Тайный дневник да Винчи

В карете Леонардо Боттичелли и монахе возраставшим беспокойством ждали возвращения солдат. Каждый из них погрузился в свои мысли, словно стеной отгородившись от спутников, и в состоянии глубокой задумчивости, едва ли не транса, отпустил свой разум парить в неведомом пространстве. На сей раз первым нарушил молчание Боттичелли.

— В чем смысл жизни? — вслух спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно. Вопрос явно риторический. Мастер смотрел перед собой застывшим, лишенным всякого выражения взглядом. — В чем подлинный смысл? Ныне, кажется, искусство волнует сердца и души. Даже прислуга со знанием дела рассуждает об архитектуре, живописи и ваянии. Но разве в этом смысл жизни?

— Смысл — это Бог, — тихо промолвил брат Джакомо.

Леонардо разомкнул губы и с глубоким вздохом поднял голову.

— Бог… Бог… — повторил он, словно выпуская слово на волю. — Да, вот единственное, что еще может иметь смысл. Единственное.

Капитан выдвинулся вперед. С предельной осторожностью он приподнял решетку сточной трубы, освободил от креплений и, стараясь не задеть железным краем булыжного мощения внутреннего двора, положил на землю. Первым делом он проверил, не видит ли их кто-нибудь. К счастью, башня отбрасывала густую тень, заслоняя в этой части двора луну. Бледный спутник земли словно на миг отвернулся, боясь сорвать им планы. Без сомнения, луна к ним благоволила.

Упитанный человек не смог бы протиснуться сквозь узкое отверстие. Но для них теснота лаза не явилась препятствием. Выбравшись из люка, воины поспешили укрыться под защитной сенью стены. Каждый хорошо знал свою роль. Прежде, когда их было четверо, они предполагали разделиться по двое. Но обстоятельства изменились, нарушив первоначальный замысел. Дон Мартин взялся в одиночку спуститься в подземелье и вызволить из темницы Жерома, а перед солдатами стояла задача пробраться в личные покои Борджиа и найти Абигайль.

Изнутри крепость охранялась довольно слабо. Во-первых, Чезаре уже не обладал таким могуществом, как прежде, а во-вторых, не предвидел вторжения. В итоге капитан и его ратники достигли цели, перерезав всего пару глоток. К несчастью, повезло им не во всем.

Наверху подчиненные капитана обнаружили: с девушкой, которую они хотели спасти, обращались бережно, воздавая ей почти королевские почести. Во всяком случае, так казалось со стороны: Борджиа предоставил ей покои, словно сошедшие со страниц восточных сказок. Роскошный персидский ковер почти полностью застилал пол опочивальни, поражавшей немалыми размерами. С одной стороны красовался поставец из драгоценных пород дерева, подле камина розового мрамора стояли два стула. Почетное место занимало великолепное ложе у дальней стены с вишневым балдахином, дорическими колоннами и шелковым покрывалом. Другую стену прорезало окно со стеклами в форме ромбов, вставленных в мелкий свинцовый переплет, наглухо закрытое снаружи ставнями. Обстановку дополняло тяжелое просторное кресло. С потолка свисала люстра венецианского стекла превосходного качества и тонкой работы.

И наоборот, оборванного юношу морили голодом в темном подземелье, приковав к холодной сырой стене. Он не подвергался физическим истязаниям, не считая мук пленника, потерявшего свободу, но душевные страдания в тысячу раз хуже бичевания. Дон Мартин освободил молодого человека от оков и только потом осознал печальную истину: жизнь едва теплилась в истощенном теле. Капитан уловил последний вздох и последние слова юноши: он прошептал имя сестры с тоской во взоре, тревожась о ней, а не о себе, и испустил дух. Жером умер. Его потрескавшиеся губы, приотворившись, замерли, открытые глаза застыли. Его лицо не выражало ни страха, ни боли, только бесконечное отчаяние. «Бедный мальчик, погиб в расцвете лет», — с состраданием подумал дон Мартин и молча помолился за упокой его души. Испанец был воином, но также и монахом, наследником древних традиций рыцарей монашеских орденов, некогда с оружием в руках оберегавших паломников в Святой земле.

Сначала дон Мартин вознамерился унести с собой тело Жерома, но благоразумие одержало верх над первым порывом. Еще не угасла надежда спасти сестру несчастного, Абигайль, и выбора не было: с безжизненным телом придется проститься в подземелье. Но перед тем как уйти и возвратиться на ристалище, дон Мартин уложил юношу на спину и закрыл ему глаза и рот. Если в черном сердце Борджиа сохранилась хоть капля человечности, он распорядится похоронить покойного.

Абигайль спала, и разбудить ее следовало в высшей степени деликатно, чтобы от неожиданности она не наделала шума. Она ведь не знала, что явились ее спасители, и могла невольно вскрикнуть, выдав их. Воины прокрались к ложу, и один из солдат плотно зажал ей рот. Она внезапно очнулась от глубокого сна, широко распахнула глаза, но не смогла издать ни звука. Девушке на ухо объяснили: зла ей не желают, напротив, они пришли вызволить ее из когтей Чезаре. Абигайль все поняла мгновенно и перестала вырываться, сберегая последние силы: ей нездоровилось, и находилась она в полуобморочном состоянии. Кто бы ни были эти люди, лучше бежать с ними, чем оставаться в крепости. Правда, она теперь не знала, стоит ли еще жить. Девушку жестоко лихорадило, и она не смогла подняться на ноги. На руках у солдата она лишилась чувств и пришла в себя очень нескоро — когда ее душа и тело немного окрепли.

— Тихо! — Брат Джакомо вскинул правую руку и прислушался.

Леонардо и Боттичелли последовали его примеру, навострив уши. Сердце у обоих отчаянно забилось.

— Кто-то идет! — воскликнул Леонардо.

Тяжелые шаги, как будто путник едва волочил ноги, звучали все более отчетливо, и они явно направлялись к карете.

— Должно быть, они, — сказал Леонардо скорее встревоженно, чем убежденно.

И он не ошибся. К карете приближался капитан с кем-то из своих воинов. Об этом их оповестил, успокаивая, четвертый солдат, стоявший в карауле. Не все вернулись целыми и невредимыми, и миссия увенчалась успехом лишь отчасти. Один солдат утонул, пытаясь выбраться из крепости. Из близнецов выжила только девушка. Юноша скончался, и его тело вынужденно оставили в подземной темнице.

Подробный отчет отложили до более подходящего момента. Следовало уезжать как можно скорее. После у них хватит времени поговорить. Но одно не подлежало сомнению: Бог снова пришел к людям не прямыми стезями. [20]

22

Жизор, 2004 год

После экскурсии в замок Жизор Каталина планировала зайти в мэрию и попытаться выяснить, почему никто не стал исследовать секретную крипту, обнаруженную смотрителем крепости Роже Ломуа — часовню Святой Екатерины. Но она решила отложить визит до следующего дня. Чувствовала себя Каталина, прямо скажем, неважно. Еще бы, она ведь видела призрак! Господи помилуй, среди бела дня! Это происшествие, как ей казалось, наглядно подтверждало — ее психическое состояние ухудшается стремительно, не по дням, а по часам. Разве привидениям не полагается обитать в зачарованных домах и появляться непременно после полуночи? Значит, нет. Голливудские сценаристы перепутали. Не стоило заниматься самовнушением, повторяя объяснение, придуманное для экскурсовода в крепости. В своем уме она или нет, но Каталина точно знала: глаза ее не обманули. Возможно, то был бред, бред сумасшедшей, но жара к ее галлюцинациям не имела никакого отношения.

20

Ссылка на Евангелие: «Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Мф. 3, 3.). Подразумевается распространенное истолкование: Господь идет в мир спасти, идет по тем путям, которые существуют в мире. Ввиду несовершенства человека, Он вынужден двигаться по кривым дорогам, не дожидаясь, когда Ему приготовят прямой путь.

Да, чувствовала она себя совсем неважно и нуждалась в отдыхе.

Ее тетя, вот кто пришел бы в восторг, услышав невероятную историю. Почтенная тетушка, без стеснения называвшая чокнутым Клода Пенана, верила во всякую ерунду вроде астрологии, хиромантии, таро, а также в прочие гадания и приметы. Вечером, накануне отъезда в Париж, Каталина разрешила тете погадать ей. Сама она, конечно, нисколько не верила в подобную чепуху, но тетушка была женщиной настойчивой. Каталина отнекивалась, как могла, но в результате уступила, и тетя разложила карты, напророчившие кучу банальностей, сгодившихся бы для кого угодно. Насколько помнила Каталина, карты предсказали, например, что ее финансовое положение скоро улучшится (тетя очень воодушевилась, увидев в раскладе деньги: «Видишь? Наверняка речь о наследстве твоего деда. Интересно, что тебе скажут завтра»). Еще карты пообещали ей встречу с необыкновенным мужчиной, но он, однако, причинит ей боль (великая новость — она знавала многих мужчин, необыкновенных на первый взгляд, причинивших ей боль!..), и что она откроет тайну, которая уже очень давно дожидается своего часа. Одним словом, сплошной наивный вздор.

Словно по иронии судьбы, именно такой недоверчивой особе, как она, явилось привидение, ни много ни мало. Жизнь полна неожиданностей: эта поговорка нередко находила подтверждение, причем в самой дикой форме.

Каталина вздрогнула, услышав шум открывающейся двери. Судя по всему, пришел Альбер. Он замешкался, и она представила, как Альбер старательно вытирает ноги о половичок в прихожей и снимает свой неизменный берет. Потом тяжелые шаги гулко протопали по коридору, приближаясь к библиотеке, где устроилась Каталина.

— Ах, это вы, — сказал Альбер. — Я подумал, что забыл выключить свет. — Затем ему в голову пришла какая-то мысль, и он добавил: — Прошу прощения, что открыл дверь своим ключом.

— Ничего страшного, не беспокойтесь.

Альбер кивнул и продолжал:

— Не знаю, обратили ли вы внимание на записку, которую я оставил на двери.

— Откровенно говоря, нет. Сегодня выдался нелегкий день.

— Я хотел предупредить — вам звонили из конторы месье д’Аллена. На мобильник вам звонили тоже. Вам просили передать — ничего срочного, с вами свяжутся в понедельник.