.

— Подожди-ка. Что за ловушка?

Кевин кратко пересказал то, что вдова Тома Кросса сообщила Кэрол.

— Он не полагается на случай, верно? — спросил он.

— Да, — задумчиво ответил Тони. Мысли его неслись стремительно.

Усложненность, изощренность. Ты заранее все выстроил. Иногда ты идешь на риск, но всякий раз заранее его просчитываешь и делаешь все, чтобы свести его к минимуму. Тебе нравится налаживать связи с жертвой, но ты не испытываешь потребности смотреть, как она умирает. Думаю, ты всю эту кампанию спланировал загодя, от начала до конца, и методично продвигаешься вперед, шаг за шагом. А я не понимаю, что это тебе дает. Какая тебе от этого выгода?

Он вздохнул:

— Пока у нас нет ничего, что позволило бы нам продвинуться. А сейчас ты чем будешь заниматься?

— Мобильником Азиза. Сегодня утром мы получили распечатку его переговоров, и я корпел над тем, чтобы проверить все номера.

— Что-нибудь интересное нашел?

Кевин покачал головой:

— В основном работа и родственники. Несколько приятелей, но их имена мы и так уже знаем. Есть только одна немного сомнительная штука. — Он указал Тони на один из номеров телефона. — Бесконтрактный мобильник. Куплен на фальшивое имя, и адрес тоже фальшивый. Эти хреновы телефонные лавочки самому Усаме бен Ладену продадут трубку, если он к ним явится с наличными. Считается, что они должны требовать документ, удостоверяющий личность, но черта с два! Короче говоря, сам видишь, между этими двумя номерами проходило много звонков и СМС. К сожалению, все текстовые сообщения Азиз стер. Я пытался позвонить на этот номер, но трубку никто не берет.

— А когда начались эти звонки? — спросил Тони.

— Точно не знаю. У Азиза второй телефон появился всего шесть месяцев назад. И разговоры по нему велись с самого начала.

Снова эти загадочные шесть месяцев. Но не успел Тони сказать что-нибудь еще, как дверь распахнулась, и вошла Кэрол, через плечо обращаясь к кому-то в коридоре. Повернувшись и заметив его, она с явным огорчением покачала головой.

— Что ты тут делаешь? — спросила она. — Тебя что, уже выписали?

— Не совсем, — ответил он. — Я хотел с тобой поговорить и заодно избежать общества матери. Понимаешь меня?

— Ты нас извинишь, Кевин? Если только у тебя не что-нибудь безотлагательное.

Кевин отошел и направился к своему столу. Кэрол откатила кресло Тони подальше от Стейси и пододвинула другое.

— Ты спятил? — осведомилась она. — Тебя же не просто так держат в больнице.

— Ты говоришь, как мои медсестры.

— Может, они и правы, ты об этом не задумывался?

Он потер лоб.

— Мне надо работать, Кэрол. Вот все, что я знаю. А отдыхать я не умею. — Он заметил, что в глазах у нее мелькнуло понимание.

Когда-то она три месяца провела без работы, и это ее чуть не доконало. Кому и знать, как не ему. Он указал на свою компьютерную сумку на столе у Стейси.

— Хочу, чтобы ты посмотрела кое-что. Мне кажется, я что-то обнаружил, но не уверен — может быть, мне так кажется просто от сильного желания обнаружить.

Кэрол принесла его ноутбук и подождала, пока Тони откроет файл, в который он скопировал посты Юсефа Азиза.

— Где ты это достал? — спросила она.

— Мне их показал Санджар Азиз, — рассеянно объяснил он, глядя на экран.

— Когда же ты говорил с Санджаром Азизом?

— Сегодня утром. Вот, посмотри-ка.

Кэрол положила руку ему на плечо.

— Ты знаешь, что ребята из ОБТ взяли его на допрос?

Склонив голову, он уставился на клавиатуру.

— Этого я и опасался. Парень — никакой не террорист. Как и его брат.

— Только вот, знаешь ли, вокруг множество людей, которые не согласны с твоей оценкой, — заметила Кэрол. — Все-таки его брат действительно взорвал стадион, Тони. Понятно, что они взяли допрашивать Санджара.

— Почему они этого не сделали вечера?

— Старались не возбуждать мусульманскую диаспору. Его брат мертв, его родители и младший брат в отчаянии, он бы никуда не уехал.

— Тогда почему сейчас? Семье надо устраивать похороны. На когда они намечены? На завтра? Они собираются его отпустить, чтобы он вовремя успел на похороны брата? — Он говорил все громче, и Кэрол снова опустила ладонь ему на руку.

— Азиз сообщил тебе что-нибудь полезное? — спросила она.

Тони передал ей содержание их разговора и то, что он обнаружил в электронной почте Юсефа Азиза.

— Мне кажется, в его письмах видно, как меняются его взгляды. Поначалу он пишет о том, что все мы должны учиться жить вместе и уважать друг друга. Тон скорее огорченный, чем сердитый. Он словно бы говорит: ведь я это понимаю, почему же этого не понимают наши лидеры, почему этого никто, кроме меня, не понимает? Но постепенно все меняется. Ближе к концу он высказывается куда более сердито. Так, словно это его личная беда — то, что существуют культурные и религиозные конфликты, которые портят людям жизнь. Да вот я тебе покажу, что имею в виду.