Тайный брак 2

Что ж, раз не мил он Синеглазке, то и навязываться больше не станет. Решив так, Эйлерт велел себе заняться тем, к чему призвали его Столпы - наведением порядка в королевстве.

Первым делом назначил нового маг-маршала, командующего внутренними войсками. Выбрал его из тех сынов Дома Дня, которые сохранили верность короне и в мятеже не участвовали.

Потом, в ту же ночь, обратился к сфере истины. Король Кантор обещал, что в ней появится его память и память его магов. Что их знания и опыт станут для Эйлерта подспорьем в решении государственных вопросов.

Что ж, король доверия и ожиданий не обманул. И даже сумел оставить для Эйлерта личное послание. Это было словно письмо из мира иного. И Эйлерт, опустив руки в белое сияние, стоял, глотая вдруг навернувшиеся слезы, и внимал ему.

Голос короля Кантора звучал у Эйлерта в голове, а перед его глазами, как иллюзия, сиял образ его величества.

«У меня никогда не было сына, - говорил Кантор.
– Но, если бы был, то я мечтал бы, чтобы он был похож на тебя. Столпы не ошиблись с выбором. Они никогда не ошибаются - в отличие от нас, смертных. Уверен, что ты разберешься во всем, справишься с любыми сложностями. Поэтому наставлений давать не буду. Скажу лишь одно - я понял это, кажется, слишком поздно. Равновесие, Эйлерт, не означает отсутствия перемен. Оно должно быть подвижным. Должно временами отклоняться то в одну сторону, то в другую. Поэтому не бойся что-то менять. Старайся находить новые пути. Только так ты сумеешь провести Лантерру и ее народ между крайностями. Да помогут тебе Столпы, сын мой».

Услышанные от короля слова Эйлерт записал в отдельный свиток, чтобы перечитывать время от времени. Он чувствовал, что ему еще не раз придется возвращаться к высказанной королем Кантором мысли, и находить в ней все новые грани смысла.

А пока… Он пожелал узнать все, что было известно Кантору и его магам об ордене Молчунов, о том, как складывалась жизнь простых людей, получивших магию от супруга-аристократа.

Многие сведения об Ордене предоставил ему и маг-маршал Оден, который выразил готовность сложить с себя полномочия командора ордена и передать их ставленнику нового короля. Сам дэй по-прежнему оставался командующим всех пограничных войск. Эйлерт не видел смысла искать кого-то другого на это место.

– Я намерен признать Орден молчунов и подкрепить его полномочия новыми законами, - объявил Эйлерт маг-маршалу. Тот почти не отходил от Эйлерта в первые часы его правления, помогал, подсказывал, не зная усталости.
– Кого посоветуешь поставить во главе молчунов?

– Если позволишь, мой король, я предлагаю на это место родственника брата и сестры Лёре. - Тут же нашелся с ответом дэй Оден.
– Он никогда не злоумышлял против короны, но всегда преданно служил делу ордена, отдавал все силы и даже часть средств на благородное дело помощи безродным магам из простого люда.

Эйлерт утвердил это назначение.

Следующий вопрос, который встал перед ним в полный рост и требовал немедленного решения - это восстановление Совета. Распускать его вовсе Эйлерт не собирался. Убедился, пройдясь по воспоминаниям короля Кантора и его предшественников, что в былые времена Совет не раз оказывался полезен Лантерре и ее правителям.

Все сломалось, когда старейшие аристократические семейства решили, что они имеют право поколениями возглавлять свои Дома и заседать в Совете. Главы Домов Дня и Ночи делали все, чтобы оставаться у власти самим и передавать ее не достойнейшим, а своим наследникам, какими бы слабыми, трусливыми или бесталанными они ни были.

«Наверное, будет лучше, если отныне главы Домов и члены Совета будут избираться всеми взрослыми представителями каждого Дома, - подумал Эйлерт.
– Выбирают же мастеровые глав гильдий, и не похоже, чтобы это как-то вредило делу».

На то, чтобы прийти к такой мысли, Эйлерту понадобилось два дня. Когда идея окончательно сложилась, обросла подробностями, он снова обратился к сфере истины. Представил себе, как начинает работать новый способ, как появляется у каждого мага возможность высказать свое мнение о том, кто достоин возглавлять его Дом. Вложил руки в белое сияние сферы.

Сфера ожила, в ней закружились невидимые простому глазу потоки, а потом перед внутренним взором молодого правителя стали появляться одна за другой картинки. На них маги - родовитые и безродные - приходили в определенные дни в королевский дворец, в зал Торжественных приемов, и записывали имя того, кого сочли достойным возглавить тот или другой Дом, на специальных свитках.

Тот, чье имя встречалось чаще других, и становился главой Дома. Потом каждый Глава устраивал турниры, на которых выяснялось, кто из магов дома - самый сильный. И эти маги становились помощниками главы Дома и членами Совета.

«Так и сделаем!» - решил Эйлерт.

К седьмому дню после мятежа все четверо магов из новой боевой королевской пятерки полностью поправились и впервые собрались в рабочем кабинете Эйлерта на свой собственный совет.

Эйлерт рассказал им о задумке с выборами, и друзья с удовольствием поддержали ее.

– Ты - голова, брат!
– одобрительно хлопал Эйлерта по плечу веселый, будто и не лежал при смерти пару дней назад, Кьярвел.

– До чего ж ты хитроумный и изобретательный! Прямо истинный сын Дома Ночи!
– вторил ему мор Дэгри.
– Это ведь теперь и магам роптать в адрес короля не с руки будет. Недовольны тем, что глава Дома и Совет в целом делает? Так вы сами таких выбрали. С правителя - какой спрос?

– Хорошо, что вы поддерживаете меня, братья, - Эйлерт радоваться не спешил.
– А вот оставшиеся в живых члены Совета и их наследники моей задумке не обрадуются. Как бы так сделать, чтобы они новую бучу против короны не подняли?

Братья предложили Эйлерту объявить о своем новом решении не советникам, а всем аристократам сразу.

– Многие встанут на твою сторону, вот увидишь!
– уверял дэй Кьярвел.
– А мы уж позаботимся, чтобы все маги поняли собственные выгоды от такого новшества.

За обсуждением этих вопросов прошла добрая половина ночи. И только когда хвалемер показал три часа пополуночи, Эйлерт в очередной раз вспомнил, что Анналейса уже пару дней, как вернулась. Что она снова рядом, во дворце. И что пора бы ему отдохнуть, а заодно позволить отдохнуть друзьям.

– Продолжим утром, - велел он.
– А теперь - всем спать и набираться сил. Они нам явно понадобятся.

Простившись с побратимами, Эйлерт направился в свои покои. А пока шел, думал о том, что бесконечная череда важных и безотлагательных дел - это его спасение. Ведь они помогают ему не думать об Анналейсе, отвлекаться от тоски по ней. От той боли, которая поселилась в тайном уголке его сердца - там, где жила и не собиралась умирать его неразделенная любовь.

Войдя в свою спальню, Эйлерт зажег неяркий магический светильник. Сбросил с себя дневные одежды. Сходил в купальню, ополоснулся, накинул простой халат и, наконец, направился к ложу, чтобы упасть на него и забыться коротким глубоким сном.

Откинул полог и онемел.

В его постели, раскинувшись и почти сбросив со стройного гибкого тела теплый плед, лежала женщина в полупрозрачной ночной рубашке с кокетливыми бантиками на рукавах и глубоким вырезом на груди. Светлые волосы волнистыми локонами разметались по подушке. Длинные ресницы чуть подрагивали. Ровное дыхание волновало полную грудь.