Тайные знаки

— Не ссы! Утром все чисто будет, как из химчистки! — утешил Катьку Оборотень и повернулся к Плесеню. — Ты рассказал ей?

Тот молча кивнул.

— А что, без меня вы никак не можете? — спросила Стрельцова.

— Не… Не можем… Девка нужна, — сказал гитарист. — Ну будь, гля, другом. Мы тебе дадим тексту, а ты будешь петь. А завтра тебе только лучше будет! Проверено!

— А девка зачем? — с опаской спросила Катька.

— Да мы бы и сами обошлись, чно чтобы приманить Бафомета, нужна девка! Он падок на девок! Ты его только выманишь, а мы там уж… Тебе вообще ничего не будет.

— А мотивчик-то? — продолжала торговаться Катька. — Мотивчик-то я не знаю!

— Любой! Какой покатит…

— А запить?

Две руки стремительно предложили Стрельцовой по банке с пепси.

— А что это за дурь-то? Кислоты? Экстези? — Катька осторожно взяла бумажечку и повертела перед глазами, стараясь попасть в свет от фонаря.

— Нет. «Глазки». Это не дурь, я специальное вещество для открывания третьего глаза. Бафомета можно увидеть только внутренним взором.

Катька вздохнула.

— Так что? Те, кто не съел ваших «глазок» не увидит ничего?

— Не-а… — мотнул гривой Оборотень.

— А как же? — удивилась Катька. — Заклинание-то написано давным давно! Тогда никаких «глазок» не было вообще!

— А ты откуда знаешь? — ухмыльнулся Плесень. — Может и были. А может чего другое было. В деле вызывания Бафомета без специального состава не обойтись.

— А я голос не потеряю! — спохватилась она, поднося бумажку к губам.

— Да ты такой голос получишь в конце концов, что все отдохнут! — воодушевленно пообещал барабанщик.

И Катька совершила необратимое действие. Пищевод ее неохотным спазмом поглотил бумажку. Она стояла с полуоткрытым ртом и чувствовала, как глазок, нарисованный на куске рыхлой бумаги, начал внутри нее оживать — хлопать ресницами и зыркать во все стороны.

Катька испуганно икнула.

Лабухи с облегчением вздохнули.

— А теперь пойдем мультики смотреть! — сказал мрачно гитарист. — Это не для слабых умов и не для нищих духом. Плесень! Возьми ее за правую руку, а я буду держать за левую.

Парни схватили Катьку за запястья и повели вниз по лестнице.

Сначала все превратилось в кино. Реперы, темные личности кучкующиеся вдоль баллюстрады и на скамейках, цветы на клумбах, дома, машины, звезды в небе и обмылок Луны — все потеряло свое вещное значение, превратившись в пустые каркасы обтянутые скринами в неком 3D-аниматоре.

Троица спустилась вниз по лестнице, и уже внизу о н и появились.

Вернее не так. Все прозрело — небо, стены, кусты на газонах, машины, трещины в асфальте — все источало невидимый свет и пристальный взгляд.

Мир трехнулся.

Катьку свело судорогой. Всю. Целиком. Мышцы, кости, мозги. Она стала спотыкаться.

— Ну как, пробрало? — спросил барабанщик с нешуточным любопытством.

— Мудаки! — сказала Стрельцова, стуча зубами.

— Дура! — рявкнул Оборотень. — Это испытание духа! Как ты будешь повелевать адскими полчищами, если боишься «глазок»?

— А я и не собираюсь никем повелевать, — скривилась Стрельцова. — У меня сын в Саратове. Это вы что-то там хотели…

Катька клацнула зубами, внезапно развернулась и, вырвав руки, побежала в другую сторону. Катька обезумела и неслась, лишь изредко открывая зажмуренные глаза. Однако Оборотень догнал ее и схватил за куртку.

— Куда тебя несет? Куда? — заорал Оборотень.

— В гостиницу! — процедила Катька, упираясь и пытаясь вырваться. В голове пронеслось: «Хорошо, что пошла в кроссовках!» — Короче! Стрельцова! — заявил подбежавший Плесень. — Ты хочешь, чтобы у тебя было много денег?

— Хочу, но…

— Тогда терпи! Гля! — сказал Оборотень, стуча зубами. — Думаешь баблы кому-то просто так дают? Или ты всю жизнь, гля, хочешь по дешевке подмахивать? Не горбит тебя?

— Может и горбит. А что делать-то? Кошек мочить на могилах? — проскулила Катька и опять дернулась.

— Не надо, гля, никаких кошек! — зашипел Оборотень. — У нас все есть. В нашей баночке! Никого не надо убивать! Просто мы вызовем эти, гля, адские полчища, и будем повелевать ими. А ты нам поможешь! Сука! Ты будешь выть своим долбанным голосом, и они прилетят. Они не могут не прилететь на твой вой! Гля!

— Но-но! Попрошу! Не нравится — не слушай! — возмутилась Катька.

Она разозлилась, и страх отпустил.

— Я в положительном смысле, гля! Кстати! На-х-тебе этот Бамбук? Давай в нашу группу! Нам как раз нужна такая телка, как ты! Мы станем известными и заработаем кучу баблов! А на Бамбука и на всех пидоров порчу нагоним…

— Ага! И без бабла останетесь совсем! Придурки! Пусти! — Катька опять дернула руку. — … всех, кто против, уничтожим! И все деньги нам принесут на блюдечке! И стечения всех обстоятельств будут в нашу пользу! В нашу! Слышишь? Власть над стечением остоятельств! Вот как! Будем крутыми, как «Мерлин Менсон».

В порыве спора она не заметила, как страшные зрачки темноты стали ярче. Теперь, пожалуй, она не рискнула бы остаться одна.

— Блин! Я боюсь! — поморщилась Катька, чувствуя подкатывающую тошноту.

— Да что ты, Стрельцова! — подошел грустный Плесень. — Подумала бы сама! У тебя ж сын. И что? Ты хочешь, чтобы он всю жизнь горбатился на бандюка какого-нибудь? Зря, блин, мой дед шашкой махал в Гражданскую! И Сталин мало гадов пострелял! Правильно он говорил — с развитием социализма врагов только больше будет.

— Пошел ты, Плесень! — ответствовала Катька. — Я за демократию, а вы мне лепечете тут! Хочет в пионеры?

— Да какая демократия, Катька! Какая демократия?! В Раше демократии не бывает! Это сказки для дурочек, чтобы они получше подмахивали! Так и будешь подпелкой, если с нами не пойдешь! Решайся!

— А если пойду? — дрожа от ужаса, спросила Катька. — Что будет?

— Если пойдешь, станешь как Мадонна или как Пуга, — пообещал Оборотень. — Да что мы, блин! Пойдем, Плесень! Пусть она тут трясется одна.

Они бросили Катьку и двинулись вперед, а темнота зашипела и накинулась на Катьку. Ей показалось, что тысячи невидимых змей оплетают ее щиколотки и пробираются по ногам вверх. Чей-то раздвоенный язычок осторожно скользнул в Катькину норку, и она взвизгнула и побежала за лабухами.

— Нет! — кричала Катька, потпрыгивая и вытряхивая змей их штанов. — Нет! Они меня хватают! Откуда они берутся?